Бесс не хотела этого, но взгляд ее постоянно возвращался к Майклу, к краю его одежды – она позволила себе смотреть не далее… к коленям, к боковому шву на его смокинге, которой касался ее юбки… к его запонкам, его элегантным пальцам и рукам, которые так часто прикасались к ней, которыми он держал их новорожденных детей, рукам, которыми позвонил сегодня в дверь, обнял Лизу и несколько раз деликатно коснулся Рэнди. О, как она любила руки Майкла!
Бесс пробудилась от своего полузабытья, увидев, что все встали. Майкл, в свою очередь, поднялся и покачал коленом, поправляя брючину. Как все эти мелочи сейчас действовали на нее! Он всегда так делал, но прежде это ничего не значило. Теперь же все было иначе. Они снова сели. Бесс почувствовала прикосновение его плеча, но ни один из них не отодвинулся.
Отец Мор снова обратился к присутствующим:
– Невеста и жених сейчас будут произносить свою клятву, приглашаю всех, кто женат, взяться за руки и повторить слова этой клятвы вместе с ними.
Лиза и Марк взялись за руки.
Марк говорил четко, громко, так, что слышали все:
– Я, Марк, беру тебя, Лиза…
Слезы ручьями бежали по щекам Бесс и оставили две темные полоски на ее жакете, Майкл вынул платок, вложил его ей в руку, другую взял в свою и сильно пожал ее. Она ответила ему тем же.
– Я, Лиза, беру тебя, Марк…
Лиза, их первенец, когда-то стала центром их счастливой семьи… Лиза, сделавшая так, чтобы их руки сегодня снова соединились.
– Властью, данной мне волей Бога, Отца и Сына и Святого Духа, я объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту.
Лиза подняла счастливое лицо, чтобы Марк поцеловал ее, и Майкл сжал руку Бесс так сильно, что ей стало больно.
Утешение?
Сожаление?
Страсть?
Это было не важно, потому что она тоже сжимала его руку, этот контакт был ей необходим – твердое пожатие его пальцев и прикосновение ладони.
Бесс смотрела на затылок Рэнди и молилась про себя, чтобы неприязнь сына к Майклу прошла. Она следила, как поднялся на три ступеньки шлейф Лизи-ного платья: они с Марком приближались к алтарю, чтобы зажечь общую свечу. Чистый голос-сопрано пел: «Он выбрал тебя для себя…» Рука Майкла все еще держала ее руку, большим пальцем он рисовал на ее ладони крылья ангела.
Пение кончилось, зазвучал орган, Лиза и Марк пошли к матерям, у каждого в руке была красная роза на длинном стебле. Марк приблизился к Бесс, и Майкл отпустил ее руку.
Марк поцеловал Бесс в щеку и сказал:
– Спасибо, что вы здесь вместе. Вы сделали Лизу счастливой. – Он пожал руку Майклу. – Она будет счастлива, я обещаю.
Подошла Лиза и поцеловала каждого из них в щеку.
– Я люблю тебя, мама. Я люблю тебя, папа. Берите пример с нас с Марком.
Когда она отошла. Бесс пришлось снова воспользоваться платком Майкла. Минуту спустя, когда они преклонили колена, он сжал ее локоть и протянул руку ладонью вверх. Она вложила в нее платок, и Майкл, вытерев глаза и нос, положил платок в карман.
Они прослушали окончание мессы и вместе приняли причастие, как бывало в прошлом. Оба раздумывали, что может означать то, что во время клятвы они держались за руки.
Всю оставшуюся часть церемонии Бесс и Майкл старательно держались друг от друга на расстоянии. Когда зазвучали последние аккорды органа, они, улыбаясь, вышли из церкви вместе с детьми. Майкл поддерживал Бесс за локоть.
Гости последовали за женихом и невестой.
На лестнице начались объятия, поздравления, на молодых посыпался дождь из пшеницы, и они направились к ожидающим их лимузинам.
Жених с невестой сели в первый, фотограф сделал несколько кадров, и Майкл позвал:
– Рэнди, Марианна, идите к нам.
Марианна ответила с сожалением в голосе:
– Я бы с удовольствием, но я на своей машине.
Рэнди сказал:
– Я поеду с Марианной, встретимся на месте.
Бесс дотронулась до руки Майкла:
– Я должна взять вещи Лизы из комнаты для переодевания. Я обещала ей привезти их в ресторан.
– Я пойду с тобой.
Они вновь вошли в церковь и прошли в ярко освещенную комнату. В ней никого не было. Бесс собирала вещи – туфли, косметику, сумку. Она укладывала все в пакет, и тут на нее накатила волна меланхолии. Опустив пакеты на пол, она закрыла глаза рукой и, стоя спиной к Майклу, пыталась найти в сумке бумажный носовой платок, чувствуя, что еще минута, и она разрыдается.
– Ну и ну… Это что такое? – Майкл осторожно обнял ее.
– Не знаю. – Она прижала платок к лицу. – Просто захотелось поплакать.
– Ну что ж, это не запрещено. Ведь ты мать.
– Ну что я за нюня!
– Не важно. Ты ее мать.
– О Майкл! Все. Она замужем.
– Я понимаю. Она наш ребенок, но теперь она уже не принадлежит нам.
Бесс больше не сдерживалась. Она обняла его плечи и зарыдала. Майкл поглаживал ее по спине. Она перестала плакать, но они так и стояли обнявшись.
– Помнишь, когда она была маленькая, как она устраивала для нас концерты?
– И мы были уверены, что это будет новая Ба-рбра Стрейзанд.
– И как она всегда сидела на буфете, когда я пекла печенье, и помогала мне размешивать тесто. Ее головка все время лезла мне под руку.
– А как она закутала лампочку в кукольной комнате игрушечным одеялом и чуть не сожгла весь дом?
– А ты помнишь, как она повредила руку на катке, и врачу пришлось ее сломать до конца, чтобы можно было наложить гипс? О Майкл, я бы предпочла тогда, чтобы он сломал мою.
– И я тоже.
Они помолчали, вспоминая. И только через какое-то время опомнились: стоят обнявшись и прекрасно при этом себя чувствуют.
Бесс сказала:
– Наверное, я испортила твой смокинг.
– С Лизой все в порядке, Бесс. – Голос Майкла был спокойным, и он говорил искренне. – Она победительница.
Бесс заглянула ему в глаза:
– Да, я согласна. И я верю, что она будет счастлива с Марком. Поэтому обещаю больше не плакать.
Они продолжали стоять, как стояли, наслаждаясь близостью друг друга. Она не торопилась высвободиться из его объятий.
– Я обещала Лизе, что мы проверим, чтобы в комнате все осталось чисто. Закрой, пожалуйста, если не возражаешь, коробки с цветами, пока я накрашусь.
Он опустил руки и сказал:
– Конечно. Закрою.
Увидев себя в зеркале, Бесс ужаснулась:
– Господи, на кого я похожа!
Майкл оглянулся через плечо, завязывая коробки. Бесс поправляла макияж. Он положил коробки на стул у двери, застегнул Лизину сумку и встал позади Бесс, с интересом наблюдая, что она проделывает со своими глазами.
– Не смотри, – сказала она, поднимая голову, чтобы свет падал получше.
– Почему?
– Я начинаю нервничать.
– Почему?
– Потому что это интимное дело.
