– Один из кого? Если ты положишь трубку, я просто позвоню опять. Кто я такой, по-твоему?
Надо быть осторожной.
– Никто… Я устала и плохо соображаю.
– Расскажи мне об Эйприл. Почему ты решила, что это она, когда я позвонил?
Она снова оглядела комнату. Где тут прятаться? Кто может напасть на нее, если она не уйдет?
– Феникс? Я хочу, чтобы ты меня выслушала. Ты и в самом деле случайно оказалась в Паст-Пик и пришла в клуб искать работу?
– Что? – У нее болело горло. – А как же еще, по-твоему?
– Я тебе верю.
Феникс потерла глаза. Лицо ее горело.
– Слушай внимательно. Ты в панике. Я это слышу. Есть такие пистолеты, которые могут прострелить дверь – или стену. Она села на пол и опустила плечи, не в силах разогнуться.
– Я слышу, как ты дышишь. Да скажи ты что-нибудь, черт возьми! Расскажи, что произошло.
– Я боюсь, – прошептала она. – Мне кажется, кто-то хочет меня убить.
Он ответил не сразу, а когда заговорил, голос его прозвучал глухо, как из бочки:
– Где ты?
– Сижу на полу в гостиной. Эйприл сказала мне выбираться отсюда и уезжать подальше.
– Эйприл?
– Не знаю, как это объяснить. Она сказала мне, что полиция замешана в том, что происходит. Не знаю, что делать.
– Не выходи из комнаты. Ты меня слышишь? Он так далеко.
– Да.
– Помнишь моего друга, Насти? Помнишь конечно. Он будет там раньше меня. Я сейчас выхожу.
Раздались короткие гудки.
Насти. Насти с не по возрасту постаревшими глазами. А потом Роман.
Феникс бессильно положила трубку на рычаг, отползла назад к дивану.
Со столика рядом с кроватью доносилось слабое тиканье старого будильника Эйприл. Эйприл ей не сделает ничего плохого.
Тиканье стало громче.
Феникс медленно повернула голову. Неужели дверь в спальню открылась шире?
Убирайся, сейчас же.
Морт или Лен поспеют сюда раньше Насти и Романа. Она подобралась к телефону и набрала номер «Поворота».
Гудка нет.
Феникс опять нажала на кнопки. Потом перевела взгляд на трубку. Она нажала рычаг и отпустила его – и так несколько раз. В трубке тоже не было гудка.
Сломался. И надо же было ему сломаться в такой неподходящий момент!
Эйприл была рядом с ней с самого детства. Они поддерживали друг друга. Вместе они выдержат что угодно.
Роман спросил, почему она не доверяет. Хотелось бы ей ему доверять. Потому что она по уши в него влюбилась.
Дура. Идиотка, которая не отучилась мечтать о прекрасном принце, о романтике – и о всеобщей справедливости.
Обхватив руками лодыжки, она спрятала лицо в коленях. Будильник в спальне тикал, отсчитывая минуты и секунды. Громче и громче. Она заткнула уши пальцами.
В ушах у нее звучал голос Романа:
– Не уходи из комнаты.
Что она и делала.
Тиканье пробралось сквозь ее пальцы, в уши, в голову. Ей захотелось его убрать. Ей захотелось убежать отсюда. Она услышала голос – снаружи.
Она осторожно вынула пальцы из ушей. И снова услышала:
– Феникс. – Мужской голос.
Возможно, Эйприл пыталась предостеречь ее от тех людей, которых она ждала, тех самых людей, которые, как она верила, должны были спасти ее.
– Феникс, ты меня слышишь?
Мужской голос. Тонкий голос, как будто разбавленный ветром. Знаком ли он ей?
– Все в порядке, Феникс. Мы здесь.
Она медленно поднялась на ноги.
– Машина ждет. Давай, Феникс.
Ее ноги медлительными шагами нетвердо прошли по полу к входной двери.
– Феникс!
Разве у нее есть выбор? Если они – кто бы это ни был – намереваются причинить ей вред, они до нее доберутся. Если они желают ей добра, они заберут ее отсюда.
Она сняла цепочку и повернула ключ в замке.
– Феникс! – Теперь, когда она подошла ближе, голос звучал громче.
Открывшись, дверь скрипнула. Веб собирался смазать петли.
– О, Боже. Наконец-то! Пошли.
Она вышла на площадку.
– Лови, тебе это может понадобиться. Вот здесь. Феникс повернулась в сторону голоса, отвернувшись от ступенек. Снизу светил фонарь. Она глянула через перила. Луч был направлен ей в лицо.
– Ну, лови!
Что-то взлетело в воздух. Куртка. Слишком далеко. Она перегнулась через перила и попыталась схватить скользкую ткань.
Треск она услышала слишком поздно.
Под ее весом перила обломились и упали вниз вместе с ее телом.
Ее падение оборвалось преждевременно. Безусловно, оно должно было длиться дольше – и быть гораздо больнее.
Она лежала раскинув руки в стороны. Над ней блестел луч света, но он был направлен уже не на нее. Наоборот, он освещал скрытое капюшоном лицо того, кто стоял над ней, и, отражаясь от стекол очков, превращал их в два ослепи-тельных круга.
– Ушиблась? – Голос теперь звучал искаженно-сдавленно. Незнакомый ей голос.
Феникс попыталась подняться. Она почувствовала под собой царапающуюся, бесформенную массу сложенного в кучу сена.
– Кто…
Рука, опустившись на ее рот, не дала ей договорить. Она ощутила медный привкус своей собственной крови. Сопротивляясь, она услышала собственный сдавленный крик. Он давил на нее, вжимая в сено. Синяки и царапины на лице причиняли невыносимую боль.
Феникс задергалась. Пальцы, наткнувшись на его ногу, сомкнулись на ткани.
Он продолжал давить на нее. Сено царапало ее по лицу. Лезло в рот.
– Тебе следовало сделать то, что тебе было сказано, сволочь.
Извиваясь, она коснулась ногой твердой земли, затем своего колена.
Он остановил ее, не давая ей больше дернуться.
– Ты сейчас поймешь, каково это, сука. – Грубый толчок снова опрокинул ее на спину. – Ты ведь могла не лезть куда не надо, могла?
Когда она открыла рот, чтобы закричать, он наполнил его сеном. Он заталкивал его в рот все глубже и глубже, покрывал им ее лицо, вдавливая в плотно закрытые глаза.
Ни глотка воздуха.
Он обрушил град ударов на ее грудь и плечи. Ей было бы гораздо больнее, если бы тяжесть на лице не заглушала боли в теле.
Она сейчас умрет.
Ее руки бессильно повисли. Пальцы не ощущали ничего, кроме обнаженной кожи.
Он сорвал с нее свитер и рубашку.
Сено в горле и в носу. Сухое, пыльное сено.
Пускай он бьет ее. Ей уже все равно.
Феникс погрузилась в сено, в землю, в ничто.
Размахивая руками, Насти вошел в свет фар машины Романа. Позади него, наверху, из распахнутой двери в квартиру Феникс виднелся свет.
– Ах, черт. – Роман заглушил мотор и выскочил из «лендровера».
– Она ранена?
– Исчезла, – ответил Насти.
– Была драка?
– Не та, что ты имеешь в виду.
Роман сделал движение, чтобы пройти вперед. Насти преградил ему дорогу.
– Что такое? – спросил Роман.
