– Красота, – прошептала она чуть слышно. – Такими играть страшно…
– Ты права, – кивнул Роман. – Эти шахматы не для игры.
– Как же, – усмехнулась она. – Настольная игра – и не для игры… Но их даже в руки брать страшно, – честно призналась она, проводя указательным пальцем по красной феске турецкого адмирала.
– Подожди, – хмыкнул Демьяновский. – Хоть у меня эта коллекция самая любимая, ты еще Бородино не видела. Сейчас покажу, – азартно проговорил он и снова полез в свой бронированный шкаф. – Вот гляди, – восхищенно воскликнул Роман, доставая из кожаного чемоданчика фигурку Наполеона. Французский император, сложив руки на груди, восседал на стуле. Милка мельком глянула на фигуру, стоявшую на маленьком белом постаменте, и перевела взгляд на другую. Русый высокий человек сидел нога на ногу и держал на коленях папку с документами.
– Александр Первый? – догадалась она и недоуменно принялась рассматривать всю коллекцию. – Подожди… – осведомилась негромко. – А из чего они сделаны?
– Золото, бриллианты, – хмыкнул Демьяновский с интонацией Никулина. – Ювелирная работа.
– Очень красиво, – восхищенно вздохнула Камилла и, внимательно глянув на все раскрытые коробки и сундучки, разложенные по огромному письменному столу, поинтересовалась неожиданно: – А где те твои шахматы? Финикийские…
– Холмогорские, – улыбнулся Роман, усаживаясь рядом с женой. Крепко поцеловал в губы и нежно огладил живот. – Те, которые я сам делал в восьмом классе?
– Ага, – кивнула Милочка, прижимаясь к мужу, и, проведя рукой по его груди, прошептала: – Наверное, для тебя они самые дорогие…
– Может быть, – пожал плечами Демьяновский и снова потянулся к жене с поцелуем. – Но именно они положили начало коллекции.
– Покажи… – попросила Камилла. – Так хочется на них посмотреть.
Роман клюнул жену в нос и, встав с дивана, потер затылок. – Сейчас найду, – кивнул он, убирая дорогие и не очень коллекционные наборы обратно.
«Надо же, – хмыкнул про себя. – Мою жену не впечатлили золотые фигурки, украшенные бриллиантами и рубинами. Мои собственные ей подавай», – усмехнулся довольно и внезапно вспомнил, как показывал коллекцию Кире. Даже, будто наяву, увидел тот момент, когда его бывшая подруга, заскучавшая от рыцарей и героев Севастополя, вдруг оживилась, когда Демьяновский поставил перед ней фигурку Кутузова в плаще, подбитом черными бриллиантами.
– А сколько такая стоит? – поинтересовалась тогда возбужденно Кира. – Сколько драгоценностей перевели зря, – протянула недовольно. А попавшиеся на глаза холмогорские шахматы назвала страшными и посоветовала выкинуть. – И вообще, сейчас никто в эти шахматы не играет. Полно игр на компьютере, – хмыкнула она.
«Любопытно, – мысленно усмехнулся Демьяновский, – что скажет Милочка. Хотя эксперимент не верный. Камилла знает, что эти шахматы сделал я, и просто интересуется. А вот узнай бы тогда Кира, стала б нахваливать. Пустая и неискренняя особа, – поморщился мысленно Роман. – Она и в подметки не годится Милочке».
Он привычно протянул руку за небольшой деревянной коробкой и, вытащив ее, сразу почувствовал небывалую легкость. Открыл, желая убедиться, что в ней ничего нет, и тут же закрыл обратно.
– Странно, – задумчиво пробурчал Демьяновский. – Где же они?
«В дом забрался вор именно за твоей детской поделкой, – поддел себя Роман. – Украл самое ценное. Ну– ну», – усмехнулся он криво и, вернувшись к жене, уселся рядом.
– Нужно сообразить, куда я их положил. Сейчас найду, любимая, – прошептал на ушко. – Поцелуй меня, – попросил жалостливо. – Это поможет вспомнить…
– Ну конечно, – рассмеялась Камилла, усаживаясь на колени к мужу. – Мои поцелуи творят чудеса! Спорим?
– Абсолютно точно с вами согласен, – важно кивнул Роман, прижимая жену к себе. – Определенно, чувствуется целительный эффект, – дурашливо закивал он и вновь попросил: – Целуй скорее, Милочка! Может, память ко мне вернется…
Жена улыбнулась застенчиво и, положив руки на грудь Демьяновскому, с видом опытной гейши накрыла его губы своими. Несмело протиснула язычок в рот, пошевелила им робко.
