— Позвоните мне завтра в течение дня, — добавил мистер Джульен на прощание, — я заберу списки. И, пожалуйста, будьте внимательны при их составлении: список должен быть самым полным. Не забудьте никого: от почтальона до лучшего друга.
— Ну, спасибо тебе! — сказала Дженни Бретту, как только детектив вышел за порог.
— Это за что? — не понял он.
— За то, что не представил меня дурой, верящей в переселение душ.
— Верить или не верить — твое личное дело.
— Конечно, но ты в это не веришь и никогда не поверишь, как я поняла.
— Умница, — ответил Бретт. — Не поверю, и ты знаешь почему. Все, что мы имеем, подчиняется строгим законам разных наук, скажем, биологии или там, ну я не знаю, химии.
— Может быть, и так, — согласилась Дженни. — А может быть, то, что ты называешь химией, это просто души, нашедшие или не нашедшие друг друга в этом мире?
— Извини, я убежденный материалист. — Бретт обнял Дженни за плечи и притянул к себе. — Слушай, ну в конце концов, тебе не все равно, что это: химия, любовь, Бог, черт, дьявол? Мы сейчас здесь, и мы вместе. Неужели тебе нужно что-то еще?
Она ощущала мягкое, но властное давление его рук, слышала голос, в котором постепенно исчезало напряжение. Дженни склонила голову, прижавшись щекой к сильному и теплому плечу. Что можно было возразить на последние слова Бретта?
— Да, — прошептала она прерывающимся шепотом, — мы вместе!
— Тогда обещай, что никогда больше не покинешь меня вот так, молча и без объяснений. — Она подняла голову, и Бретт прочел ответ в глазах Дженни. — И тогда, — продолжал он, — я всегда буду уверен, что с тобой все в порядке. Будем считать, что мы заключили договор по охране друг друга.
— А когда меня не будет рядом, я буду беспокоиться о тебе.
— Конечно, я тоже.
— Я первый раз вижу тебя таким, Бретт. Ты и родной, и какой-то незнакомый. И самое странное, что меня это не удивляет. Кажется, что так и должно быть.
Бретт положил ее голову к себе на плечо и погладил ее мягкие волосы:
— Я думаю, нам не стоит больше говорить на эту тему.
— Конечно, ты этого не хочешь. — Она тоже обняла его, пока он не успел отстраниться. — Ты не веришь в то, о чем я тебе рассказывала…
— Я не верю в то, что считаю мифом. — Бретт, как и ожидала Дженни, отстранился. — Я не могу в это верить. Дженни, черт побери, неужели ты полагаешь, что два человека, жившие сто тридцать лет назад, повстречались снова в Новом Орлеане? Причем один из них родом из Оклахомы, другой — из Индианы? Но даже если считать твои рассуждения логичными, в них есть один существенный прокол: ни Сэз, ни Анна никогда не жили реально!
— Вот здесь ты как раз ошибаешься. Твой роман не фантазия и не совпадение. Воспоминания о прошлой жизни прочно сидят в подсознании каждого человека, это не раз доказывали гипнотизеры, подтверждали и врачи, и ученые, и исследователи в области психологии!
— Все! Хватит! — Голос Бретта вдруг оборвался и он невнятно пробормотал: — Пощади меня!
— Черта с два, я еще не закончила! Я говорю о твоей собственной жизни! О нашей жизни! Так вот, все упомянутые мной специалисты всегда считали, что душа людей, любивших друг друга, в каждой жизни опять и опять стремятся к тому, чтобы найти свое потерянное счастье. И я глубоко убеждена в том, что наша встреча не совпадение, а закономерность.
— То есть мы, ведомые подсознанием, пошли погулять в один и тот же день и вдруг столкнулись на улице нос к носу?
Дженни опять покоробил его сарказм.
— Я пошла погулять совершенно сознательно. Мне хотелось увидеть человека, описавшего мой личный сон. Если ты сможешь мне это объяснить, обещаю больше никогда не надоедать тебе подобными разговорами. Только не надо опять говорить про совпадения. Это слишком просто и поэтому неубедительно. — Прежде чем Бретт ответил, Дженни продолжила, время от времени срываясь на крик: — Ты что, думаешь, мне просто так, от нечего делать пришел в голову вариант с переселением душ? Думаешь, очень приятно снова и снова видеть по ночам одно и то же? Тот самый кошмар, впервые напугавший до смерти еще в детстве? По-твоему, выходит, что мне очень хочется стать Анной и каждую ночь обнимать Сэза, а потом ждать, когда же их наконец обоих убьют? Да, в этой жизни нет ни Анны, ни Сэза, ни Моди, зато есть Дженни, Бретт и кто-то третий, кого мы пока не в силах вычислить. И это последнее пугает меня больше всего. Мне очень жаль, Бретт, что ты так ничего и не понял!
— А ты думаешь, меня это не пугает! — ринулся Бретт в ответную атаку. — Меня, конечно, оставило равнодушным твое ночное приключение в Сити! Думаешь, я не холодел при мысли, что в тот день, когда я попал в аварию, за рулем могла оказаться ты, а не я? И какая, к черту, разница, кто из нас во что верит, если неизвестно, кто пытается тебя убить, и наша первая задача — уберечь тебя? Меня не волнует, кто этим занимается! Найти его — прерогатива полиции! Я хочу только одного: быть уверенным, что ты в безопасности и что с тобой ничего не случится!
Глубина его чувства выплеснулась на Дженни всей своей мощью. Она слушала Бретта, не в силах пошевелиться, не в силах вздохнуть. Самое страшное заключалось в том, что Бретт был прав, и это заставило ее всхлипнуть, а затем всхлипывание перешло в горький плач.
— Дженни, пожалуйста, не плачь, ну не надо, пожалуйста. — Он начал целовать ее в щеки, в губы, в шею, пытаясь успокоить. Больше всего на свете Бретт боялся потерять Дженни. Была ли это настоящая любовь? Он не знал, но очень хотел, чтобы было именно так.
— Отнеси меня в постель, Бретт, — прошептала она ему в ухо. — Я хочу тебя.
— О Господи! Про это ты могла бы и не напоминать!
Пока Дженни налаживала компьютер очередному клиенту, Бретт терпеливо ожидал, когда она закончит работу. Клиент оказался дантистом, и Бретт сидел в его приемной. В ногах у него стоял кейс с ворохом бумаг, принесенных Кэй днем раньше. Он пытался прочитать хоть что-нибудь, но из кабинета доносился противный звук включенной бормашины, перемежающийся с жалобными постанываниями пациента.
Бретт безнадежно положил непрочитанные письма себе на колени, понимая, что сосредоточиться все равно не удастся. Мысли кружились только вокруг Дженни.
Со времени визита инспектора Джульена прошло несколько дней, и напряжение, в котором они пребывали тогда, немного спало. Теперь Бретт не отпускал Дженни от себя ни на шаг. Она не возражала и с очаровательной непосредственностью просила подвезти ее к клиенту и немного подождать. Бретт готов был поклясться, что, кроме него и клиентов, с Дженни не контактирует ни один человек. Он был счастлив уже тем, что теперь может видеть ее каждый день почти непрерывно, хотя и не знал, заслуживает ли такого счастья. Он совсем не был в этом уверен.
