отвечаю и отвожу взгляд.
Часто моргаю, чтобы не дать волю слезам. Я уже приняла решение, и так будет лучше. В первую очередь для ребёнка.
– Что это значит? – прищуривается Полина и, сжав мою руку, тянет за собой на маленький диванчик, заставляя присесть.
– Ничего не значит. Если вопросов ко мне нет, то я пойду, – дёргаюсь, собираясь встать, но она вцепляется в мою руку как клещ.
– Так, давай ты успокоишься и расскажешь мне, что случилось, – милым голосом обращается она ко мне, и проводит большим пальцем по тыльной стороне моей ладони.
– Я не хочу говорить, и вообще, это не самая «романтическая» история, – горько усмехаюсь и чувствую, как по щекам бегут первые дорожки слёз.
– Это я уже итак поняла, – со вздохом и почти шёпотом говорит она. – Это кто-то из нашего ресторана? Я слышала, ты вроде с Алексом встречалась…
– Нет! Мы просто… на свидание один раз сходили…
– С последствиями? – выпытывает она.
– Да нет, Алекс тут не причём. Может, было бы не так обидно, будь это он. А так мы теперь никому не нужны, особенно… отцу, – чуть не давлюсь воздухом при произнесении этого слова.
Уж кого-кого, а Власова отцом я и представить не могу. Я удивлюсь в сто раз меньше, если увижу его с автоматом на руках, чем с ребёнком. Это ему больше подойдёт.
– Он тебе так сказал? – продолжая гладить меня по руке, Полина говорит спокойно, словно боится спугнуть.
– Он не знает, – всхлипнув, отвечаю я, и перед моим носом тут же оказывается коробочка с одноразовыми салфетками.
– Значит надо рассказать, и вместе радоваться новой жизни, – с улыбкой, даже не подозревая, как мне больно от её слов.
Власов и радость – несовместимые вещи. Кроме ухмылок и кривых подобий улыбок я больше на его лице ничего не видела. Он не умеет искренне чему-то радоваться или улыбаться от всей души. А вот оскорблять, издеваться и рычать, как бешеный зверь, у него получается на все сто процентов.
– Я не собираюсь ему ничего говорить и вообще…
– Лиза, ты ведь умная и взрослая девочка, – перебивает меня и, сжав мою кисть, заставляет поднять глаза от пола и взглянуть на неё. – Вам нужно поговорить несмотря на все разногласия между вами. Вы оба причастны к этому комочку, – она опускает взгляд на мой плоский живот. – Ты не в праве решать за него.
Господи, да если бы она знала всё, точно была бы другого мнения. Но я не могу. Не могу Власову сказать, как и не могу родить этого ребёнка.
– Спасибо тебе, Полин. Но при всём уважении я уже всё решила и назад не сдам. Я не могу ничего дать этому ребёнку – сама слишком молода и ничего в этой жизни не добилась. Родных у меня нет, и после родов оставить малыша, чтобы продолжить учиться и работать, мне не с кем. Так что другого выхода я не вижу, – твёрдо высказываю и встаю на ноги, вырвав свою руку из её.
– Лиза, – поднимается следом подруга. – Не делай поспешных выводов, ты не первая и не последняя, ты справишься. Да и не одна ты. У тебя есть я, в конце концов, – в сердцах произносит последнюю фразу и, тут же помрачнев, опускает голову. – Поверь мне, последствия могут быть необратимы, и ты всю жизнь будешь об этом жалеть, – хриплым голосом говорит она. Уточнять о чём речь не стоит, всё ясно как белый день – она прошла через это.
– Я тебя услышала, – прикусив губу до крови, я киваю ей и выхожу из кабинета.
Из ресторана почти выбегаю и, сверившись с часами, убеждаюсь, что успеваю. Вызываю такси и еду в клинику, где проходила осмотр. Врач ещё тогда спросила, собираюсь ли я рожать, и сунула мне кучу брошюр, где описаны все триместры беременности, роды, и… аборт.
Сейчас или… или я больше на это не решусь.
Арман
В камине потрескивает огонь, в доме полная тишина и сумрак. Рядом со мной полупустая бутылка виски, а мыслями я совсем в другом месте. После возвращения из столицы всё стало каким-то чужим. Этот пустой дом поперёк горла стоит, как и вечная тишина в нём. От всего тошнит уже. Куча бабла на счетах и власть никак меня не радуют. Всё стало неважно, как только эта девчонка вывернула мне душу наизнанку.
Влезла под кожу, засела в мозгу, сместила всё, что было для меня важным и заняла первое место по всем пунктам. Несносная, непослушная и в то же время такая нежная и ранимая. Ангел и демон во плоти.
Дожил, вашу мать, до этих лет, чтобы поплыть, как пацан, от одной только её улыбки. Сердце на куски рвётся, когда вижу её слёзы, слышу дрогнувший голос и смотрю в глаза, где вижу столько боли.
Я стал уязвим. Теперь на меня можно давить, можно угрожать, потому что мне есть что терять. Именно поэтому Лиза не рядом со мной, где её место.
– Босс, – аккуратно заглядывает в гостиную Паша. – Он заговорил, – сообщает парень, и я сжимаю стакан в руке. – Но твердит, что не знает, где Варламов, – виноватым голосом говорит помощник.
– Мне плевать! Не скажет, я пристрелю всю его семью и начну с семилетнего сына, – холодно бросаю, продолжая пялиться в темноту за окном.
– Но, босс…
– Иди и сделай, что я сказал! – рявкаю, и парень скрывается с глаз моих.
Касаюсь пальцами шрама под рёбрами и вспоминаю тонкие ручки, что так бережно обрабатывали рану. И милый голосок, что с такой тоской описывал альтернативу моей жизни.
Я слышал всё, что она говорила. Каждое слово впитывал в себя и представлял такую жизнь. Нет, это точно не моё, но тогда я понял, что ради неё я бы постарался. Постарался сделать жизнь Лизы хоть чуточку похожей на её фантазии.
Девчонка, которая выросла в мире, где нет вражды семей, оружия, кровопролития. Естественно, она мечтала о принце на белом коне, а на её пути вырос отморозок на чёрном внедорожнике и разбил вдребезги все мечты о большой и светлой любви. Но мне плевать с высокой колокольни. Я заберу Лизу, потому что её место рядом со мной.
Как только разберусь с возникшим врагом.
Варламов – сын убийцы моих родителей, решил отомстить мне за… месть. Кровь за кровь. Пятнадцать лет назад мой дядя хладнокровно грохнул Варламова-старшего за то, что тот лишил жизни его брата. Теперь его сын решил вернуть должок.
Он нашёл меня в Москве.
