Что со мной будет теперь!?
Видимо, я становлюсь неадекватной, потому что в коридоре появляются медики и уводят меня в манипуляционный кабинет. Усаживают на стул, заставляют выставить перед собой руку, а затем перевязывают её жгутом.
Я ничего не чувствую. Проникновение иглы в вену подобно комариному укусу. Знаю, совсем скоро мне станет спокойнее. Меня накачают транквилизаторами, и я ненадолго перестану сходить с ума.
На ватных ногах выхожу в коридор. Меня обнимает за талию медсестра и провожает до самой лавочки. Я только успеваю сесть на лавочку, как передо мной появляется Давид. Он ничего не спрашивает, не говорит. Просто раскрывает объятия, и я льну к его груди, зарываясь лицом на плече.
Не сдержавшись, плачу. Много. Громко.
Кажется, слёзы никогда не закончатся. Душу рвёт на мелкие куски, и я протяжно мычу, закусив губу.
– Диночка, идём, – он говорит ласково и тихо. Гладит ладонью мой затылок, а губами покрывает макушку. – Идём, пожалуйста.
Я подчиняюсь. Позволяю Давиду увести меня из больницы, а потом, оказавшись на улице, усадить на сиденье своего мерседеса.
В воздухе зависает напряжённая тишина. Давид бросает в мою сторону волнительный взгляд, а затем сразу возвращает его на дорогу.
– Дин, где Санька? – спрашивает Давид, вырывая меня из прострации.
– Дома.
– С кем?
– С Русланом, – отвечаю равнодушным тоном.
Давид ничего не говорит. Просто увеличивает скорость автомобиля, и теперь мы едем очень быстро, но меня это не пугает.
* * *
У меня случается истерика, стоит переступить порог квартиры. Родные стены вызывают слишком много эмоций. Здесь всё напоминает о ней, моей самой дорогой и любимой мамочке.
Перед глазами густой туман. Я утопаю в слезах, ничего не соображая. Давид усаживает меня на стул в кухне, о чём-то говорит с Русланом, но я не понимаю смысл их диалога.
– Дин, – зовёт Давид, а я не реагирую и тогда он хватает меня за плечи. Встряхивает, заставляя прийти в чувства. – Собери свои и Санькины вещи.
– Зачем? – шепчут губы.
– Я вас забираю. Поживёте пока у меня.
– Нет, – качаю головой.
– Дина! – Давид опускается передо мной на корточки, касается лица ладонью, а затем бережно стирает слёзы, льющиеся из моих глаз против воли. – Ты не можешь остаться одна, да я и не позволю. Я боюсь за тебя, Диночка, – тянет меня за руку и подносит её к своим губам.
За спиной Давида появляется Руслан. Он смотрит на меня странным взглядом, будто просит прощение. Его тёмные глаза блестят от слёз, а уголки губ опущены вниз.
– Дина, примите мои соболезнования. Я хочу, чтобы...
Давид не даёт ему договорить:
– Просто уходите. Дине сейчас не до вас.
– Но, – возражает Руслан.
– Уходите, – повторяет Давид, повысив тон голоса.
Руслан сдаётся и уходит, а я не вмешиваюсь, не пытаюсь его остановить. Сейчас мне действительно не до него. Мне бы пережить это необъятное горе, увидеть бы свет в конце тоннеля. Не представляю, как это сделать!
Давид одевает Саньку сам, а затем, отыскав дорожную сумку, складывает в неё одежду. Я молча сижу на кровати, наблюдая за всем со стороны. Всё происходит словно не со мной, не здесь и не сейчас. Знаю, надо взять себя в руки, надо встать с колен, на которые я упала, но… Не поднимается мне и всё тут!
Мы уходим. Давид закрывает входную дверь в квартире на замок, подхватывает Саньку на руки и вызывает лифт. Я следую по его пятам, понурив голову. В груди болит сердце. Щемит. Сжимается. Замирает.
– Прошу, – Давид открывает передо мной дверь мерседеса, и я сажусь на сиденье.
Пока мы едем по вечернему городу, Санька засыпает, поэтому Давид достаёт из машины спящего ребенка и несет его на руках до самой квартиры.
– Нужно снять штанишки, – произношу мысли вслух и порываюсь это сделать, но Давид кивает головой и раздевает Саньку сам.
Возможно, в любой другой раз я бы не вела себя подобным образом. Но видит бог, я не специально. Смерть мамы стала для меня очень сильным ударом, к которому я оказалась абсолютно не готовой.
