Я аж подпрыгнула. Хотя с чего мне прыгать, я прекрасно понимаю на что он намекает, на наш уговор. Но если считается, что мы не знаем где Жанна, будем придерживаться этой версии, и пока она всё ещё «не найдена», то подобное поведение вполне естественно. Итак, я подпрыгнула и ахнула:
— Что я натворила?!
— Ты знаешь, где твоя сестра, знаешь, — хитро сощурился он и погрозил пальцем: — А на уговор наш наплевала.
— С чего вдруг такие выводы?
— Прячешься от моих людей, а честному человеку прятаться ни к чему. Я уверен, Дима — ваш идейный руководитель, кукловод. Чарли, мать твою. А вы себя его ангелами вообразили? Спрятался от меня, всех спрятал… Хозяйство строишь, ресторан. Поиздержался, Дима, денежка нужна стала?
Что за чушь он несет? Я открыла было рот, перебирая в головы аргументы, но Димка сжал мою руку, мне ничего не оставалось, как глубоко вдохнуть и сомкнуть губы.
— Переметнулась — неверная формулировка, — взял слово Димка. — Она ни в каких отношениях, ни в партии не состояла, чтобы метаться. Всему есть простые и логические объяснения. У нас с Евгенией Александровной роман, между прочим. Горячий и стихийный. А ваши люди мешают нам предаваться амурным делам, только и всего. Людмила Васильевна отправлена к морю по той же причине, избежать нежелательного преследования. Вы, Игорь Леванович, ищите черную кошку в темной комнате. Помнится, вы мне и убийство вашего товарища приписывали. Надеюсь, это обвинение с меня снято?
— Хорошо поёшь, Дима, складно. Только лоха другого поищи. Я тебя ещё мальцом знаю и не припомню, чтобы ты из-за девок так напрягался.
— А я и не напрягался, — улыбнулся Димка. — Приди охота напрячься, мы с вами сейчас бы в другом месте сидели.
— Самоуверенности тебе не занимать, — покачал головой Вдовин. — Мы вот сейчас Евгению Александровну увезем для отдельной беседы, тогда и посмотрим, как ты заговоришь и что у вас там за роман. Так ли он горяч и пылок, как ты вещаешь.
Э-э… не нужно меня никуда увозить! Димка даже бровью не повел. Не уж-то не верит в эти угрозы?
Зато в них поверила мама: ударила два резких аккорда, разразившиеся не хуже грома, захлопнула крышку фортепиано и встала.
— Ну, вот что, молодой человек! Вы второй раз приходите в мой дом и эти визиты мне… не нравятся! Я — мать, и я вам не позволю увозить мою дочь! Для начала вам придется избавиться от меня, потому как, пусть я умру, но не позволю! — запальчиво кричала она. — Имейте уважение, в конце концов. Одну мою дочь не уберегли, сейчас за вторую взялись. Вы нахал, жуткий нахал и грубиян. И на месте своей дочери, я тоже от вас сбежала б! Что она у вас украла, деньги? Я продам квартиру и отдам вам всё, до последней копейки, если вас это беспокоит. Разводитесь с Жанной, идите в полицию, только делайте уже что-нибудь, вместо того, чтобы третировать нашу семью. Вы женились на ней, не спрашивая моего благословения, не соизволив даже познакомиться с нами, — возмущалась мама, совершенно забыв, что это её дочь не горела желанием представить нам мужа. — Так будьте любезны, хотя бы сейчас проявить толику уважения, все-таки я ваша теща, как бы вам того не хотелось. Вы Жанне муж, значит несете за неё ответственность — вы. И это я хочу вас спросить, где моя дочь, в конце концов!
Последнюю фразу мама взвизгнула слишком высоко, закашлялась и опустилась на стул, прижав руку к горлу. Повисла немая сцена. Гришка скосился на хозяина, в любую минуту ожидая указаний. Михаил Андреевич заерзал и расправил плечи, готовый кинуться на амбразуру, Димка, с неподдельным восторгом глазевший на маму, перевел взгляд на Вдовина, а я на всякий случай присмотрела тяжеленую вазу в серванте. Так или иначе, все ждали реакции зятька. Тот, с уверенностью заявляю, растерялся, подобной прыти от мамы он никак не ожидал. В замешательстве ослабил галстук и присвистнул.
— Ох, ты ж блядь, — следом обронил он. — Вот это экспрессия! Ладно, мать, попробуем по-твоему, идём на мировую. У тебя коньяка не найдется?
