– Эй, послушайте, – сказала Нелли, беря с полки бутылку с зеленой жидкостью и нервно смеясь. – Встрепенитесь. Давайте попробуем это новое средство для разглаживания кожи.
Кончилось тем, что Роман все-таки не пригласил ее на ужин. Он вышел от Нелли вместе с Феникс, но, дойдя до конца дорожки, оставил ее и, не оглядываясь, пошел к «лендроверу». Но свое главное обещание он сдержал: во время пребывания в клубе она постоянно видела его перед глазами. Вот и сейчас, закончив работу с мужчиной, она первым делом заметила перед собой лицо Романа. Он стоял напротив нее, разговаривая с Джеймсом и уже знакомой ей дамой в розовом, – правда, на этот раз она была в зеленовато-желтом.
Феникс улыбнулась Роману, но он не ответил на ее улыбку.
У Нелли Роман не подал виду, что слышал слова Зельды о Феникс и Эйприл. Значит, слышал. И возможно, успел рассказать об этом графине и сэру Джеффри. Теперь они знают. Они все знают, что Эйприл не просто жила в этой квартире до Феникс. Они знают, что она ее лучшая подруга.
Когда ее смена закончилась, она спустилась вниз, и ее провели в удобную раздевалку. Быстро переодевшись, она направилась к выходу.
– Ты ведешь себя осторожно?
Феникс узнала нежный голос Илоны и обернулась:
– Почему я должна быть осторожной?
– Ты затеяла нечто очень опасное.
– Разве? – Сердце ее заколотилось. Она нащупала на дне сумочки ключи от машины. – Почему ты так подумала?
– Я знаю это. Здесь нигде нельзя чувствовать себя в безопасности! Ты понимаешь?
Феникс бросила на ясновидящую недружелюбный взгляд через плечо.
– Здесь повсюду глаза, – сказала та, глядя на стену позади Феникс. – Глаза, но не уши – в коридоре ушей нет. У нас с тобой дружеский разговор. Опытная сотрудница беседует с новичком.
– Да. – Феникс подняла глаза и осмотрела потолок. Слабый свет едва заметно блестел на глазке камеры, белой камеры, под цвет штукатурки, в которую она была вмонтирована, так что легче ее было проглядеть, чем заметить… – Ты знаешь, что я хочу выяснить? – спросила Феникс.
– Я, возможно, знаю, как помочь тебе осуществить задуманное.
На этот раз волосы Илоны были покрыты ажурным темно-красным шарфом, в тон ее халату. Она потянулась к Феникс и взяла ее ладони в свои:
– Посмотрим, что тут можно прочесть.
– Лучше не надо. – Но Феникс не отдернула рук. Илона разгладила ее ладони своими прохладными пальцами:
– Я вижу путешествие, отчаянное, опасное путешествие.
Пробуждается надежда, но одновременно увеличивается риск. В настоящее время надежда делает кого-то уязвимым.
– Я отправляюсь в путешествие? – спросила Феникс пересохшими губами.
– Поля пшеницы. Голубые небеса. – Илона подняла глаза кверху: – Интересно, какой это был месяц?
Был. Феникс провела языком по губам.
– Наверное, это было весной?
– Возможно, поздней весной. Мне нужно знать, какой это месяц, прежде чем продолжать. Иначе я рискую… создать неправильный образ.
Феникс схватила Илону за руку:
– Может, это апрель?
– Нам нельзя разговаривать здесь, – прошептала Илона. – Но я что-нибудь придумаю. Будь терпелива и, ради Бога, не действуй опрометчиво.
Феникс прошиб холодный пот. Она надела ремешок сумочки на плечо и, уже на выходе, увидела, что к ней приближается Роман.
Они ничего не смогут ей сделать, а если и попытаются, в городе есть люди, которые непременно придут ей на помощь.
Однако те же люди не помогли Эйприл.
– Уходишь? – Он взял ее под локоть и быстро повел вперед. – Мне тоже пора уходить.
Она судорожно глотнула воздух.
– Счастливо, Боб, – обратился Роман к дюжему парню, сидевшему за столом в прихожей. – Ты просто молодец, Феникс. Не знаю, что бы я делал, не приди ты в клуб.
Она хотела взглянуть на него, но вынуждена была сосредоточиться на ступеньках, чтобы не споткнуться.
Вечер был кристально чистый, прозрачный, звенящий воздух словно пронизан ярким светом луны.
– О чем ты? – удивилась Феникс. Они шли к ее машине, стоявшей на парковочной площадке для сотрудников.
Роман до боли сжал ее локоть:
– Ты говоришь таким голосом, будто у тебя начинается простуда. Лучше помолчи, пока мы не сядем в машину. Подвези меня до станции техобслуживания. Мой «ровер» уже должен быть готов.
Там, внутри, Илона не боялась быть услышанной, а здесь, снаружи, Роман, очевидно, подозревал, что даже у деревьев есть уши.
Он взял у нее ключи и открыл переднюю левую дверь «шевроле». На мгновение, когда она подумала, что он сядет за руль, у нее возникла мысль сбежать. Только бежать было некуда, кроме как в загон для четырех боевых доберманов. Этот загон находился прямо за воротами, а чтобы убежать на достаточно далекое расстояние, нужно преодолеть проволоку, находящуюся под электрическим током.
– Прыгай за руль, – сказал Роман, придерживая для нее дверь, но не отдал ей ключей, пока не сел рядом. – Поехали.
– Роман…
Он прижал палец к губам и принялся шарить под щитком. Он методично исследовал одну поверхность за другой, пока не добрался до потолка; открутив плафон, он провел согнутым пальцем по окружности внутри него и, кивнув ей, извлек оттуда какой-то крошечный прибор.
– У тебя проблемы со стартером? – спросил он, держа приспособление в ладони.
Феникс повернула ключ в зажигании и нарочно держала его там, чтобы шум мотора был громче. Когда Роман подал ей знак поднятыми кверху большими пальцами, она завела автомобиль плавным движением и повела «шевроле» по направлению к одной-единственной в Паст-Пик станции техобслуживания.
Когда они прибыли туда, Роман поблагодарил ее и сделал знак выйти из машины, не выключая мотора. Прослушивающее устройство он положил на свое сиденье и захлопнул дверь.
Она окинула взглядом темное пространство под навесом:
– А где «ровер»?
– Стоит сзади. С ним ничего не случилось. Мне нужен был предлог, чтобы уехать из клуба вместе с тобой.
– Что происходит? – Ему что, приказали припугнуть ее?
– Ты не хочешь рассказать мне об этой Эйприл?
Она отступила от него на несколько шагов и стояла в нерешительности, покачиваясь взад-вперед. Он принадлежал к клубу. Из того, что сказала Илона, было очевидно, что Эйприл в опасности и что эта опасность связана с клубом.
– Феникс?
– Она жила в квартире над гаражом до того, как…
– Брось валять дурака!
Она сглотнула. У нее нет никакой разумной и логичной причины доверять ему.
– Почему ты захотел уехать вместе со мной?
– Чтобы мы остались одни.
Одни. Одни в таком месте, где она совершенно беспомощна, если придется защищаться.
