— Да, было. Но ведь все в порядке?
Глаза Пестова зло сверкнули, но он покосился на директора и промолчал. Все тут же встали, импровизированный праздник закончился, и двинулись к дверям, меня подтолкнули тоже, но я уперлась.
— А моя дубленка? И как же Сеня?
— Сеня твой жив и здоров, ходит гоголем и размахивает пистолетом, да еще и дружков себе на подмогу успел вызвать, просил его кто, — раздался знакомый голос от двери.
Я посмотрела и глазам своим не поверила: это был Юрочка собственной персоной! Он-то что здесь делает? Он же не охранник, не боевик какой-нибудь, он ведь юрист. Долго удивляться не пришлось.
Пестов посмотрел на Юрочку и кивнул на меня:
— Проводи!
Но тут почему-то заартачилась девушка:
— Я провожу, — и добавила: — Больше проколов не будет.
И я пошла с ней, словно маленькая девочка в сопровождении няни. В зал мы заходить не стали, а сразу же пошли в гардероб. Я оделась, девушка уже была в куртке. На улице она потянула меня к большому джипу темного цвета, который, несмотря на мороз, завелся с пол-оборота. Я с уважением посмотрела на девушку, она лихо управляла этой, в сущности, мужской моделью.
— Куда? — спросила она, прервав мои наблюдения за нею.
Я назвала адрес, и мы очень быстро доехали. Улицы были совершенно пустые, недавно пробило двенадцать, только часа через два народ выберется на свежий воздух, а пока все едят и пьют. В квартиру девушка поднялась со мной, вошла первой и огляделась, даже в санузел заглянула. «Ага! — подумала я. — Это мы играем в шпионов». Осмотрев все за несколько секунд, она повернулась и молча вышла, бесшумно закрыв дверь, я даже не успела поблагодарить ее, не говоря уже о том, чтобы спросить, как ее зовут.
Я попила чаю с зефиром, хотела включить телевизор, но передумала и легла спать. В одиннадцатом часу меня разбудил звонок в дверь. Накинув халат, я пошла открывать дверь, не сомневаясь, кого за ней увижу. Однако это была не доблестная власть в лице румяного соседа Сени, а хмурый Пестов. Не выспался, должно быть, подумала я, пропуская его на кухню, а сама пошла умываться. Вышла я умытая и причесанная, но Пестова в кухне не нашла, он стоял посреди комнаты и с неодобрительной миной на лице рассматривал нехитрый интерьер.
— Для себя ты, значит, отделываешь так? Потому что тебе так нравится или исключительно для того, чтобы оправдать поговорку: сапожник без сапог?
— Потому что так дешевле, — ответила я, скатывая постель и отодвигая в сторонку. — Что вам не нравится? Чисто, не аляповато и ладно.
— Узнаю твое милое обыкновение: я тебе слово, ты мне два. Но я пришел не об интерьерах с тобой говорить, я чертовски устал, спал мало, давай собирайся и едем.
— Куда? Никуда я с вами не поеду, я вообще завтракать собираюсь.
— Вот и позавтракаешь, но не здесь, а дома. Ну что ты на меня так смотришь? Возвращайся на прежнее место, в квартиру сестры, там тебе будет гораздо удобнее, и на глазах будешь.
— Это вам будет удобнее, а не мне, удобнее за каждым моим шагом следить. Вот только зачем, никак не пойму?
— Я и так каждый твой шаг знаю, что здесь, что там, так что кончай дурака валять, я действительно устал. Нет тебе никакого смысла здесь оставаться, пойми ты это. Если ты от меня хотела убежать, то не убежала, а что касается твоего Бориса…
— Что касается Бориса, почему вы замолчали? С ним все в порядке?
— Значит, он тебя волнует? Тогда договоримся так: ты сейчас быстро-быстро собираешься, я отвожу тебя, оставляю и иду спать. Вечером, часов в семь-восемь, я приду, и мы обо всем поговорим. Так что давай шевелись.
— Ну вы и шантажист, — бросила я, но уже на ходу, собирая одежду, смысла здесь оставаться и правда не было.
Я посмотрела на часы. Почти одиннадцать, наверняка Нина давно на ногах, и я набрала ее номер. К телефону она подошла не сразу, я поздравила ее с праздником и сразу огорошила новостью, что обстоятельства у меня изменились, жить я в ее квартире уже не буду, уезжаю прямо сейчас. Плата остается ей, а кроме того, я оставляю все, что есть в квартире, с собой забираю одежду, да и то не всю. Машина в гараже, ключи от машины и гаража висят на гвоздике в прихожей, ключи от квартиры на кухонном столе, дверь я за собой захлопну, запасные ключи у нее есть. И, не слушая больше ее недоуменные вопросы, ахи и охи, я повесила трубку. Я не стала говорить, что оставила в шкафу триста долларов, пусть сама найдет их, это ей на детей.
Доставив меня домой, Пестов сразу ушел. Я прошлась по квартире, вздохнула радостно и грустно одновременно и сказала вслух:
— Здравствуй, клетка моя золоченая, я опять в тебя вернулась, недолго побыла на свободе!
Золоченая или нет, но, однако, пыльная. Я засучила рукава и больше часа все мыла и протирала. Наконец, удовлетворенная результатами своего труда, села отдохнуть на диван и вдруг почувствовала зверский голод. Ну конечно, Пестов же не дал мне позавтракать, а уже почти два часа. Я пошла на кухню, холодильник был пуст и отключен, посмотрим, что есть в шкафчиках? Макароны, рис, соль, растительное масло, чай, кофе, сахар. Можно, конечно, сварить макароны, но как-то не воодушевляет, придется тащиться в магазин, да еще пешком, машину нужно отчищать от снега, прогревать и заводить. Все-таки как роскошь разнеживает! Ведь пока жила в Нинкиной квартире, ела картошку с колбасой и огурцами, а сейчас мне сразу захотелось и того, и сего, и пятого, и десятого. А денег осталось не так уж много. Ну ладно, праздник сегодня, как-никак, а потом буду жить экономнее. В результате я вышла из магазина, обвешанная со всех сторон пакетами, только в зубах ничего не несла. Дома устроила себе пир, развалясь в кресле и включив телевизор, как когда-то, когда я только вселилась сюда. Незаметно я уснула прямо в кресле. Разбудил меня звонок в дверь.
— Что-то он рано, поговорить, что ли, не терпится? — ворчала я себе под нос, идя к двери.
Только я успела открыть замок, дверь распахнулась, и в квартиру ворвался Борис, схватил меня, прижал к себе, потом отодвинул и несколько раз энергично встряхнул за плечи. Потом подтолкнул меня к комнате, захлопнул входную дверь и, срывая на ходу кожаную меховую куртку и сапоги, прошел за мной. Я успела посмотреть на часы, было только пять часов, вот дура! Надо было сразу посмотреть время, тогда бы я поняла, что для Пестова слишком рано, и не пошла открывать, думала я, прекрасно сознавая, что обязательно открыла бы. Борис взял меня за голову двумя руками, яростно посмотрел мне в глаза. «Сейчас оторвет», — мелькнула у меня мысль, но он как-то медленно сказал:
— Даже не знаю, что мне лучше с тобой сделать, сразу убить или долго мучить?