Чёрт…
Да я сама мама и должна быть сильной, чтобы заботиться о сыне, но почему-то не могу.
Давид уводит меня из спальни, оставляя дверь комнаты приоткрытой.
– Есть хочешь? – спрашивает Давид, а я качаю головой. – Дин, когда ты в последний раз ела?
– Не помню, – пожимаю плечами.
– А спала?
– Не знаю.
Он тянется рукой к моим волосам. Заправляет за ухо локон, гладит ладонью макушку, а затем обнимает за плечи и притягивает к своей груди.
– Я с тобой, Диночка, – шепчет, – всегда буду с тобой. Ты можешь на меня положиться.
– Спасибо, – отвечаю я, глотая слёзы.
Давид разжимает объятия и уводит меня в зал. Усаживает на диван, укрывает мягким пледом, а потом, включив телевизор, ненадолго выходит из комнаты.
Оставшись наедине, я достаю из кармана джинсов телефон и, разблокировав его, смотрю на экран. Наше фото. Я, Дамир, Санька. Всё помню, как сейчас. Тогда мы были счастливы, мы были вместе, но жизнь всё расставила по своим местам, увы.
Глава 88
Прошло 2 года
Дина
– Санька! Саня! Просыпайся.
– Нет, – возражает сынок и, накрывшись с головой одеялом, продолжает спать.
Глядя на эту картину, я улыбаюсь. Каждое утро происходит одно и тоже. Я пытаюсь разбудить Сашу пораньше, но получается попозже.
– Саша! Вставай, – забираюсь рукой под одеяло и начинаю щекотать маленькую пятку.
– Мама! Не надо, – визжит тонкий голос. – Не хочу. Не хочу в садик!
Саня брыкается ногами, прячась под одеялом, но я не отступаю. Я подниму этого мальчишку любой ценой!
После неизвестно какой попытки мне всё-таки удается разбудить сыночка. Санька нехотя встаёт с кровати, поднимает ручки вверх и зевает.
– Мама, я не хочу в садик, – произносит серьезным тоном, смотря на меня своими большими карими глазёнками.
– Надо, сыночек. Я вот тоже не хочу в университет, но хожу.
– А тебя там заставляют есть зелёный борщ с палками?
– С какими палками?
– Ну такими тоненькими, длинными и совсем не вкусными. Фу, гадость, – Санька наглядно демонстрирует, какой невкусный борщ, делая на лице брезгливое выражение.
– Так, – улыбаюсь, – живо умываться и чистить зубы!
– Мамочка, ну, пожалуйста. Можно я не пойду в садик?
– Нет, – качаю головой. – Пойдёшь. Саша, сегодня пятница, а что это значит?
– Это значит, – бубнит сынок, – завтра суббота.
– И?
– Выходные.
– А ещё?
– Приезжает папа, – улыбается сынок, – и мы пойдём в зоопарк, да?
– Хочешь в зоопарк?
– Конечно, – кивает Санька, – папа по телефону обещал.
– Ну, раз обещал, значит, пойдём в зоопарк.
– Ура! – восклицает сынок. Забирается мне на колени, обнимает маленькими ручками за плечи, целует в щеку. – Я люблю тебя, мамочка, и папу люблю!
– Я тебя тоже люблю, моё солнышко.
Санька уходит в ванную комнату, а я остаюсь в его спальне, чтобы заправить постель и достать из шкафа одежду.
Через двадцать минут мы с сыном едем на такси. Я отвожу Саньку в садик, а затем направляюсь в университет.
Сегодня мне определенно везёт. Я сдаю два экзамена на «отлично» и, освободившись раньше запланированного, решаюсь встретиться с подругой.
Вызвав такси, еду на другой конец города. Пока за окном автомобиля мелькают улицы и проспекты, я беру в руки смартфон и, чтобы скоротать время в поездке, захожу в социальные сети. Листаю ленту новостей, бездумно разглядывая посты друзей, но вдруг натыкаюсь на одно фото. Секунда, две и к горлу подкатывает ком. По спине бежит холодный пот, грудь сжимает невидимыми обручами, и я начинаю задыхаться.
– Остановите здесь! – обращаюсь к таксисту.
– Не положено. Здесь знак. Остановка запрещена.
– Остановите! – повторяю я, протягивая водителю деньги в три раза больше стоимости всей поездки.
