— Ты, вообще, хоть раз пила до этого?
— Нет. То есть да. Пробовала один раз, но мне не понравилось.
— Странно, — усмехается он. — Ты тогда присосалась к бутылке будто это, блин, эликсир бессмертия.
— Ян, — решительно начинаю, посчитав, что лучше сразу содрать пластырь с раны. — Между нами ведь ничего не было?
— Нет, конечно, — фыркает он. — У меня, конечно, от тебя крышу сносило, но не до такой же степени… Я хотел, чтобы ты сама ко мне пришла, чтобы ты, наконец, поняла какой твой Скалаев мудила и выбрала меня… Но хрен там, да?
Он злобно усмехается и качает головой: — Ты ведь до сих пор любишь его?
— Да, — киваю на автомате. Боюсь, что ответ на этот вопрос ответ не изменится никогда.
— Что в нем есть такого, чего нет во мне? Чем я, блядь, так плох для вас всех? Мать, отец, ты… вы всегда выбираете не меня!
Он бьет кулаком по столу и за моей спиной тут же открывается дверь.
— Прошу прощения, — раздается голос врача. — Боюсь, вашу встречу лучше закончить.
— Ян, — игнорируя окружающих, обращаюсь к нему. — Откуда ты узнал о тату? И… как я попала домой тогда?
— Спроси у своей шлюшки-подружки, — усмехается он. — Тогда, на вечеринке, она настойчиво оставила мне свой номер. А когда ты вырубилась у меня в машине, я понял, что даже не знаю твоего адреса. Позвонил ей и она примчалась тебя спасать. Всю дорогу она подтрунивала надо мной насчет вечной френдзоны и что вряд ли хоть кто-то сделает татушку в честь меня. В то время как мудак-Скалаев обзавелся собственной скалой… Как ты только с ней дружишь? Она же такая сука…
Глава 59 Марат
Вижу знакомую тачку и резко бью по тормозам, от чего сразу начинаю буксовать по влажной проселке. Ночью был дождь и дорогу сюда как всегда размыло. Сам виноват, нехрен было понтоваться с “мазерати”, обычные жигули бы тут проехали без проблем.
Трусливую мысль развернуться и свалить незамеченным приходится отбросить, когда я понимаю, что шум мотора привлек ее внимание и мое появление не осталось незамеченным.
Алиса сидит на самом краю обрыва и сейчас, обернувшись, удивленно смотрит на меня. Судя по всему, она не ожидала меня здесь увидеть… но тогда какого хрена приехала? Это мое место. Мое.
Но сейчас все выглядит так, будто это я зашел к ней в гости. Она даже клетчатый плед с собой принесла и в данный момент сидит на нем созерцая вечерний город. Ей еще термоса с горячим какао не хватает и можно сразу новый постик в соцсетях пилить. Хотя… насколько я знаю, свою страницу она удалила еще весной.
— Что ты здесь делаешь? — раздраженно вздыхаю я, выходя из машины. Я не ожидал ее здесь увидеть, и к разговору абсолютно не готов. А еще я не готов к ее огромным глазам глядящим на меня с какой-то отчаянной мольбой. Бля… как-будто нож воткнули в то место, где раньше было сердце и сейчас с садистским удовольствием проворачивают его против часовой стрелки. Надо было все-таки свалить, когда только понял, что побыть одному мне сегодня не удастся.
Алиса пожимает плечами и слегка двигается на пледе, будто уступает мне место рядом с собой. Она серьезно считает, что я вот так просто усядусь рядом с ней и мы будем мило болтать свесив ноги с обрыва?
— Что случилось с твоей боязнью высоты? — угрюмо интересуюсь. — Или это тоже было ложью?
Она вздрагивает будто я дал ей пощечину, но все-таки отвечает:
— Не знаю. Просто перестала бояться. Видимо, в моей жизни наступил момент, когда самое худшее уже произошло и больше ничего не страшно.
Сейчас она смотрит не на меня, а на блестящие вдалеке огни города. И от этого мне почему-то становится не по себе. Я ее ненавижу. Она сломала меня. Вырвала из груди мое сердце… но не выбросила, а продолжает сжимать его своими красивыми пальцами. Даже сейчас я чувствую эту фантомную боль, будто ее ногти скребут по тому месту в груди, где сейчас зияет черная дыра.