— Могу предложить чай, — ледяным тоном сообщила она и гораздо мягче добавила: — Или кофе, растворимый.
— Действительно, — подхватила я, — давайте, посидим за чаем и спокойно сложившуюся обстановку обсудим.
— Мне бы коньячка, грамм сто, — не сдавался зятёк. Он кивнул Сереге на дверь, метнись, мол, тот послушно подскочил, а Вдовин распорядился: — И закусить купи, жрать охота. Да, и к чаю что-нибудь прихвати, знакомиться будем.
Всё это время меня не покидало желание поставить точку во всей этой нелепой истории. Только выход хотелось бы найти не тупиковый, а с наименьшими потерями для каждого из членов нашей семьи. Раздражать новоиспеченного родственника жуть как не хотелось, поэтому раскрывать карты следовало деликатно. Серега устремился к выходу, а меня осенила потрясающая идея. Ну, она мне таковой казалась.
— А можно и мне в магазин? — заторопилась я и со всей преданностью уставилась на Вдовина. Нацепила мягкую, благодушную улыбку и пискнула: — По части закусок и «к чаю», думаю, я справлюсь гораздо лучше.
Серега резко притормозил, замер в дверях гостиной. Димка украдкой ущипнул меня за зад, а я тихохонько наступила ему на ногу — так надо. Игорь Леванович пожал плечами и на удивление позволил. Тогда я вновь набралась наглости и попросила:
— А можно с Гришей? Вы не обижайтесь Сергей, просто Гриша мне гораздо симпатичнее.
Гриша обалдело крякнул, а потом с ехидством на Димку уставился. Я на Димку в тот момент не смотрела, вникала настроениям родственничка, поэтому как он отнесся к этой новости не скажу, надеюсь, не придал значения. Вдовин, меж тем, тоже мне улыбнулся и кивнул, а вслух сказал только — Гриша. Зато, когда мы с охранником были уже у порога, он заметил маме:
— И всё-таки, Людмила Васильевна, у меня к вам претензии. Где-то вы Жанну недосмотрели. У Евгений по части воспитания больший порядок.
— Освободите уже Михаила, и мы с вами об этом поговорим, — ответила мама.
Глава 39
Всю дорогу до магазина Гришка на меня заинтересованно поглядывал, но заговорить не решился. Мы накупили с ним продуктов на добрых три дня, отделавшись лишь парой незначительных фраз. На кассе я замешкалась — кошелька у меня нет — мой сопровождающий оттеснил меня и достал наличность. Я скоромно потупила глазки и отступила. Продавщица смотрела на нас и посмеивалась, наверняка, довольная размером чека и предстоящими обсуждениями в подсобке.
Покидали магазин довольные друг другом. Гришка пакеты тащит, я семеню следом. Мой спутник определил покупки в багажник, уселся за руль и тогда я попросила:
— Гриш, давай, отъедем в сторонку, поговорить нужно.
Гриша снова крякнул и посмотрел на меня со значением. Боюсь предположить, чего он там себе на воображал.
В сторонку послушно отъехал, на меня уставился. Ждёт.
— Гриша, — начала я и повернулась к нему. — Григорий, понимаете, мне очень нужно знать, как Игорь Леванович отзывается о Жанне. Какие у него в отношении её планы. Найдет он и её, к примеру, и что он станет делать, как вы думаете? Я беспокоюсь, как бы он расправу над ней не учинил, покалечил там, не дай бог или…
— Я понял, — перебил меня Гришка и головой замотал. Доволен… чисто дите получившее заветную игрушку. — Ты знаешь, где твоя сестра прячется. Так?
— Так, так, — подтвердила я и порадовала: — Только тебе не скажу, пока ты мне на мои вопросы не ответишь.
— А я вот тебя сейчас за шею, как куренка, одной рукой возьму, да сдавлю немного, ты мне как миленькая расскажешь.
— И не подумаю, — нагло заявила я, зная, что у меня есть сестрицын козырь. — А ещё на вред тебе возьму и умру и что ты тогда станешь делать?
Он похлопал глазищами и взревел:
— Да я тебя щас…
— Хватит уже, надоело. Угрожаете, угрожаете, а выход из положения никто не подскажет! Жанна, разумеется, не ангел, но оступилась благодаря этому идиоту, который всех, включая тебя, — ткнула я ему в грудь пальцем, — под монастырь подвел. Ты же не только Жанну ищешь, да, Гриша? Ты ведь ещё кое-кого потерял… Смекаешь? Ты подумай, миленький, подумай, я не тороплю тебя, я терпеливая.
