тебя больше не посажу. Что взять?
Он так быстро одевается, что я соображаю медленнее.
– На своё усмотрение. Мне сейчас хоть слона хоть лягушку, кажется, всё бы съела.
– Ну, если не против лягушки, то в холодильнике как раз повесилась мышь. А если серьёзно, – подходит, чтобы поцеловать меня, – там есть пару сникерсов и сок. До моего приезда, думаю, тебе хватит продержаться. Так, вставай провожай меня, идеальная лежебока.
Я в беспомощном жесте обхватываю его за шею, и он поднимаем меня с кровати.
Провожаю его до двери. Долго целуемся в прихожей, словно он не в магазин уезжает, а насовсем. Он гладит меня по голой попке, прижимая к себе.
– Я постараюсь быстро, – говорит. – Дверь за мной на щеколду закрой.
– Обязательно, – с улыбкой киваю.
– Обязательно, – серьёзно повторяет он.
– Да поняла я.
Он выходит, и я защёлкиваю дверь. Натягиваю на себя платье и рвусь к холодильнику.
Действительно, только сникерсы и сок. Такого завтрака у меня ещё не было. Но желудок настаивает на их употреблении немедленно.
Божечки, какой же вкусный батончик. Однозначно не хуже мыши. Слышу стук в дверь. Бегу открывать засов.
– Что забыл… – сходу говорю я, но тут же замолкаю, увидев в проёме Олега.
Сердце ухает куда-то вниз. Кусок шоколадки застревает в горле.
– Вижу, ты совсем меня не ждала, – говорит он.
Глава 39
– Олег… – только получается выговорить у меня.
– Да, меня так зовут. Но ты, судя по всему, ожидала увидеть кого-то другого.
– Да… и нет, – я пытаюсь собраться с мыслями. – Олег, что ты тут делаешь?
– Я тебе звонил всё утро. Беспокоился, вдруг с тобой что-то случилось.
– Со мной всё в порядке. Просто звук на телефоне на ночь выключаю и… ещё не успела включить.
– С тобой точно всё в порядке?
Господи, как же это глупо всё. Но, в конце концов, я не маленькая девочка, чтобы так мямлить, и он мне не муж.
– В полном, – говорю, набираясь сил. – Олег, прости что так вышло, но… в общем так вышло.
– Ясно. Значит, ты теперь с ним? Уже, как вижу, по своей воле?
– Олег… – не знаю, будет ли это считать вмешательством в дела Антона, но всё же говорю, – я отдам тебе все деньги. Но не прямо сейчас.
– Не надо, Вик. У меня их хватает, от меня не убудет. А вот тебя мне жаль. Связаться с таким мерзавцем… Хорошо хоть время провела? Ноги уже раздвинула?
– Олег, если у тебя всё, то, пожалуйста, уходи.
– Вижу, что раздвинула. А я сначала не поверил, когда мне рассказали про туалет. Скажи, ты громко причмокивала, когда сосала ему?
– Так, понятно, – я пытаюсь захлопнуть дверь, но он надавливает на неё с другой стороны.
– А я узнал, кто убил твоего отца, Вик.
– Можешь оставить эту информацию себе, – пытаюсь рывком закрыть дверь. Ничего не выходит. Он просачивается дальше в проём и распахивает дверь настежь.
– Нет уж, не оставлю. Это был Лебедев, – со злорадным наслаждением смотрит мне в глаза. – Живи с этим.
На секунду меня стрелой поражает в самое сердце, но ведь именно такого эффекта он и добивался. Он просто врёт из мести.
– Это не правда, – говорю, натягивая стойкую улыбку и давая понять, что так просто меня не провести. – Антон не убийца. А теперь, пожалуйста, покинь дом, он скоро вернётся.
– Ну, конечно, не убийца. А ты спроси его сама, когда он вернётся, убийца он или нет. Спроси, держал ли он когда-нибудь в руках пистолет, нацеленный на человека, и спускал ли курок. Тебя очень удивит ответ, если он, конечно, скажет правду. – Олег делает шаг назад с прохода. – Обычно о таком не говорят, но это же Лебедев. Он у нас не предсказуемый. Может и признаться. Ты только заранее не говори, что это был твой отец, – ещё шаг и он полностью за дверным проёмом. – Вот теперь у меня всё. Счастливо оставаться.
Разворачивается и уходит. Я тут же закрываю за ним дверь.
Натянутая улыбка сползает с лица. Ноги становятся ватными. Я скольжу спиной по стенке вниз.
«Он всё врёт», «это не может быть правдой», – пытаюсь говорить я себе.
Но получается не убедительно.
Так не врут.
«Мне тогда серьёзно крышу сорвало. Даже не знаю, где бы я оказался, если бы не он», – воскресают в памяти обрывками слова Антона. – «Я на него работал… Направил дурную энергию хоть в какое продуктивное русло».
Это может оказаться правдой…
В груди щемит до острой боли.
«Спроси»… «Спроси его сама»…
«Если он, конечно, скажет правду»…
«Не лезь в мои дела… Даже если они тебе не нравятся, я всё равно буду поступать так, как считаю нужным»…
Убийство человека… считаю нужным…
Спроси сама…
Не хочу.
Я вытаскиваю с головы пальцы, неконтролируемо выдирающие спутанные волосы. Вытираю слёзы. Встаю с пола.
Это чёртов кот в коробке. [8] Не обязательно открывать коробку.
Не знаю, когда он вернётся, но надо быстрее уходить.
Беру свою сумку и обуваю туфли. Выбегаю на улицу.
Вокруг столько воздуха, а мне нечем дышать.
Не хочу ничего знать. Больше не хочу ничего знать. Олег врёт… или не врёт. Пусть я об этом никогда не узнаю. Пусть я никогда не узнаю, что парень, которому я отдала себя, убил моего отца.
Папа…
Я надеюсь, ты с небес этого не видел.
Как же колит в груди. А ведь ничего не произошло. Я никогда не узнаю правду наверняка. Надо просто забыть ложь Олега. Ведь это была ложь. Он солгал, чтобы нас разлучить. И у него это получилось. Пусть будет так.
Спотыкаюсь на каблуках по бездорожью. Надо вызвать такси. Нет, надо отойти дальше. Убежать
