– Теперь да.
Смутные сомнения забираются мне в подкорку:
– Что значит, теперь да? Объясни.
– Ничего, – пожимает плечами.
– Давид, что ты от меня скрываешь?
– Хочешь правду?
– Да, – киваю головой.
– Шагаевы уезжают за границу.
Мелкая дрожь покрывает мою спину, а внутри всё переворачивается.
Уезжают? За границу?
– Почему? – спрашиваю охрипшим голосом.
– Какая разница.
– Действительно, какая разница, – копирую спокойный тон Давида. – Если они уезжают, тогда мне нечего бояться.
– Возможно, а, может быть, нет. Понимаешь, после всего, что произошло, я не могу предугадать поведение своей семьи. Они удивили меня. Отец. Сестра. Я их не понимаю.
Я ухмыляюсь, закатив глаза. Конечно же, ты их не понимаешь, такое понять не суждено нормальному, адекватному человеку.
– Уже поздно. Я пойду, – тянусь рукой к двери и нажав на кнопку, переступаю порог.
– Дин, – зовёт Давид и я оборачиваюсь. – Мне принимать предложение?
– Принимай! Если оно того стоит, то даже не сомневайся, – подмигиваю и ухожу.
Иду к подъезду, ощущая, как подкашиваются ноги, как дрожат руки. Он уезжает! Не верится... Где-то внутри меня пищит дурацкий голос. Дамир не может бросить сына, он же так сильно его любит, да и Санька от него без ума! Неужели, это действительно конец?
* * *
Этой ночью я плохо сплю. Кручусь с бока на бок, но заснуть не получается. Только начинаю дремать, как тут же вздрагиваю и просыпаюсь. Сердце в груди бьется, как птичка. То забьётся быстро-быстро, то замрёт.
Задыхаюсь… Горло сжимает оковами, не иначе.
Поднимаюсь с постели и, тихо ступая, выхожу из спальни. Сижу на кухне до самого рассвета и бездумно смотрю в окно. В голове кружит калейдоскоп воспоминаний. Мысленно возвращаюсь назад. Где допустила ошибку, в какой именно момент я сделала неправильный выбор? Возможно, когда согласилась перевязать пораненную руку Шагаева или же, когда познакомила отца с сыном? Трудно. Очень сложно понять, да и есть ли в этом смысл? Я же знала наперёд, что всё закончится плохо, но увы... Оказалась слишком влюблённой, к несчастью!
В окно пробиваются первые лучи света. Начинается новый день, а я так и не поспала. Решаюсь сварить кофе и взбодриться, всё равно скоро проснётся мама, Санька. Уснуть не получится.
Крепкий кофе действительно бодрит. Я пью из чашки чёрную жидкость и всё время поглядываю на экран телефона. Сейчас с минуты на минуту зазвонит будильник, я его отключу, а потом... Даже не знаю, что буду делать потом. У меня сегодня выходной, хотя лучше бы я работала, тогда бы не думала так много о нём.
Мама просыпается в восемь утра. Заходит на кухню и, увидев мои «стеклянные» глаза, качает головой:
– Не спала?
– Не получилось, – пожимаю плечами.
– Дин, что происходит?
– Ничего.
Мама хмурит лоб, скрещивает на груди руки и так пронзительно смотрит, что я вынуждена сказать правду. Мои подозрения на счёт Дамира не вызывают у мамы никаких эмоций. Ей всё равно, как мне кажется. Наверное, если бы я сказала, что он умер, она бы даже не повела бровью.
Стоп! Что за мысли дурацкие в моей голове?
Мама подходит ближе, усаживается на соседний стул и берёт меня за руку. Гладит пальцами моё запястье, заглядывает в глаза, будто пытаясь прочесть мысли.
– Доченька, это твоя любовь к Шагаеву, – тяжело вздыхает, – ни к чему хорошему не приведёт. Я же предупреждала тебя, а ты не послушала. Что теперь? Убедилась? Я была на твоём месте и чем всё закончилось, ты знаешь.
– Знаю, мама.
– Ну ничего. Всё пройдёт, забудется. Ты ещё слишком молодая, чтобы ставить крест на личной жизни. Гони прочь мысли о нём. Заведи себе хобби, запишись в спортзал, встреться с подругами, сходи в кино. Делай что-нибудь, Дина. Не сиди на месте и не сходи с ума.
– Думаешь, поможет?
– Уверена! – восклицает мама.
Мы только успеваем завершить диалог, как раздаётся стук в дверь. Мама устремляет в мою сторону вопросительный взгляд, но я пожимаю плечами.
