– И что сделает твой папаша? – усмехнулся Бекетов. – Он в тюрьме. А ты дочка преступника, идиотка!
Роман заметил, как Милка внутренне сжалась, в одно мгновение превратившись из решительной леди в маленького зашуганного воробья.
– Тут один идиот, и это ты, Бекетов, – хмыкнул он. – Каждый человек несет ответственность за свои поступки, а за отцов у нас не отвечают. Так сложилось исторически, – просипел он, отходя к Камилле. – Я люблю тебя, – прошептал, обнимая. – Мне нет дела до твоего отца. Но чую, тут без него не обошлось. Я вынужден поговорить с Марком, чтобы великие идеи Янхеля Лернера нас с тобой не касались, – заметил он, наблюдая, как в кабинет входят полицейские и надевают на Бекетова наручники.
– Все закончилось, – воскликнула Ева, как только Бекетова вывели из кабинета. – Мы победили…
– Еще нет, – осадил ее брат. – Собирайтесь, боевые матрешки, и марш на УЗИ. Нужно точно знать, что с вами и детьми все в порядке.
Роман оглядел всех трех подруг. У каждой из них на лице появилось возмущенное выражение, и он мог поклясться, что все три девицы одновременно признали идею сделать УЗИ здравой.
– Боевые матрешки, – дружно усмехнулись Ева, Камилла и Яна и захихикали.
Глава 22
Следующие две недели показались Роману адом. Визит в клинику к Макаровым, где он сам пролежал почти месяц, завершился госпитализацией матрешек. Суровый Вадим Ильич, отец Евы и Никиты, никого слушать не захотел, а в срочном порядке вызвал скорую помощь.
– Полежите, подумайте, – заявил он подружкам. – Я сказал, – рыкнул строго.
Девчонки скисли прям на глазах, но спорить с доктором не посмели.
Теперь, забирая Милочку из больницы, Роман надышаться не мог на жену.
– Тебе удобно? – поинтересовался он, немного отодвигая пассажирское сиденье в машине и чуть откидывая спинку.
– Если бы ты мог, – рассмеялась Камилла, – то уложил бы меня.
– Если бы я мог, – рыкнул недовольно Роман, отъезжая от больничной парковки, – то приковал бы тебя к себе цепью, да еще бы чугунную гирю повесил, чтобы не сбежала, – заметил он и без всякого перехода добавил: – Пока ты лежала в больнице, мне звонил Янхель…
– Папа? – изумилась она.
– А ты знаешь еще кого-то с таким чудесным именем? – насмешливо протянул Демьяновский.
– И что сказал? – напряглась Камилла.
– Извинился, – подернул плечами Роман. – Заявил, что ему светит три года и это еще хорошо скостили благодаря стараниям Марка. Заверил меня, что его Фима Мельник никак не связан с пропажей денег, будто я этого не знаю, – хмыкнул Демьяновский. – Фима в отпуске был, и, может, зря я его уволил. Ну и наконец, тесть взял с меня обещание сыграть свадьбу в Израиле…
– А ты? – изумилась Милка.
– Я согласился. Во-первых, мне стало жаль твоего отца, – пробормотал Роман. – Он так искренне беспокоится о тебе. Во-вторых, там с твоим братом живет моя сестра, ну а в-третьих, мало ли что может произойти за три года. Вдруг мы опять забеременеем…
– Если ты дал папе обещание, – усмехнулась Камилла и украдкой вытерла набежавшие слезы, – то он как клещ в тебя вцепится, но заставит исполнить. У него характер такой. Никому ничего не спускает. Разве что моей маме.
– Тещу тоже возьмем с собой, – кивнул Демьяновский.
– Я думаю маму назначить директором фабрики, а самой больше времени уделять тебе и малышке, – проскулила Камилла. – Не хочу я ничем управлять. Не умею. А туда деньги вкладывать надо. Включи фабрику в холдинг и дай займы…
– Нет, – мотнул головой Роман. – Я не собираюсь распалять средства. Хочешь, приглашай инвесторов, – пробурчал он, подъезжая к дому.
– Тогда я продам квартиру на Ленинской, – предложила Милочка. – Что она стоять будет?
– Не-а, – Демьяновский вылез из Рэнджа и резво оббежал его. Распахнув дверцу, осторожно вытащил Камиллу. – А знаешь, для чего мужчине две руки? – глубокомысленно заметил он. – Я, пока в гипсе ходил, понял, – и не дав Милке вставить и слово, заявил: – Чтобы носить жену на руках, чтобы обнимать ее постоянно.
