- Сонь, ты такая…
- Какая.
- Удивительная, - целую ее в губы. - Спи…
Глава 36
Долго смотрю на вибрирующий телефон, но держусь. Очень стойко держусь, хотя руки жуть как чешутся поднять трубку. Но нет. Пусть помучается до вечера. Ибо не фиг так делать. Подумаешь, три пропущенных.
«Обиделась? Ну прости. Какой был смысл будить тебя в такую рань, учитывая, что ты и так плохо спишь в последнее время?»
Какой был смысл врать, что вылет в час дня?! Гаденыш. Закрываю смс и кладу телефон на столик. Понимаю, что обижаться глупо, скорее всего он и вправду хотел как лучше, но проснуться в постели совершенно одной – это необъяснимо грустно. Вот не так я представляла себе утро после того, как собственный муж залез мне-таки накануне в трусы. Может я насмотрелась романтично-сопливых фильмов, но мне хотелось его проводить. Да, как в кино. Встать вместе с ним и пока он наспех собирает чемодан, сделать ему кофе с омлетом. Уж это я могу. Точнее могла бы. А на деле – ничего. Обидно, что специально спросила ночью во сколько вылет. А в итоге соврал.
Перевожу взгляд на часы – начало пятого. Если вылет со слов Веры был в десять утра, значит примерно в два Глеб уже прилетел. Полчаса-час на багаж. Стало быть, прилетел и начал сразу звонить. Еще примерно час-полтора на дорогу до места проживания. Он по идее должен туда уже подъезжать. А где вообще он будет жить? Интересный вопрос, который я так и не успела задать ночью. Никогда не думала, что копошение пальцами в трусах приведет к такому расслабону и крепкому сну. Хочу еще так… А вообще много чего еще хотелось. Например, посмотреть какой он там. Да и ладно, чего врать самой себе – мне хотелось, чтобы он продолжил. Если уж начали, чего не продолжить и закончить? И если бы не дикая сонливость и расслабленность, скорее всего я бы открыто настояла на продолжении.
- Ну все, Сонечка, Ольгу я проводила, - поднимаю голову на рядом стоящую Веру с подносом в руках. На нем у нее не просто тарелка с какой-то выпечкой, но и две чашки с какао. Этот запах ни с чем не сравнится. - Я ее немного помучала расспросами о тебе. Что тебе можно, что нельзя. Как успехи с ножками.
Вера садится рядом со мной на диван и ставит поднос на столик. Не знаю почему, но от ее «ножек» я тащусь. Как-то это мило и совсем не раздражает, хотя меня и бесит все уменьшительно-ласкательное. Да и акцент на этих самых «ножках» тоже. Но из ее уст это звучит ну уж очень мило, равно как и «Сонечка». Услышь я это от других – подумала бы, что надо мной издеваются. Кстати, Глеб тоже произносил мое имя так, и было тоже вполне себе искренне. И… мило.
- А она что? Злилась? Ольга вот прям совсем не леди. Она как грозный мужик временами. А тем более мы сегодня задержались. Она этого совсем не любит. Можно? - указываю взглядом на чашку с какао.
- Да, конечно. Она была настроена положительно, потому что я ее подкармливала сырным печеньем. Она очень хвалила тебя сегодня. Говорила, что ты в ударе, - вот что пальцы животворящие делают в трусах .
- А что еще говорила?
- Что вот это самое печенье тебе есть можно только раз в неделю, ну и когда уж очень требует организм.
- Ну да, она делает упор на белок, а не на вкусный жирок, - тянусь рукой к печеньке. - Но я только одну. У меня ПМС, мне можно, - затяжной ПМС, круглогодично-ежедневный, я бы сказала.
- Ой, да чушь все это. Ешь. Ты же худенькая.
- Неа, не чушь. На самом деле, если бы я еще и жирная была, то заниматься вообще было бы трудно. Да и не привыкла я жрать. Модельные замашки никуда не делись. Мы и так с Глебом позавчера ели вредную еду. Это и без того был перебор. Очень вкусное печенье, - и это правда, а не тупая лесть. Печенье тает во рту. - Ну вы прям… волшебница.
- На самом деле очень простой рецепт.
- Для вас – да.
- И если честно, я не умею готовить.
- Шутите?
