(Не)послушная игрушка мажора - Лисса Акерман

— Да чтоб тебя, — рычу сквозь сомкнутые зубы, пытаясь достать с полки листы для лазаньи.

Какого чёрта их кладут так высоко? Неужели никто в нашем городе не готовит дурацкую лазанью, так что их специально закинули повыше?!

Тянусь на цыпочках и поглаживаю коробку, но никак не могу её подцепить. Не будь у меня в руках кучи всего, было бы легче, но носиться по всему магазину в поисках нашей тележки у меня желания нет.

Неожиданно меня накрывает тенью. Ничем хорошим это обычно не заканчивается, так что я резко оборачиваюсь и отталкиваю подошедшего.

Ой, бли-и-и-ин…

Я подумала, что ко мне опять подкрался брат. Он вечно пытается напугать до визга, а потом наслаждаться моим глупым видом.

Но это не брат, а высокий парень с тёмными аккуратно уложенными волосами. На первый взгляд мы с ним ровесники, но, стоя рядом, я чувствую себя ребёнком.

Он родился в качалке или что? Чем нужно питаться, чтоб плечи такие широкие стали?

Смотрю ниже и вижу на тёмной рубашке мокрое пятно. Вздрагиваю и поднимаю взгляд. Пронзительные ярко-голубые глаза смотрят с недовольством. Даже осуждением. По пальцам течёт нечто липкое, и в этот миг я, наконец, понимаю, что случилось.

Яйца.

Я разбила об него яйца, которые держала вместе с пачкой туалетной бумаги, фольгой для запекания и банкой горошка.

— Ой.

Выразительные глаза незнакомца сужаются, а в следующий миг он делает шаг на меня. От неожиданности и какой-то неотвратимости этого, я роняю покупки на пол. Повреждённая упаковка яиц в дурацкой ячейке из тонкого пластика противно скрипит.

— Прости, — натягиваю я улыбку и отскакиваю от него. — Мне жаль, правда.

Господи боже мой. Он же меня об колено сломать напополам может!

Я уже почти решаюсь на позорный побег или истеричную мольбу о помощи, как он ловит меня за руку и вкладывает в неё что-то прямоугольное. Опускаю взгляд и вижу коробку нужных мне макаронных листов.

— Ты в норме, нет? — спрашивает он, поднимая руки так, будто собирается свернуть мне шею за порчу его крутой рубашки.

Я замираю. Лёгкие наполняет какой-то ненавязчивый, но очень вкусный запах мужской туалетной воды. Он так близко, что я вижу своё отражение в его глазах. О чём он спрашивал вообще?

Парень отстраняется и хмыкает. Отступает на шаг и смотрит на меня свысока, только после этого я вспоминаю, как дышать.

Ух… Что со мной?

— Прости, — повторяю я, растягивая губы в неестественной улыбке. — Давай я… постираю её? Не заметишь даже.

Бровь незнакомца заинтересованно поднимается.

— Что, прямо здесь снимать?

Мне нравится его голос. Хрипловатый, взрослый. Наверно он всё же старше.

Рассеянно киваю, а после понимаю, что именно несу.

— В смысле нет! Я… Ты меня запутал!

На губах парня появляется самодовольная ухмылка.

— Но рубашка испорчена. По твоей вине.

Я хмурюсь. Он что, хочет, чтобы я химчистку оплатила? Или новую купила? Первое ещё возможно и приемлемо, если, конечно, речь не идёт о какой-то супер-дорогой химчистке, то на вторую у меня вряд ли хватит денег.

— Прости, — повторяю я в третий раз. — Мне правда очень жаль. И я готова исправить ошибку…

— Отлично. Тогда ты едешь ко мне.

Я хлопаю глазами. Что? Он про что вообще? Какой домой?

— Зачем?

Надеюсь, что я всё же неправильно его поняла. Ну или он шутит. На кой чёрт я сдалась? Ему с такой внешностью любая на плечо с радостью запрыгнет, а мне… Мне некогда. У меня других дел невпроворот.

— Ну как же, — парень ведёт плечом. — Рубашку стирать. Сама запачкала, сама исправишь. Справедливо же? Или ты о чём подумала, извращенка?

Я возмущённо вскидываю подбородок. Очень хотелось ударить по другим яйцам. Ну или пощёчину ему залепить хотя бы. На худой конец швырнуть в него лазаньей!

— Сама готовишь? — спрашивает он, будто лишь сейчас замечает, что у меня в руках, а дал её пару минут назад.

— Какая разница?

— Большая. И рубашку постираешь, и поесть приготовишь, — скалится идеально ровными зубами.

Да кем он себя возомнил? Что за манеры? Мы друг друга впервые видим, а ведёт себя так, будто сто лет друг друга знаем. Может он меня с кем-то перепутал?

— Вот ещё, — фыркаю я. — Ты за кого меня принимаешь?

— За ту, кто мне должна.

— Это же просто рубашка, — не сдаюсь я.

— Вдруг мне её подарила любимая и давно почившая бабушка? — ухмыляется наглец.

— О, ну ради бабушки… — киваю я, а после немного повышаю голос. — Я всё равно не поеду не пойми куда с незнакомцем!

— Артём.

— Чего?

— Я теперь не незнакомец, — он хватает меня за руку и, переступив через фольгу и уничтоженные яйца, тянет меня к выходу.

Два шага и меня охватывает паника. Он серьёзно? Вот так, посреди дня взять и похитить? Маньяк какой-то не иначе.

— Эй, а ну пусти! — выворачиваю руку. — Я кричать буду! У меня брат тут, в магазине!

— Как тебя зовут-то хоть?

— Не твоего ума дело! Отпусти, сказала! Помогите! Я его не знаю!

— Ну начинается, — он так естественно закатывает глаза, что я скоро начну думать, он подрабатывает актёром. — Я всё равно не куплю тебе сумку за триста тысяч.

Две женщины провезли мимо нас тележку, и с осуждением глянули на меня. Замечательно.

А он талантливый. Актёрская игра на высоте.

— Хватит уже, — усмехается маньяк. — Иначе на плечо закину.

— Рискни здоровьем!

— Маринка, ты чего орёшь?

В проходе появляется мой брат Женька. В руках внушительная башня полуфабрикатов, под мышкой банка колы. У нас семейная нелюбовь ходить к тележке миллион раз и подсознательное стремление принести всё в один заход.

— Женя, уйми этого придурка, — я выпрямляю спину и победоносно смотрю на маньяка-Артёма, но тот даже и не думал волноваться. То ли противник не особо впечатлил (чисто фигурой, он сейчас абсолютный альфа гипермаркета), то ещё что.

Пока я вглядывалась и старалась не захлебнуться в синеве глаз, Женька выдал.

— О, Тёма, здорово. Ты какими судьбами в этом районе?

Эм… они знакомы?

— Артём, — поправляет маньяк. Ему явно не нравится сокращение имени. К моему удивлению, брат капитулировал, подняв ладони будто сдаваясь. Какого чёрта?

Я ещё раз оглядываю «Того-кого-нельзя-называть-Тёмой». Никогда не видела его в компании брата или его друзей. По Артёму чувствовалось, что он