выпроваживает из квартиры. Слышу, как она цедит ему сквозь зубы ещё какие-то гадости про меня, Артём обрывает и, наконец, выгоняет её из квартиры, запирая дверь.
— Наелась, моя «очередная игрушка», — усмехается он, возвращаясь на своё место.
— Очень смешно, — хмыкаю я. — Можно сделать так, чтобы она больше тут не появлялась?
— Думаю, она и так не появится. Гордая, — Артём забирает тарелку, ополаскивает и ставит в посудомойку. — А теперь пошли собираться. Заедем к твоему брату, потом ещё в клуб заскочим, а после можем немного пройтись по магазинам.
— Да нет, ничего такого не нужно.
— Хватит скромничать. Ты переехала, тебе нужна всякая девчачья ерунда. Да хоть бомбочки эти. Прости, я не слишком разбираюсь.
— Да брось, ничего не…
Он подхватывает меня на руки и несёт в сторону спальни.
— Ты же слышала предупреждение Миланы? Я подлый тиран и буду причинять добро. Смирись.
Меня пробивает на смех:
— Отпусти! Ты не можешь так со мной поступать! — пытаюсь кричать так же драматично. — Я человек, а не кукла какая-то!
Артём усмехается. В ярко-голубых глазах танцуют черти.
— И что ты сделаешь? Как собираешься мне помешать?
И правда, что? Мне не справиться с ним, мы оба это понимаем.
Безумие. Безнаказанность. И моя беспомощность.
— Чего ты хочешь?
— Ты знаешь ответ, — ухмыляется Артём.
Смотрю в его глаза и понимаю, что да, знаю.
— Сейчас не время…
— Увы, да. Собирайся скорее, у нас назначена встреча с лечащим врачом твоего брата чуть больше, чем через полтора часа.
— Что?! Ты почему не сказал?!
— Во-первых, потому, что я мерзавец и подлец, а во-вторых, ты бы засуетилась, а завтракать нужно. Всё нормально, успеваем.
Конечно успеваем! Во только… сердце у меня не на месте… как всё прошло?
— Вот так, садись, — я помогаю Женьке опуститься на диванчик в кафе и подаю ему меню. — Нормально всё? Голова не кружится?
— Пойдёт. Ты совсем-то уж овощем меня не считай.
— Я не считаю. Просто твоё лечение сильно затянулось, а половину из диагнозов я даже выговорить не в состоянии. Да и… после полугода в коме мне хочется сдувать с тебя пылинки.
Женька усмехается. Из всей семьи только он поддерживает со мной хорошие отношения. Отец игнорирует все попытки. Их было немного, я быстро осознала, что если человеку не нужно, у меня нет шанса что-то в нём исправить. В конечном счёте, отношения — это всегда работа двоих, а стараться и тратить силы впустую мне не хочется.
— Больше полугода, — усмехается он. — Крепко приложили, да? Но тут я сам дурак, ляпнул лишнего. Вроде как, знаешь, защитить дом и всё такое. Я ж единственный мужик в семье.
— И остался, — грустно улыбаюсь я. — Когда те парни приехали, и дома был отец, он не сделал ничего. Мне кажется, подсунь ему договор дарения квартиры в тот момент и всё, жили бы на улице.
— Всё так плохо?
Я пытаюсь скрыть кольнувшую в груди досаду за улыбкой.
— Сложно сказать, я же не знаю, что было у него в голове. Но он выглядел таким безразличным. Я вообще не почувствовала разницы, что есть, что его нет.
— Мне в больнице тоже он казался отстранённым. Будто не здесь ещё, — Женька вздыхает и откладывает меню. — Словно, знаешь, всё ещё где-то далеко мыслями. Может… ну это, — он осторожно ведёт плечами, — ещё не до конца вернулся?
— Ну может, — хмыкаю я, тоже определившись.
Подходит официант, и мы делаем заказ. Я ловлю себя на том, что дико скучала по брату и общению с ним. То ли за время проведённое в больнице поднатаскался в вопросах эмпатии, то ли травма головы так сказалась, но теперь он очень даже интересный человек, который больше не видит в тебе функции, способной покормить, убраться, подкинуть денег на уплату долга. А может тут добавляется ещё и то, что иерархия изменилась. Условия тоже.
— Злишься на родителей? — спрашивает Женька.
Я задумываюсь и честно признаюсь:
— Да.
Он поднимает бровь. Собирается что-то сказать, но не решается и отводит взгляд.
— Мой психолог говорит, всем людям так или иначе есть за что злиться на родителей. Просто в случае одних это воспоминания о том, как заставили есть нелюбимую кашу, в другом что-то вроде нашей истории.
— Ты и к психологу успела походить? — Женька хитро щурится.
— Ага. Артём ходит и меня приучил.
— У него тоже проблемы с родителями?
— Отчасти, — я улыбаюсь и опускаю взгляд. — Артём говорит, что всем людям, независимо от профессии и ситуации в жизни полезно ходить к психологу. Это как следить за своим здоровьем и ежегодно диспансер. Тут так же только ещё важнее. Головой-то мы чаще работаем.
— Мне просто сложно представить, о чём он говорит с психологом. Когда вы приходили, твой парень показался очень… м-м-м… короче, тем, у которого вообще никаких проблем в жизни.
— Отчасти поэтому. Он их сразу и решает.
Нам приносят кофе. Женька с наслаждение принюхивается. В больнице ему наверняка нечасто перепадал хороший.
— Твой жених ещё не передумал угостить меня абонементом в спортзале? — Спрашивает он.
— Нет, а ты сам?
— Класс. Хочу форму подтянуть. Ну и, чтоб подобных ситуаций больше не возникало. Терять ещё один год мне не хочется. Да и здоровье не ахти.
— Не думаю, что тебе ещё раз свезёт столкнуться с коллекторами. Адвокаты Артёма развернули дело и теперь от долга ничего не осталось. На компенсацию мы сразу не особенно рассчитывали, но уже то, что нам не придётся расплачиваться со всем этим до конца жизни, не может не радовать.
— Да всё равно. Хоть видеться чаще будем. Ты же там, с ним работаешь?
Киваю с улыбкой. Оказалось, управлять фитнес-клубом ненамного сложнее, чем цветочным магазином, только нужно постоянно заказывать не розы, а воду и прочие мелочи, а вместо сложения букетов жонглировать часами работы тренеров и другого персонала.
— Женечка, ты что же это?! — в кафе забегает мама. — Надо было в больнице ждать! А если бы случилось что?
— Мам, если выписали, значит, я вполне способен пообедать с сестрой в кафе, — отрезает Женька, улыбнувшись мне и отодвигая стул для неё. — Ты голодная? Закажи что-нибудь.
— Ой, дорого всё, — она приветствует меня кивком и косится на наши порции. — А что вы тут. Я бы и дома лазанью вам приготовила. Деньги бы не тратили.
— Здесь не настолько дорого, — усмехаюсь я. — Правда, закажи. Я сегодня угощаю.
— Вот ещё, — фыркает она, ревниво наблюдая за тем, как Женька ест, а потом, видимо, чтобы отвлечься, переводит взгляд на меня. — Ну, как твои дела,
