я ни на кого, кроме вас, не работаю, — переходит снова на “вы”, хотя совсем недавно утверждал, что перейдем на “ты”.
С ужасом осознаю, что с тех пор мы даже не общались. Сухие мимолетные приветствия не в счет.
— Вы и на меня не работаете, — замечаю очевидное.
— Я вас защищаю.
— Но и не говорите, кто вы. У вас достаточно денег на оплату такой охраны, на то, чтобы находиться здесь двадцать четыре на семь. Кто вы, и… зачем это вам?
— Я уже отвечал.
— А что, если я не дам вам того, что вы хотите? Что тогда?
Обнимаю себя руками. Его намеки больше не намеки, а прямое предупреждение.
— Думаете, я буду вас преследовать? Или настаивать?
— Я хочу услышать вашу версию.
— Я вас оставлю. Как только пойму, что вас есть кому защитить.
— Я должна поверить?
— А у вас есть выбор?
Нервно отворачиваюсь к ограждению террасы. Впиваюсь во влажное от недавнего дождя дерево. Делаю глубокий вдох.
Я хочу поверить Рустаму, потому что с тех пор, как мой мир пошатнулся после измены мужа, никто так бескорыстно и настойчиво меня не защищал. И даже сейчас Рустам держит дистанцию. Тот единственный раз, когда он перешагнул границу, остался далеко в прошлом. С тех пор он не искал со мной встреч, не надоедал своим присутствием. Были дни, когда мы даже не виделись. Это ли не говорит о том, что он не будет идти напролом? Или же я совершенно не знаю мужчин? Разучилась их понимать после того, как потерпела фиаско в личной жизни.
— Я хочу и могу вас защитить. Мои действия подкреплены симпатией, этого я не скрываю и не скрывал с того момента, как почувствовал ее к вам. Мои намерения чисты.
— И что, не предпримете попыток прикоснуться? Настоять?
Мне кажется, мой голос звучит напряженно, возможно, слегка с надрывом.
— А вы бы хотели этого?
Поворачиваюсь, складываю руки на груди и воинственно смотрю на Рустама.
Молча буравим друг друга взглядами.
Я… наверное, хочу, чтобы прикоснулся. Кажется, даже жду этого.
Мое любопытство в прошлый раз не было удовлетворено. Я испугалась и сбежала. Не уверена, что не поступила бы так и сегодня, предприми Рустам попытку подойти, но он не подходит. Держит безопасную дистанцию, но смотрит… Смотрит так, будто я уже ему принадлежу и он имеет право.
Снова отворачиваюсь. В прошлый раз…
Губы пересыхают, я глухо выдыхаю. Он подошел ко мне, когда я стояла точно так же.
Мне кажется, я сама провоцирую, дразню. Но он никаких попыток сейчас не предпринимает.
— Вы должны сделать выбор сами, — наконец говорит он. — Я вас не трону.
И правда не трогает. Уходит. Слышу тихий шорох удаляющихся шагов и сильнее кутаюсь в шаль, которую взяла себе из дома сама.
Я веду себя, как девочка. Осознаю ли я это? Пожалуй, да. Но, к сожалению, по-другому попросту не умею. Мои первые отношения начались давно и закончились совсем недавно. Я отпустила Динара в другую жизнь, к другим женщинам. Но сама я… У меня нет опыта общения с мужчинами. Я словно… застряла в прошлом. Там, в мои двадцать, когда за мной ухаживали парни.
Вот только мне давно не двадцать, и ухаживают за мной уже не парни, а мужчины. А ощущение такое, что я все еще девочка. И веду себя глупо. И решений принять не могу правильных. И не потому, что нерешительная, а потому что и не знаю, как правильно. Я всегда была ведомая. Сначала отцом, потом Динаром. Лишь в последнее время научилась прислушиваться к себе.
Последний год я думала, что жить одной хорошо. Что необходимости в мужчине нет, и я вполне способна прожить жизнь с детьми. И лишь сейчас, когда мое сердце трепещет, думаю, что хотела бы, чтобы кто-то был рядом. Не в качестве мужа, но, возможно, в качестве опоры и поддержки. В качестве человека, на которого можно будет положиться и которого можно будет обнять, когда нагрянет тоска.
Я не знаю, сколько стою вот так, у парапета, вглядываясь в ночную даль. Кажется, что вечность, но когда возвращаюсь в дом и бросаю взгляд на часы, оказывается, что прошло всего ничего времени.
Я как раз собиралась подняться к себе, когда услышала выстрел снаружи.
Ясмин
В первые секунды этот выстрел кажется мне концом света. Но когда звучит череда других, я будто прихожу в себя и на всех парах несусь в детскую комнату. От шума проснулись только мальчики. Надя мирно спит в кроватке. А вот ребята сонно потирают глаза, а затем смотрят на меня испуганно. Видимо, где-то в мультиках узнали, как звучит выстрел, и теперь боятся.
У меня в горле сдавливает, когда вижу страх в их глазах. Я должна им помочь, защитить, а я не знаю, как это сделать.
— Ясмин, — тянет меня за руку Елена.
Пока я стояла, не зная, куда себя деть, она уже и Надю на руки подхватила.
— Быстро, нам нужно спуститься вниз.
Если бы не Елена, мне кажется, я бы просто легла здесь на пол и закрыла уши, чтобы ничего не слышать. Но Елена выводит меня из ступора. Схватив ребят, прижимаю их к себе и, зачем-то пригнувшись, иду за Еленой. Она ведет нас вниз, на кухню. Выстрелы на какие-то мгновения прекращаются, и я даже останавливаюсь, но Елена тащит меня дальше.
— Нельзя стоять, — говорит она, останавливаясь у арки кухни.
Чтобы дойти до подвала, нужно пройти арку, и я не понимаю, почему мы стоим.
— Что-то не так?
— Стрельба прекратилась, — говорит тихо-тихо. — А здесь окна. Я не знаю, стоит ли.
Правда, как только мы слышим выстрелы, Елена командует бежать, и мы бежим. Я тащу за собой мальчишек, первыми их заталкиваю в подвал, но как только оборачиваюсь, чтобы пропустить Елену, понимаю, что ее нет. Точнее, она есть, но она почему-то продолжает стоять у арки, будто боится.
— Ну же, — обращаюсь к ней.
Минуту назад она выглядела решительно и раздавала команды, а сейчас стоит и не может пошевелиться.
Держа Надю на руках, она начинает бежать, но посредине резко замирает. Застывает, будто что-то увидела впереди, и не шевелится. Я хочу спросить, что случилось, но молчу. Почему-то мне кажется это правильным, и я не понимаю почему. Может, потому что подсознательно чувствую, что Елена бы не стала стоять посреди комнаты, если бы в этом не было необходимости.
— Молодец! — говорит чей-то незнакомый голос. — А теперь медленно иди к нам.
Господи,
