Эта игра стала моим персональным адом, моей расплатой за грехи. Вот только что-то мне подсказывает, что искупление оных не предусмотрено правилами. Пока Скалаеву не надоест меня мучить, я буду вариться в этом котле…
Когда двери Фабрики закрываются за мной, я понимаю, что даже скучала. Вот такой вот парадокс. С этим местом у меня связано куча воспоминаний, как хороших из жизни “до”, так и ужасных из “после”, но я не могу не отметить, что Марату удалось сделать из заброшенной Фабрики не просто ночной клуб, а что-то особенное. Его детище даже похоже на хозяина, атмосфера здесь пропитана легкой небрежностью, за которой скрывается что-то поистине уникальное. И люди это чувствуют. Стремятся сюда попасть и готовы выложить огромные деньги за приглашение. Марат пообещал им свободу. От осуждений, от предрассудков, от перешептываний за спиной. Мне ли не знать как это важно. Здесь запрещена любая фотосъемка и даже существует правило о том, что все, что происходит в стенах Фабрики так и остается здесь. И люди, привыкшие к тому, что за каждым их шагом следят СМИ или дотошные родители, приходят сюда именно за этим. За тем чтобы хоть на какое-то время просто побыть никем.
Жалею ли я о том, что пришла сюда сегодня? Нет. Даже сейчас, глядя на то как Марат прижимает Дарью к бетонной колонне и что-то шепчет ей прямо в губы, я понимаю, что мне нужно это видеть. Потому что если он сделает это, если он сейчас поцелует ее, то жирную точку поставлю я. Но словно почувствовав мой взгляд, он ловит меня глазами и будто спрашивает: нравится?
Серьезно, Марат? Столько времени прошло и ты все еще сомневаешься? Все еще не уверен, что я получила сполна? Что причинил мне достаточно боли? Когда же будет достаточно? Когда после твоих ударов я перестану вставать?
Нет, зря я сегодня пришла. Ничего не изменилось, Марат продолжает игру и Дарья лишь очередная пешка. Он не может меня простить, но и перерезать веревку, за которую держит меня тоже не готов.
Решив что увидела достаточно, я натыкаюсь на Полину, подругу Алекса. Сам он тоже, кстати, без особой радости смотрел на этот дешевый спектакль у колонны. Ему нравится Дарья, а их с Маратом игра, соответственно, нет. Добро пожаловать в клуб, Булавин.
Они с Полиной плавно двигались под музыку, но завидев “недопоцелуй”, Алекс бросил спутницу посреди танцпола и направился к барной стойке. По идее, они оба не должны здесь находиться. Марат уже на пятом курсе и вход на Фабрику в этом году положен только пятикурсникам, но Марат решил сделать для них исключение. От этой мысли в груди немного жжет, но я стараюсь не обращать внимание. До этого его единственным исключением была я.
Понимаю, что непроизвольно злюсь на Полину. А ведь еще недавно я питала к ней теплые чувства и сделала все что в моих силах, чтобы она чувствовала себя комфортно когда Алекс пригласил ее за наш столик в кафетерии и представил как свою лучшую подругу. Месяц назад только ленивый не обсуждал интимные фото ее парня, который после этого сразу же перешел в разряд бывших. Потому что, как выяснилось, на фото он был не с ней, а с какой-то другой девицей. И несмотря на то, что в мои планы не входило заводить новых друзей, я по-доброму ее приняла. Прекрасно помню каково это — быть главным героем местных сплетен и даже настойчиво намекнула парочке особо любопытных студентов найти новый повод для обсуждений.
Но сейчас, вместо того чтобы пойти утешать своего друга, Полина подходит к Марату и напрашивается на комплименты по поводу своего платья. Очень откровенного платья. Хотя… не то чтобы мое претендовало на костюм монашки. Сегодня я почему-то особо тщательно выбирала наряд и выбор упал на короткое изумрудное платье. Этот цвет всегда эффектно выглядит на бледной коже. А если учесть туфли на высоком каблуке и укладку, выгляжу я, без ложной скромности, бесподобно.
Однако, досада от присутствия Полины сменятся восторженным предвкушением когда она мастерски отфутболивает предложение Марата исполнить тот самый “первый танец” и переводит стрелки на меня.
— Она здесь не первый раз, — угрюмо замечает он.
— Но она воспользовалась правилом первого танца? — не сдается Полина.
— Нет, — с усмешкой заявляю. — Мне не дали такую возможность.
— Но ты ведь сам сказал, что это правило касается всех без исключений, — нахмурившись, напоминает девушка. — Мне бы не хотелось ущемлять права Алисы. Она здесь не впервые, а значит это по праву ее очередь.