– Я открою, – спешу сказать прежде, чем мама встанет со стула.
Тревожные ощущения не покидают меня до последнего. Гостей мы не ждали, а соседи, прежде чем прийти, всегда звонят на мобильный. Так что, это кто-то чужой. Однозначно.
Я тянусь к замку, проворачиваю его против часовой стрелки дважды и распахиваю настежь дверь. Высокий, статный мужчина с первой проседью на висках мило улыбается. Я смотрю на него снизу вверх и, кажется, схожу с ума, не понимая, что он здесь делает.
– Диночка, здравствуй! – произносит низкий голос, так похожий на голос Дамира. – Извини, я без приглашения.
Я в ступоре. Молча киваю головой, пытаясь собраться с мыслями и произнести хоть одно слово. За спиной слышатся шаги. Мама! Я не успеваю отреагировать и захлопнуть дверь, как мама становится рядом со мной.
– Что ты здесь забыл? – спрашивает мама, не скрывая раздражения и удивления.
– Привет, Наташа. Я тоже рад тебя видеть.
– Рад? – ухмыляется мама, отталкивая меня в сторону, – а я не рада. Шагаев, уходи, чтобы я больше никогда тебя не видела.
Мама закрывает дверь прямо перед лицом Руслана, а я только сейчас замечаю, как у неё трясутся руки, губы. Она дрожит, как осенний лист на ветру, не иначе.
– Дина, не позволяй этому человеку видеться с Санькой! – мама хватает меня за руку чуть выше локтя, причиняя ощутимую боль.
– Ма, так нельзя.
– Можно, Дина! Можно. Как они с нами поступили, забыла? Они вытерли о нас ноги, растоптали! Хочешь, чтобы на Саньку обрушился гнев Шагаевой, а? Дина, – мама хватает меня за плечи и начинает трясти, что есть силы. – Очнись! Не совершай ту же ошибку, что и я.
Мама хочет сказать что-то ещё, но внезапно замолкает. Бледнеет с каждой секундой, становясь белой, как мел. Её шатает из одной стороны в другую, дыхание затрудняется. Я только успеваю спросить, что с ней происходит, как мама, не дав ответа, теряет сознание.
Глава 87 Дина
Руки дрожат. Ноги трясутся. Перед глазами всё кружит, плывёт. Минуту назад я узнала, что мамы больше нет и, кажется, сошла с ума.
Нет! Не верю.
Мама. Мамочка...
В горле стоит ком, я глотаю его снова и снова, но он не проходит.
Кто-то садится рядом со мной. Предлагает выпить стакан воды, и я тянусь к посудине, но, чёрт... Руки непослушные, пальцы дрожащие. Я роняю стакан, опрокидывая на себя его содержимое.
Плохо.
Задыхаюсь.
Умираю.
В груди колет тысячью иглами, не меньше.
Открываю рот, хватаю воздух, но надышаться не могу.
В сумке трещит мобильник, а я не реагирую. Чужая женщина, которая пыталась напоить меня водой, берёт из моих рук сумку, достаёт из неё телефон и принимает вызов:
– Третья городская. Да. Приезжайте, – произносит на эмоциях. – Конечно, я не оставлю её одну! Да. Я побуду рядом, пока не приедете вы.
С кем она говорила? Плевать.
Ведь... мамы больше нет!
Я зарываюсь лицом в ладонях и издаю страшный крик, совсем не человеческий!
Чужие руки обнимают меня за плечи. Незнакомая женщина такая добрая, милосердная. Она пытается разделить мою боль, помогает не натворить глупостей, удерживая меня на месте, а я... Так хочу к маме, моей единственной и родной.
Врачи не успели её спасти. Остановка сердца, летальный исход... До приезда скорой помощи я оказала маме первую помощь, но, чёрт! Этого было не избежать, как оказалось. Мама долго болела ишемической болезнью сердца, а пару лет назад перенесла инфаркт. Помимо этого, бронхиальная астма, гипертония, атеросклероз сосудов головного мозга. Господи, да она всегда принимала лекарства вместе с завтраком, обедом и ужином, но...
– Не мо-гу! – срывается с моих губ то ли всхлип, то ли крик.
Не знаю, сколько проходит времени, но я продолжаю сидеть на лавочке в коридоре больницы, будто приклеенная. Надо идти домой! Там остался Санька с Русланом. Умом я всё понимаю, но поделать ничего не могу. Когда умер папа, было очень больно, потом боженька забрал сыночка, и я чуть не умерла сама, а мамочка меня спасла, схватила за руку крепко-крепко и повела за собой, но теперь...
