никогда не было.
Это далеко, конечно, не всё.
Их будущий разговор позволит ему прояснить очень важный вопрос — узнать, наконец, есть ли в его жизни место для младшего брата.
И стоило этой мысли промелькнуть в его голове, как телефон в кармане пальто завибрировал.
Алекс вынул телефон и взглянул на экран. Усмехнулся:
— А вот и наш обеспокоенный эскулап.
Она с откровенной опаской косилась на телефон, и его желание поскорее покончить со всем этим балаганом возросло во сто крат.
— Нина, оставайся с сыном. Дожидайся новостей и по возможности выброси все дурные мысли из головы. Ты меня слышишь?
Поколебавшись, она всё же кивнула.
— Я улажу все вопросы с Егором и вернусь за вами.
— Обещаешь?
Их взгляды снова встретились, и внутри его грудной клетки сделалось до нестерпимого тесно.
Ради этого вот «Обещаешь?» он бы сейчас и в кругосветку отправился.
— Это даже не обсуждается.
— Какого хрены ты творишь? Где он?! Где Алексей, мать твою?!
Егор держался очень недолго. Его хватило ровно на то, чтобы искусственно ледяным тоном потребовать объяснений, когда Алекс переступил порог его кабинета.
И уже спустя полторы минуты после его краткого ответа младшенький дико вращал глазами и просто… орал.
Возмущался, грозился, приказывал, настаивал на недопустимости «такого варварского поступка».
Алекс терпеливо ждал, пока брат окончательно выдохнется. Нелегко, наверное, сохранять спокойствие, когда у тебя так стремительно выбили почву из-под ног.
Но сейчас Алекс не чувствовал по отношению к младшему ни капли жалости. Все эти порывы успешно гасились воспоминаниями об издёргавшейся молодой матери, нервно мерявшей сейчас пространство коридора одной частной клиники на другом конце города.
И ясные глаза её смышлёного сына — гостеприимного поклонника шоколадных конфет и «Трансформеров».
— Это вообще ни в какие ворота… ни в какие ворота! Что на вас обоих нашло?! Просто так взяли и выкрали пациента! И твоя бешеная охрана что себя позволяет?! Что за запугивания?! Что за самоуправство?! Как такое вообще возможно?! Ты и Нина! Вы что, в новогоднюю ночь сговорились?! Чтобы мне отомстить?!
У него уши начинало закладывать от этого ора. Никогда бы не подумал, что Егор способен так громко и так долго орать.
— Прикрути громкость, — осадил он младшего брата. — Прекрати верещать. Твоё бурное возмущение ничему не поможет и ничего не изменит. Что сделано, то сделано. И я уверен, что сделано правильно.
— Ты свихнулся, — надсажено прохрипел Егор. — Что. Ты. Вообще. Мелешь?! А если ему сейчас станет плохо?! Если…
— Но ему не станет, — обрубил Алекс. — Ему не станет плохо, Егор. Ты можешь прекращать ломать свою дешёвую комедию и притворяться до смерти обеспокоенным врачом и отчимом, которым ты ему в полной мере так и не стал. Более того…
Он воспользовался ошеломлением брата и не спеша проделал путь от порога до ряда стульев, ютившихся у стены. Но садиться не стал. У него не было ни времени, ни желания на то, чтобы рассиживаться.
— …ты не имеешь никаких прав на ребёнка. В целом-то никогда не имел. Но сейчас — тем более. Особенно в свете того, что вот-вот вскроется.
Егор слушал его с видом человека, которого вот-вот удар разобьёт. Очевидно же, что собирался играть роль до конца и понятия не имел, какие козыри на руках у Алекса.
И вряд ли даже сейчас до конца понимал.
— Ты мелешь какую-то чушь… — хриплый шёпот после такого-то ора в восстановившейся тишине кабинета звучал почти оглушительно.
Алекс печально усмехнулся и качнул головой:
— Это маловероятно. Если только чушь не была написана и в документах, бережно хранимых тобой в кабинетном сейфе.
Егор дёрнулся, словно ему со всей дури заехали по лицу. Побелел едва ли не до синевы.
— Вот и я подумал, что ты вряд ли будешь держать у себя в тайнике пустые бумажки.
— Т-ты не стал бы… — придушенно прошелестел он, вцепившись побелевшими пальцами в спинку рабочего кресла.
— Жаль тебя разочаровывать, — Алекс устало потёр переносицу.
— Ты… ты выкрал бумаги из сейфа?..
— Выкрал? Ты же сам дал мне к нему доступ. Присматривать попросил. Помнишь, как параноил, что за тобой пресса следит?
— А бояться я должен был вовсе не прессы, — пробормотал младший.
— Бояться ты должен был тех, кто тебе золотые горы и славу пообещал, — отчеканил Алекс. — По крайне забавному совпадению, среди этих обещающих — совершенно случайно, конечно, — затесался папаша Синицыной.
Егора будто хлыстом по спине протянули. Он дёрнулся и уставился на Алекса во все глаза.
— О-откуда ты знаешь?
Телефон в его руке дёрнулся, знаменуя входящий от Инги. Дополнение к результатам предварительной экспертизы и подмигивающий смайлик от Ильяшевой.
Хитрая шельма. Сейчас он свою помощницу о-бо-жал. Потому что она секунда в секунду, будто руководствуясь каким-о сверхъестественным чутьём, скинула ему то, что подтверждало его слова.
И эти слова висели над головой Егора как занесённые мечи.
Егор это чувствовал. Даже более того — он это понимал.
— Знаю, и этого должно быть достаточно, — Алекс спрятал телефон в карман пальто. — Знаю, что её папаша в сговоре с кучкой остальных «светил» медицинской науки хотел под прикрытием твоего «открытия» немного денег срубить. Заработать на несуществующей болячке. Мальчик ведь совершенно здоров. Когда Нина к тебе обратилась, ты вылечил его аллергию и… решил пойти дальше. Видишь ли, там симптоматика была заковыристая. Индивидуальную реакцию организма вы решили выдать за нечто большее. За преступно большее.
Алекс сделал короткую паузу, но не дождался от брата никаких возражений. Он уже не пытался ни от чего отпираться.
— Тебя уломали на эту аферу за соответствующее вознаграждение и обещания стать вывеской якобы медицинского открытия, которое было очень на руку отцу Синицыной. Он под это дело свою диагностическую аппаратуру насобачился живо толкать. Пока суть да дело, пока ты со своими работали и диссертациями возился, свой метод патентовал, его продажи поползли вверх. Всего-то и надо было — симулировать ребёнку заболевание, которое ты якобы успешно лечил. Даже вспотел от натуги, как сложно давалось лечение. А эти твари прикрывали все твои телодвижения. Всем хочется власти и денег… у людей ни черта не меняется.
Алекс медленно выдохнул после несвойственного ему длинного монолога. И только сейчас почувствовал, как же он, мать его, сильно устал за всё это время.
Он сказал всё, что хотел. Дальше в дело включатся специалисты. Они за это деньги получают. А у него — другие заботы. И они больше никак не связаны с младшим братом.
— Ты… погоди, Алекс, ты не понимаешь… — забормотал Егор в спину покидавшему его кабинет старшему