Мне кажется, всем вокруг понятно, что она просто водит его за нос, но Марат, кажется, ведется на ее блеф и провокацию:
— Не нарывайся, — цедит Скалаев. От его голоса по моему телу расползаются мурашки, но у Полины, видимо, напрочь отсутствует чувство самосохранения, потому что она и не думает отступать.
— О, — Она слишком наигранно округляет глаза — погоди, ты боишься?
— Что? — Марат даже не сразу пришел в себя от такой наглости: — Чего мне бояться?
— Действительно, — девушка невинно хлопает ресницами, — чего тебе бояться? Так что, мы уладили этот вопрос? Я уступаю свою очередь Алисе, а сама обязательно разучу подходящие движения к следующему разу?
Марат еще пару секунд сверлит ее уничтожающим взглядом, всем своим видом давая понять, что следующего раза у нее не будет. Полина явно только что стала персоной нон грата на Фабрике. Но ее это, кажется, ничуть не смущает и она лишь ободряюще подмигивает мне.
Глава 62
Взбираюсь на сцену на трясущихся ногах и пытаюсь хоть примерно решить что танцевать. Я не хочу уподобляться всем тем раскрепощенным девицам извивающимся в пошлом ритме, которых я столько раз видела здесь. Но я прекрасно осознаю, что балетные па вряд ли будут смотреться гармонично на этой сцене. Впрочем, почему бы просто не довериться своему телу? Оно, в отличие, от мозга еще никогда меня не подводило.
Закрываю глаза и пропускаю музыку через себя. Все так как и должно быть. Сегодня я пришла сюда с готовностью попрощаться. Поставить, наконец, жирную, хоть и болезненную точку в наших отношениях… И несмотря на то, что история с Савельевой оказалась такой же пустышкой, как и все его остальные интрижки, я чувствую, что время пришло. Так пусть мой танец станет прощальным подарком для Марата.
Тело, на удивление, моментально расслабляется и подхватывает нужный ритм. Я не танцевала больше года, сама себя наказала и лишила той единственной радости, что была в моей жизни. Но сейчас я двигаюсь так, словно танец для меня так же естественен как ходьба и прямостояние.
Музыка течет по моим венам словно электрический ток и буквально напитывает своей энергией. Я представляю как сверкает мое изумрудное платье в отблесках стробоскопа и радуюсь, что решила основательно подойти к выбору наряда. Скалаев всегда говорил, что ему нравится как на мне смотрится зеленый цвет…. что ж, думаю, мой прощальный подарок не оставит его равнодушным.
На секунду я приоткрываю глаза и понимаю, что у меня гораздо больше зрителей, чем я предполагала. Обычно у сцены собирается всего несколько зевак, преимущественно мужского пола, остальные гости предпочитают поглядывать со стороны. Сейчас же практически все посетители мигрировали поближе и в центре разномастной толпы стоит Марат. Его тело настолько напряжено, что я уверена, рискни кто-нибудь до него дотронуться, их бы отбросило взрывной волной. Вот только вряд ли кто-то рискнет. Несмотря на довольно плотное скопление людей, Марат находится будто в вакууме, словно окружающие чувствуют, что к нему лучше не приближаться.
Умом я понимаю, что не стоит этого делать, но тем не менее, встречаюсь с ним взглядом. Густые ресницы слегка подрагивают, но он смотрит на меня не мигая. Серые глаза с поволокой следят за каждым моим движением. “Словно удав за кроликом”, подсознание любезно подкидывает ассоциацию. Но нет. Не сегодня. Сегодня я отказываюсь быть жертвой. Сегодня я в роли кобры, которая не поддается гипнозу дудки, а вполне способна загипнотизировать даже удава.
Я знаю, что в моем танце нет ни грамма пошлости, однако он смотрит на меня будто я танцую стриптиз и уже успела избавиться от парочки элементов одежды. И я упиваюсь этим эффектом, наслаждаюсь тем, что несмотря на все произошедшее, он все еще чувствует это… нашу связь. Мы наделали столько ошибок, причинили столько боли и практически сломали друг друга. Но то что было между нами… эти чувства никуда не делись. Разве что немного заржавели от непрекращающегося кровотечения и покрылись корочкой из недоверия и обид. Сердце щемит от переполняющего меня чувства любви. И с какой-то грустью я понимаю, что вряд ли это когда-то изменится. Я всегда буду любить его. Но возможно, если мы прекратим дурацкую игру, это едкое чувство, наконец, перестанет приносить столько боли.