- Нет, - как ни в чем не бывало бросает Вера, удобнее усаживаясь на диване. - Терпеть не могла готовку. Отец на меня всегда ругался, что никогда не выйду замуж, потому что такую… рукожопую кулему никто и не возьмет. Правда, правда так говорил. А мама более мягкой была, защищала меня, отсюда и не заставляла учиться готовить. Говорила мол выйдешь замуж – научишься простым блюдам. А не выйдешь – так бутерброды, да картошку с яичницей всегда поджарить сможешь.
- Но вы вышли и всему научились.
- Не совсем так. Я по пальцам могу пересчитать то, что я умею готовить. Умею, - подчеркивает. - А не теоретически знаю, как это делать. Да и не было у меня желания учиться готовить. Замуж-то я вышла, но мужа своего терпеть не могла. Поэтому хрен ему, а не готовка была.
- А можно поподробнее? Прям даже не нравился? Ну двое детей вы же как-то родили.
- Ну вот дети при желании – это вообще дело не хитрое. Любовь тут ни при чем. Нравился? - тяжело вздыхает. - Нет, не нравился. Я другого любила. Красавчика, по которому все наши девки с ума сходили.
- А он?
- А он меня не замечал и женился на первой красавице деревни. А я пошла с дуры и напилась. Проснулась уже в обнимку с этим драным хреном.
- Драным хреном? - не сдерживаю я смеха. - То есть вашим будущим мужем.
- Точно. С ним.
- Почему драным?
- Да штаны у него были драные, вечно за мной ходил по деревне в этой срани, аж глаза от смеха слезились. Прохода не давал, прилипала тот еще был. В общем, ужас, а не мужик. Это он меня специально пьяную подловил, да воспользовался. И специально сделал так, чтобы нас как можно больше увидело людей в таком неприглядном свете. Время тогда было другое, да и деревня была. Пришлось идти за него замуж.
- И что? Не готовили ему?
- Готовила. Борщ из воды, свеклы и пяти столовых ложек соли. А, еще картошку бросала за пятнадцать минут до окончания готовки. Макароны еще готовила без соли, переваренные и слизкие как сопли. Ну и так еще по мелочи, чтобы думать не думал, что я буду кашеварить.
- И? Не ел?
- Ел, паскуда. Целых полтора года. Демонстративно все прожевывал и не выбрасывал.
- А дальше? Перестали готовить?
- Нет. Дальше он попал в больницу с желудочным кровотечением. Подпортила я ему жизнь язвой желудка, идиотка. А эта дубина вместо того, чтобы выбрасывать – ел.
- И после этого стали готовить нормально?
- Нет. Говорю же не умела я готовить, чтобы даже нормально было. Увидела этого бледного и худого дрыща на больничной койке и как-то внезапно поняла, что… влюбилась в него. До сих пор не знаю как так. А через год у нас старший сын родился, а я так и не смогла признаться. Гордая была. Дура, короче. Пять лет профукала.
- Пять?!
- Ну да, только после рождения Глебушкиного отца, я-таки разродилась правдой. А потом мы начали разговаривать по-человечески, ну и призналась ему, что не только шкодила, но и реально готовить не умела, хотя тогда уже старалась ему что-то нормальное сварить. А он потом уже свою мать позвал. И она научила меня готовить. Только не всему на свете, а тому, что мой дрыщ любил. То есть я как знала конкретные блюда, так и знаю. Но в совершенстве. Потом, правда, пришлось выучить еще несколько. То, что Глебушка полюбил, когда стал много денег зарабатывать.
- Морепродукты.
- Точно. Ну и еще несколько блюд, которые я своему Коле не готовила. Все вокруг думают, что я все умею, а это не так Соня. Это я к чему вообще все вела-то, Господи? А, точно! - приподнимает палец вверх. - Не умела я готовить, но, когда захотела сделать приятное – научилась тому, что надо. И ты научишься, если хочешь. А я помогу. Завтра начнем с того, что выберешь ты сама. После занятий. По блюду в день. Не через силу. Сама увидишь, что все у тебя получится. Главное желание у тебя есть. По себе знаю.
- Хорошо. Давайте после занятий. Когда Глеб приедет, а я его удивлю так удивлю. В приятном смысле, я имею в виду.
- Конечно, в приятном.
