выплюнуть очередную грубость, но я опережаю её.
— Это — мой дом, моя территория, и свалить должна ты, — отчеканивая каждое слово, говорю я.
Моя речь приводит в замешательство нахалку. Она хлопает густыми ресницами и зло смотрит на меня. Так, словно я — её враг.
— Да кто ты такая, чтобы говорить так со мной! — выдыхает Роза. Её щеки покрываются красными пятнами.
Мне кажется, или глаза девушки наливаются кровью?
Но даже если это так, я не боюсь. Теперь я — мать, а мать, защищающая своего детёныша, способна на всё.
— Кто я такая? Напомню тебе, Роза. Я — жена Руслана Садыкова, Диляра Рашидовна Садыкова. Жена, любимая, мать. А кто ты, Роза? Ты знаешь ответ на этот вопрос?
— Ах, ты, гадина! — Роза делает шаг в мою сторону, вскидывает руку, но другая рука останавливает её.
— Мама? — Роза оборачивается и потрясенно смотрит на Адилю Камильевну.
Свекровь глядит на неё, не моргая. Смотрит так, что Роза начинает бледнеть.
— Гадина тут ты, — Адиля Камильевна отвешивает дочери звонкую пощечину. Хватает за спутанные волосы и приглушенно добавляет:
— Я тебя всегда жалела больше остальных. В жопу целовала, младшенькая ведь. А ты, гадина, мне на Диляру наговаривала! А я, дура, верила!
Свекровь осуждающе качает головой, тянет за волосы дочь. Роза капризно хныкает, а потом начинает приплакивать — совсем как маленькая девочка.
Только вот мы с ней почти одинакового возраста.
Свекровь заглядывает в глаза дочери и говорит на одном духу:
— С завтрашнего дня — идешь работать. Уборщицей, продавщицей, хоть кондуктором, но работать будешь! Довольно уже быть капризным ребенком, Роза! Ты — не инвалид, не больная! Ты просто избалованная мной!
Адиля Камильевна вся краснеет. В глазах её — стыд. Да, ей стыдно, что она воспитала свою младшую дочь такой.
— Моя вина, — с горечью в голосе признается свекровь. Останавливается и устремляет на меня взгляд. В глазах её — невыразимая боль и сожаление.
— Диляра, ты прости меня, и эту, — кивает на дочь, — дуру тоже прости. Я сама во всем виновата.
Я молчу. Не знаю, что сказать. Мне жаль этих двух женщин, и одновременно я испытываю облегчение, что все так произошло.
— Что здесь происходит? — раздается со стороны дома требовательный голос Руслана.
Адиля Камильевна и Роза вздрагивают. Последняя — еще сильнее бледнеет.
Руслан быстрым шагом подходит ко мне. Окидывает меня внимательным взглядом, затем уже по-другому, строго, смотрит на мать и сестру.
— Что случилось?
Роза виновато опускает голову, свекровь всхлипывает и приглушенно, словно у неё болит горло, говорит:
— Моя дочь, Роза, обидела твою жену. Нагрубила ей. Я все видела и слышала.
Адиля Камильевна сглатывает и добавляет:
— Прав ты был, сын, когда тогда сказал мне, что я порчу Розу своей опекой и потаканием её слабостям, — шмыгает носом, грустно улыбается, — но я исправлюсь. Диляра, ты прости меня, и Розу прости. Если сможешь.
Я дрожу. Киваю. Не замечаю, как оказываюсь в объятиях мужа.
— Ты в порядке, любимая? — спрашивает он.
— Да, — улыбаюсь Руслану. — А ты?
— В полном, — довольно улыбается он. Целует меня в щеку и шепчет:
— Спасибо за сообщение, любимая. Я тоже люблю тебя.
— Лови! — поднимаю мячик и бросаю его Сулейманчику. Сынишка ловит его. Мой шустрый спортсмен!
К нему подбегает Искандерчик (да-да, не удивляйтесь, профессор тоже принимал вторые роды Диляры, и мы назвали сына в честь отца Сулеймана Искандеровича) и пробует отнять мяч.
— Эй! — кричу я. — Старших надо слушаться, Искандер!
Искандер кивает головой, одаривает всех нас беззубой улыбкой и бежит ближе к сетке. Сулейман бросает мяч своему брату, тот ловит его, но падает. Сердце мое замирает на секунду, а потом — наполняется теплом. Потому что наш старший сын спешит помочь брату встать.
— Все, я запарился! Играйте сами! — командую я и сажусь в шезлонг, по соседству с Дилярой.
— Устал, папочка? — она приспускает солнечные очки и посылает мне игривый взгляд, от которого в груди становится сладко.
Довольно улыбаюсь:
— Если только чуток.
— Тогда, пожалуйста, налей мне водички, — мурлычет она.
— Будет тебе водичка. Может, мороженое еще? — я выразительно смотрю на её животик. — Может, доченька хочет?
— Хочет, — Диляра улыбается и обнимает животик. — Да! Принеси, пожалуйста, всем нам. Мне — две порции.
— Обязательно.
Забегаю в дом, достаю с морозилки мороженое для всех нас, минералку и возвращаюсь. Сперва — почти бегу, а потом — замедляю шаг.
Остановись, мгновение.
Вот, что мне хочется сейчас сказать.
Все то, о чем я мечтал когда-то, сейчас — перед моими глазами.
Ухоженный двор заливают солнечные лучи.
Розы почти распустились, а на яблонях появляются плоды. Детская игровая площадка, отвечающая всем требованиям безопасности. На ней — мои дети. Резвятся, веселятся, смеются. Дети — цветы жизни. Несомненно, это так.
Взор мой устремляется к источнику этого счастья.
Моя маленькая девочка с улыбкой ангела полулежит и нежится под утренним летним солнышком. Её круглый животик, спрятанный под платьем — еще одно доказательство нашей любви друг к другу.
Дочка стала для нас неожиданным, но желанным сюрпризом. Улыбаюсь и мечтаю, как возьму нашу малышку на руки. Нашу маленькую принцессу.
Я счастлив, я живу.
Если меня спросят, хочу ли я что-либо изменить в прошлом, ответ — отрицательный. Я ни о чем не жалею, и я безмерно благодарен Господу, что все сложилось именно так.
— Роза звонила, — Диляра радостно улыбается мне, — передавала всем привет. Представляешь, она создала фонд для женщин, оказавшихся в трудной жизненной ситуации. Картины, что она продала за последние полтора года, принесли ей достаточно денег, чтобы фонд заработал.
— Умница, — я удовлетворенно вздыхаю. — Я рад, что моя сестра нашла себя.
— И я тоже. Кстати, Лиля тоже звонила. У них в пятницу у детей день рождения. Приглашают нас. Твоя мама обещала испечь домашний торт. Ты же знаешь, как вкусно она умеет делать это! Пойдем?
— Пойдем, — я открываю мороженое и протягиваю жене. — А твои родители мне звонили перед завтраком. Вернее, отец. Они сегодня в Турцию улетают на неделю.
— Папа такой романтик, — мечтательно тянет Диляра.
Она подмигивает мне и восхищенно добавляет:
— И ты тоже.
Не буду спорить с ней.
Я, правда, не знаю романтик ли я.
Но знаю точно, кто я. Я — мужчина, который любит свою женщину и сделает всё для её счастья.
Тихонько крадусь по полутемному коридору. Заглядываю в детскую. Наши сыновья мирно спят в своих кроватках. Мысленно целую каждого. В носик, в