Но тем не менее, я не могу просто отвернуться и проигнорировать ее слова. Она была частью моей жизни, пусть недолго, но она стала моей семьей, моим домом. И сейчас то безразличие, с которым она обсуждает отсутствие страхов… оно немного пугает. Потому что сидеть вот так на краю, это не только о боязни высоты, это, блин, об отсутствии чувства сохранения.
И это мне чертовски знакомо. Этим летом я и сам… короче, сложное было лето. По его мотивам вполне можно было снять фильм в духе “Ешь. Молись. Люби”, только если учесть мои проблемы с едой, атеизм и стойкий иммунитет к слову на букву Л, мой бы назывался “Пей. Трахайся. Забудь”. И да, это бы явно был фильм для взрослых.
Алиса была моей орбитой. И без неё меня будто просто мотало по открытому космосу и норовило засосать в огромную чёрную дыру.
Но может это и к лучшему, потому что находиться с ней в одной Вселенной, видеть ее каждый гребанный день было чертовски больно. И легче не становилось. Нихрена…
— Ничего не было, — вдруг выпаливает она. Набирает в легкие воздуха и быстро-быстро тараторит, будто боится, что я ее прерву: — В тот вечер я, действительно, перебрала с алкоголем и вырубилась. Правда, до этого мы успели сделать то фото. Постановочное. А потом Ян позвонил Дине, потому что не знал куда меня отвезти. И про скалу ему рассказала именно она. Динка считала, что у Яна ко мне были чувства и таким образом пыталась досадить ему пророча вечную френдзону. На самом деле, я думаю, что она просто злилась на него за то что он до этого отказал ей… Но это долгая история. Главное, что я тебе не изменяла, Марат. Между мной и Грушевским ничего не было.
Даю себе несколько секунд на то, чтобы ее слова осели в моей голове. Чувствую как в груди слегка ослабляется тугой узел. Она не спала с этим мудаком, но…
— Это ничего не меняет, Алиса, — с какой-то отрешенностью констатирую я. — Я больше никогда не смогу доверять тебе. Ты убила мое доверие. Той ночью… когда вот так запросто пошла к Грушевскому, зная, что он не упустит шанса, чтобы насолить мне. Зная, как я на это отреагирую.
По ее щекам скатываются первые горошины слез и пусть внутри все сжимается, я должен это сказать. Я тоже имею право на боль. Я тоже живой. По крайней мере, был живым до того вечера. Сейчас же я сам в этом не уверен.
— Не буду скрывать, я рад что между вами ничего не было. Но, Алиса… ты перестала быть моей девушкой, ты перестала быть моей… тогда, когда села к нему в машину. Именно тогда ты поставила точку в наших отношениях.
“Именно тогда ты убила меня”, добавляю уже мысленно.
После этого разговора я в тайне надеюсь, что Алиса исчезнет из моей жизни. Я наивно думал, что за лето успешно залечил свои раны, но стоит ей появиться в поле зрения, как мир вокруг тут же теряет фокус и концентрируется лишь на ней. И это не нормально. Я не сопливый школьник, сохнущий по однокласснице. Я взрослый, мать его, мужчина и просто обязан контролировать свои чувства!
Что ж, принцесска, не хочешь по-хорошему, значит будет по-плохому. Я сделаю все что в моих силах, чтобы ты сама забрала документы из этого чертова универа и оставила меня в покое!!
Глава 60
После нашего разговора на обрыве ничего не меняется и в то же время меняется все. Марат теперь не ограничивается одной лишь Фабрикой и позволяет себе все чаще появляться в женской компании и в университете. По идее, это должно меня ещё больше угнетать, но в душе я ликую.
До наших отношений Марат никогда не чувствовал себя обделённым женским вниманием, ходили слухи, что девушек он меняет чаще чем пресловутые перчатки и больше двух раз подряд ни одну из них в постель не тащит. Но даже тогда он не выставлял свою личную жизнь напоказ. И тот факт что сейчас он изменил этому правилу, говорит о многом… например о том, что делает он это исключительно для меня.
И от этого очередного подтверждения, что ему не все равно я чувствую как веревка на моей шее затягивается ещё сильнее. Я знаю, что у меня никогда не хватит духу закончить то что между нами происходит. И я трусливо жду, что Марат сам перережет эту веревку. Но вместо этого он лишь натягивает ее сильнее и каждый день добавляет по новому шипу, которые болезненно впиваются в мою кожу и душу.
