Бриллиантики, украшающие розовый тюль пачки, рассыпали тысячи искорок по залу, диадема сверкала в каштановых волосах девушки будто своим собственным светом. Никогда еще Габриэла не выглядела более красивой…
Она поклонилась с благодарностью и направилась в сторону кулис, где ее ожидали члены съемочной группы, взволнованные, радостные. Пан Тадеуш – несносный Гном, Зося – визажистка, Янек – хореограф, парикмахер, стилистка, психолог, костюмер и даже Оливер – они все были здесь и все откровенно, не прячась, вытирали слезы с глаз, слезы гордости и счастья, и обнимали свою дорогую девочку. Она поклонилась им еще раз до самой земли и послала воздушный поцелуй.
Выиграла она конкурс или нет, Габриэле было не важно. Она не подвела. Она станцевала. И это единственное, что ее волновало. Две минуты и три секунды – от первого и до последнего такта, за которые она доказала себе самой, что может все. Две самые прекрасные минуты в ее жизни.
Она слышала аплодисменты зала и крики восторга и понимала, что заслужила их: тяжелым трудом, превозмогая себя, преодолевая сопротивление собственного организма, стиснув зубы, бесконечно репетируя, бесконечно упражняясь… Это была обратная сторона этих двух минут ее триумфа.
В конце своего выступления она улыбнулась улыбкой победительницы и легко, словно розовое облачко, упорхнула со сцены.
Стефания в который уже раз вытирала слезы с глаз.
– Моя девочка… моя маленькая девочка, – только и могла она выдавить из горла, в котором стоял ком, эти слова она повторяла и повторяла с той самой минуты, когда Габрыся за тысячу километров от дома закончила свой потрясающий танец.
– Это… это необыкновенно, – соглашались со Стефанией ее подруги. – Она такая невероятная! Она чудо, наша любимая, славная Габрыся…
– Ну сестра, – в голосе Малины звучало неподдельное удивление, – ты дала жару. Уделала их всех – всех этих американских тупоголовых умников! Твое здоровье, малышка! Забирай трофеи и возвращайся скорей к своему Павлу, потому что парень уже совсем зачах от тоски по тебе…
Анка и Юлька, две закадычные подружки Габриэлы, ничего сказать не могли, потому что просто плакали, уткнувшись друг другу в плечо, и недоверчиво покачивали головами: их подружка, их любимый Гадкий Утенок вдруг превратился в принцессу, и ему аплодирует весь мир на финале конкурса «Королева красоты»! Невероятно!
– That’s she! – кричал один мужчина с оливковой кожей другому мужчине с оливковой кожей. – That’s she, Your Highness![3]
– Ты уверен? – Его Высочество с сомнением смотрел на девушку, которая танцевала партию Феи Драже.
– Да, я помню! – первый уверенно ткнул пальцем в экран телевизора, на котором как раз высветилось имя участницы. – Габриэла Щщщщесссссливааа, Польша. О, и на пальце у нее твое колечко, принц!
Действительно, в этот момент Габриэла застыла с поднятой рукой, и голубой бриллиант у нее на пальце засверкал, как по заказу.
– Она похорошела, – буркнул принц.
– И она девственница! – добавил его товарищ.
– Так. Поезжай туда и спроси, не хочет ли она стать моей женой, – неожиданно распорядился Асмид аль Хаев. – Седьмой женой пятого принца Королевства Марокко.
– Я думаю, Ваше Высочество, что более правильно с политической точки зрения будет пригласить ее сюда, слегка на нее надавить и тогда уже спросить, – засуетился помощник.
Принц кивнул. Да. Да. Так, несомненно, будет лучше.
Полчаса спустя, после выступления последней участницы и перерыва, во время которого жюри подвело итоги конкурса, всех конкурсанток пригласили на сцену. Пять из них пройдут в финал. Через несколько минут жюри сурово будет оценивать их сообразительность, чувство юмора и осведомленность о проблемах, существующих в современном обществе, а потом наступит и самый волнующий момент – выбор Королевы.
– Вторая финалистка… – объявил по-английски ведущий.
Зал замер, пока ведущий пытался прочитать написанное на бумажке имя участницы.
– Габриэла Щщщщщщщщ – чччччастливая, Польша!
Когда Габрила услышала свое имя, которое прозвучало, правда, как-то странно, словно на суахили, ноги у нее подкосились. Она вошла в Большую Пятерку.
И что теперь?
Кто-то из соседок слегка подтолкнул ее вперед, она вышла – и раздался гром аплодисментов. После этого Оливер препроводил ее к тому месту, где стояла первая финалистка. Дрожащей рукой она коснулась лифа, где у нее было кое-что спрятано. Значит, у нее появился шанс! Она и правда получила один шанс на миллион, что сможет исполнить второе свое заветное желание! Ну, точнее – третье, если считать желание станцевать когда-нибудь танец Феи Драже.
К ним присоединились еще три девушки-финалистки, с которыми произошли такие же необыкновенные и невероятные метаморфозы, что и оценило жюри. Первая из финалисток вышла вперед, чтобы выслушать вопросы и блистательно на них ответить.
– Если ты будешь избрана Королевой красоты, какова будет твоя главная цель?
Девушка улыбнулась и начала складно вещать о том, что она сделает для мира во всем мире и для того, чтобы накормить всех бездомных детей на свете. Она собиралась отдать деньги на благотворительные цели, получить ученую степень и ездить в паломнические поездки, чтобы побольше молиться и смиряться.
Ее рассказ очень понравился публике, и девушку наградили громкими аплодисментами. Следующие две девушки сказали точь-в-точь то же самое – похоже было, что кто-то им написал эти речи, не заботясь о том, чтобы они звучали хоть немного оригинально, но ни публику, ни жюри это обстоятельство нимало не смутило.
Пришла очередь Габриэлы.
– А чего бы хотела ты, если бы ты получила титул Королевы красоты, Фея Драже? – обратилась к ней одна из членов жюри с улыбкой Мишель Пфайффер.
Габриэла вытащила из-за лифа то, что прятала там с самого начала выступления, – без особой надежды, но все-таки она должна была показать это всему миру.
Она откашлялась и сказала громко и отчетливо:
– Я хочу найти вот этого мужчину.
И продемонстрировала всем зажатую в руке фотографию.
В зале наступила полная и слегка обескураженная тишина.
– Дай приближение! – услышал в наушнике оператор. И одновременно миллионы людей на планете увидели черно-белую, выцветшую фотографию молодого мужчины, лет двадцати максимум, в камуфляже, с повязкой на рукаве, привалившегося к стене дома с колоннами.
– Это муж Стефании Счастливой, моей тети, – продолжала Габриэла. – Она взяла меня к себе, когда я была младенцем. Он пропал во время Варшавского восстания в тысяча девятьсот сорок четвертом году, но мы обе верим, что он жив. Самым заветным моим желанием является найти его и увидеть слезы счастья на глазах моей тети.
