Оставшись наконец одна, она повернула ключ в замке, закрыла дверь на цепочку и прислонилась спиной к двери.
Утром она оставила окна открытыми, и теперь в доме было прохладно. Переходя из комнаты в комнату, она опустила окна и задернула шторы. В гостиной она оставила их открытыми, чтобы видеть небо.
Было очень тихо. Феникс никогда не нуждалась в большой компании и терпеть не могла слишком много шума, но сейчас эта мертвенная тишина прокралась в нее, как напоминание о том, что она в квартире одна-одинешенька. А снаружи – только темнота… Она надеялась, что, кроме темноты, там ничего нет.
В первый раз с того момента, что она сюда переехала, она включила маленький черно-белый телевизор на верху книжного шкафа, рядом с вазой Эйприл. Телевизор тоже принадлежал Эйприл.
Трое участвовавших в обсуждении женщин жаловались на сексуальное несоответствие своих партнеров. Их партнеры возражали, что до сих пор не получали нареканий от других поклонниц, которых они осчастливили.
Феникс переключила на другую программу. Женщина из торговой фирмы рекламировала «премиленькие» золотые браслеты. У Феникс была слабость к золоту, но все, что она могла себе позволить, – это признать сам факт.
Она сходила на кухню за пакетиком чипсов и банкой кока-колы и опустилась на пол перед диваном. Прошло около часа, прежде чем она сообразила, что съела все чипсы, выпила всю кока-колу и погружена в созерцание демонстрации механического робота, которого можно превратить в динозавра.
Встав на колени, она потянулась к кнопке переключения программ. Ничего, что стоило бы посмотреть.
– Приготовьте ваши сердца!
Она уже собралась выключить телевизор из сети, когда услышала его голос. Феникс отдернула руку и вгляделась в экран.
– Время настало, мои братья и сестры, – рокотал Честер Дюпре, прохаживаясь перед толпой женщин в коротких сверкающих платьях, поющих, кричащих – и качающихся.
Феникс с замиранием сердца села на пол. Значит, это правда, что это тошнотворное, липкое, потливое животное – священник-евангелист. Зря Роман ей об этом сказал. В интересах своего драгоценного клуба он не должен был ей об этом говорить.
Честер поднял мясистый кулак, и из его огромного бриллиантового кольца брызнули разноцветные искры.
– Я собираюсь выйти к народу Америки, мои братья и сестры. Мы живем в небесной обители, но я спущусь отсюда на землю, Честер Дюпре, посланник Божий, не сдается. Нет, никогда, мои братья и сестры. Я никогда не отступаю.
Он был одновременно привлекательным и отталкивающим.
– Приготовьтесь. Вам не известно, когда вы увидите мое лицо, а я увижу ваши. Не будьте среди тех, кто осознает, что у них был шанс на спасение, только после того, как упустят его.
Она подползла к телевизору и, нажав кнопку, убрала с экрана отвратительный, кричащий рот.
– Мерзкое животное, – пробормотала она, поднимаясь на ноги. Завтра она наберет свежих весенних цветов и поставит их в вазу Эйприл. Она протерла ее рукавом свитера и чуть не опрокинула, когда зазвонил телефон.
Ей сюда никогда раньше не звонили. Сердце ее громко стучало, когда она осторожно прижала трубку к уху. В это время ее взгляд упал на часы, и она сообразила, что ей уже пора быть в «Повороте». Там все волнуются. Возможно, это Морт или Зельда.
– Слушаю, – сказала она.
Послышалось прерывистое дыхание.
Феникс взяла трубку обеими руками:
– Алло?
– Это ты?
Она крепче сжала трубку.
– Кто это?
– Это ты, Феникс? – проговорил хриплый женский голос.
– Да. – У нее гора с плеч свалилась. – Это Феникс. Извини, что опоздала, Зельда. Не заметила, как время прошло. У тебя болит горло?
– Убирайся отсюда.
Феникс застыла на месте, выпрямив спину. По телу пробежал холод.
– Кто это?
Женщина всхлипнула.
– Делай, как я тебя говорю. Уходи. – Она снова всхлипнула и закашлялась. – Пожалуйста. Не мешкай. И не звони в полицию. Они в этом замешаны.
Феникс обыскала в комнате каждый угол. Дверь в спальню была открыта, но там не было света. За узкой полоской света из гостиной лежала чернота.
– Я сейчас повешу трубку.
– Убирайся отсюда, Феникс. Садись в машину и уезжай. И не возвращайся.
Феникс схватил за горло животный страх.
– Кто это говорит?
– Разве ты не узнаешь? – Женщина снова кашлянула. – Это Эйприл.
– Это Роман Уайлд. Оставьте сообщение…
Феникс повесила трубку.
Из всех людей, кого она могла позвать на помощь, Роман должен был быть последним, а не первым.
Ночь за окном пульсировала. Так же пульсировало у нее в голове, во всем теле.
Эйприл.
Она не знала, что делать, что подумать. Нужно было позвонить Морту и Зельде или Лену. Они друзья. Если друзьями могут быть люди, которых почти не знаешь.
У нее нет ни одного друга, на которого она могла бы положиться. Эти люди должны были попытаться отыскать Эйприл задолго до появления Феникс.
Она могла позвонить в полицию, а что если они обнаружат, что она не совсем та, за кого себя выдает? Что если полиция тоже в этом замешана?
Пиковый Клуб, возможно, откупился от местных стражей порядка. Феникс из собственного опыта знала, как это происходит.
Уезжай.
Куда уезжать? Что делать? Эйприл больна и напугана – и предостерегала ее. Она не сказала, что это за угроза, но Феникс была в опасности.
Роман, должно быть, снова ушел – если он вообще возвращался домой.
Зазвонил телефон. Она схватила трубку:
– Эйприл! Не вешай трубку. Где ты?
– Это Роман.
Феникс прислонилась лбом к стене и прикрыла глаза.
– Феникс?
– Да.
– Ты мне звонила?
Ну зачем она так выпалила имя Эйприл?
– Звонила? – повторил Роман.
– Да. Откуда у тебя этот номер?
– С прошлой ночи. С твоего телефона. У меня фотографическая память.
Супермен во плоти.
– Очень кстати. – У нее закружилась голова.
– У тебя неприятности, да?
Фотографическая память, и вдобавок интуиция.
– Кто эта Эйприл, о которой ты все время говоришь?
– Я о ней не говорю.
Она услышала, как он похлопал по трубке.
– Почему ты не подождала подольше? Или не оставила сообщение?
– Мне не следовало тебе звонить.
– Но ты позвонила.
Как он самоуверен.
— Ты ожидал моего звонка?
– Нет. Но я на него надеялся и, когда услышал, что кто-то положил трубку, решил попытать счастья и рискнуть, что меня пошлют подальше, если мои надежды не оправдаются.
Феникс сжала губы:
– Мне пора уходить.
– Почему ты мне не доверяешь?
– Потому что ты – один из них! – О, Боже. – Спокойной ночи.