– Я сейчас с ума сойду, – прохрипел Роман, перехватывая инициативу. – Я давно говорил, что люблю тебя, – прошептал он, осторожно укладывая ее на диван и раздвигая полы халата. – Милочка, как же я скучал по тебе. Всю жизнь ждал только тебя одну, – прорычал он, становясь на колени и привычно обхватывая ее бедра руками.
В тот момент Милке показалось, что мир перевернулся. Она с ужасом и трепетом одновременно вбирала в себя новый опыт. Оказывается, заниматься любовью можно где угодно и не обязательно дожидаться ночи. Там на кухне хлопочет Эля. Печет блинчики. А здесь в кабинете хозяин дома, стащив с жены халат, нежно и медленно целует ее в живот, опускаясь все ниже и ниже.
Камилла почувствовала, как ей не хватает воздуха, будто кто– то выбил весь дух из груди.
– Ромка, – прошептала она, ощущая, как накатившее желание сворачивается пружиной и тут же разлетается по всему телу сладким наслаждением. Мила закрыла глаза, стараясь сохранить эти ощущения подольше. Снова почувствовала, как рядом с ней примостился муж на самом краешке.
– Пойдем в постель, – прошептала она. – Тебе неудобно.
– Сейчас, любовь моя, – рыкнул он. – Приди сначала в себя. Ты так кричала, Милка, – усмехнулся он счастливо. – Я думал, Эля с кухни прибежит…
– Кричала? – переспросила Камилла и, лукаво глянув на мужа, пробормотала: – Я не помню. – Еще плечом повела.
– Вопила, – кивнул он радостно. Ну будто тот самый ишак из «Кавказской пленницы» или придурковатый Шурик. – Сейчас шахматы тебе покажу, и вернемся в спальню, – лениво вздохнул он, пытаясь сообразить, куда именно положил фигуры. А за своими думками сам не заметил, как прижал жену к себе и задремал. Он проснулся внезапно, словно вынырнул из сна, и сразу уставился на громоздкий шахматный стол с резной массивной ногой. Эту монументальную конструкцию он давным– давно заказывал старому мастеру. Стол имел несколько секретов. Доска отодвигалась в сторону, и в широкий глубокий ящик легко помещались фигуры. Да еще нога внутри имела полость. Тайник хорошо подходил для маленьких коробочек или документов, свернутых в трубочку. Но большей частью он стоял пустым. Роман по привычке доверял сейфам с надежной сигнализацией. А тайники как таковые считал отжившей глупостью.
– Кажется, я вспомнил, Милочка, – прошептал он, целуя жену в висок. – Это все твои волшебные поцелуи…
Он чмокнул полусонную Камиллу в нос, потом в губы и, аккуратно поднявшись, чтобы не побеспокоить жену, подошел к шахматному столу. Провел ладонью по столешнице, инкрустированной черным и белым мрамором, на автомате нажал на потайную кнопку. Даже не посмотрев, оттянул в сторону небольшой крючок.
«Дурацкий замок с секретом. Зачем он тут нужен? – поморщился недовольно, снова вспоминая, как не сразу научился открывать замысловатую задвижку. И даже пару раз забыв, что интервал времени между нажатием кнопки и крючком составляет меньше минуты. Кнопка отодвигает в сторону планку, открывая доступ к крючку. – Нужно поставить на блокировку», – решил Роман, поворачивая вокруг своей оси доску. Толстая столешница отъехала в сторону. И Демьяновский посмотрел внутрь оббитого бархатом ящика. Небольшие фигурки, вырезанные из ольхи специальными стамесками, глядели на своего создателя печальными лицами, будто бы говорили: «Совсем забыл нас, Рома». Он внимательно глянул на них и уже собирался отнести жене самые красивые, когда мельком заметил явное несоответствие. Что– то резануло глаза и заставило на долю секунды затаить дыхание. Демьяновский опешил и тут же поймал себя на мысли, что пялится на небольшую стопочку цветастой бумаги, перевязанной резинкой и приставленной к боковой спинке ящика. Будто кто– то приоткрыл его на минутку, кинул пачку и сбежал.
– Твою мать, – прохрипел Роман, сжимая кулаки. – Японский городовой…
– Что– то случилось, Ром? – откликнулась с дивана жена.