Роман осторожно поставил Камиллу в прихожей и потянулся к ней с поцелуем.
– Кушать сейчас будете или попозже? – осведомилась Эля, выходя из кухни, и тут же заскочила обратно, не желая смущать влюбленных. Роман потянул жену в спальню и, огладив тонкую шею, а затем и грудь, спросил улыбаясь:
– Знаешь, почему я против продажи квартиры на Ленинской? Это же наша с тобой конспиративная хата. Будет куда удрать… Представь, тут дети, внуки бегают… А мы такие раз – и уехали…
– Прекрасная идея, – прошептала Камилла, прижимаясь к мужу.
– Во! – хохотнул Роман. – Я сам придумал.
– Боюсь тебя разочаровать, – усмехнулась Камилла, – но нет. Павел Первый в Ораниенбауме построил на берегу озера павильон. Там была только спальня с панорамными окнами и огромной кроватью и маленькая прихожая, где сидел охранник… Вот так шел государь император гулять с женой в парк, а потом возвращался довольный и счастливый…
– А сколько у них детей родилось? – напряженно осведомился Демьяновский.
– Пятнадцать, кажется, – улыбнулась Камилла, усаживаясь на кровать и снимая с себя кофточку.
– Вот видишь, – Роман наклонился к ней с поцелуем. – Павильон нам не нужен, Милка. Еще строить, озеро копать… А вот квартира сгодится для наших свиданий. А фабрикой управлять проще простого. Я помогу тебе во всем, Милочка, – заявил он и, встав на колени, снял кроссовки. – Ты есть хочешь? – напряженно осведомился он. – Или…
– Сейчас, – вздохнула она. – Я так соскучилась по домашней стряпне. Что там Эля приготовила? Я все съем.
– Конечно, – кивнул он. – А потом чем займемся? Может, поваляемся?
– Нет, – мотнула она головой. – Хотелось бы прогуляться, – вздохнула она. – А на улице ветер поднялся. Так уже надоело взаперти сидеть.
– Ну вы, положим, там не скучали. Три подружки в одной палате.
– Мне с девчонками повезло, – улыбнулась Камилла и немного смущаясь попросила: – Покажи мне шахматы, Ром. Я столько о них слышу и ни разу не видела. Даже перед подружками неудобно. Они спрашивали, а я ничего ответить не могу, – всплеснула она руками.
– Поешь, и покажу, – будто маленькой, строго наказал Демьяновский, а потом минут двадцать любовался, как неторопливо ест Милочка. Смакует каждый кусочек, останавливается передохнуть и снова придвигает тарелку к себе. – Наелась? – улыбнулся Роман, наблюдая, как за тарелкой супчика последовала котлетка с пюре и соленым огурчиком, а на смену второму блюду пришел десерт. Тирамису в маленькой пиалке и вишневый компот.
– Подъела, – усмехнулась Камилла. – Скоро опять захочу. У твоей дочки отличный аппетит.
– Я все– таки ставлю на сына, – довольно хмыкнул Демьяновский. – Девочки – существа нежные, кушают по чуть– чуть. А тут, видимо, богатырь поселился, – добавил весело и предложил: – Пойдем смотреть коллекции. Потом я тебе дом покажу. И карту составлю, чтобы ты не заблудилась…
Немногим позже, забравшись с ногами на диван, Камилла с изумлением наблюдала, как муж достает из высокого шкафа с двойными дверями одну за другой деревянные коробки и с удовольствием расставляет фигуры на шахматных досках. Да и назвать бы простыми шахматами эти произведения искусства Милка вряд ли осмелилась. Сложив руки на животе, она с придыханием наблюдала, как, будто в сказке, оживает рыцарский замок и из его ворот на ристалище выходят солдаты, скачут всадники и наконец появляются короли и королевы. Затем настал черед «Обороны Севастополя». Роман торжественно водрузил деревянный сундучок с коваными ручками и такими же вставками. Аккуратно по одной вытащил из ячеек фигурки.
– Они фарфоровые, – предупредил он Камиллу. – Сделаны с максимальной исторической точностью.
Милка изумленно уставилась на миниатюрных героев далекой войны.
– Это Нахимов, а это Тотлебен, – показал он жене фигурки. – А вот Корнилов и Истомин, – достал из пазов другие.
Камилла всмотрелась в искусно расписанные лица и мундиры, перевела взгляд на пешек – матросов в бескозырках, коснулась пальчиком по шахматной доске, выполненной из дерева венге.
