Ленка говорила какие-то гадкие слова. Только я не понимала зачем? Может ей было от этого легче. В отличие от меня. В моей груди словно нож застрял, и с каждым ее словом этот нож словно прокручивали и загоняли все глубже и глубже, причиняя мне невыносимую боль.
Смирнова отпустила мои руки и мне бы уйти, но силы в очередной раз покинули меня. И я просто стояла и слушала Ленку, которая от эмоций начала размахивать руками, пытаясь доказать свою невиновсть или побольнее ужалить меня.
- Я беременна от него была. И он обещал, что уйдет от тебя. Что со мной будет. Понимаешь? – неожиданно по щеками уже бывшей подруги покатились слезы. – Он обещал. В ту ночь мы с ним были. Он себя под удар подставил, а мне жизнь спас! У меня пара ушибов и царапин, а он в коме был. И не вышел из нее, пока я к нему не пришла.
Нервы были ни к черту. Я не выдержала и разревелась.
- Какого хрена??? Если у вас такая любовь неземная, почему вы молчали? Почему ты молчала? Вы мне жизнь испоганили!
Господи, ведь и правда все могло сложиться по-другому. Я либо могла не знать Клима, либо у меня был бы маленький, но настоящий шанс побороться за сердце этого мерзавца, которого я несмотря ни на что люблю. А теперь у меня сердце, разбитое на куски, муж предатель и подруга такая же, как и муж. Ах, да! Еще боль в груди! Такая, что кажется, мое сердце на самом деле вырвали и разбили.
- Он не разрешал! Если бы я хоть взглядом тебе дала понять, что между нами что-то есть, он бы бросил меня! А я не могу без него! И поверь, я даже пыталась его забыть! Искала ему замену и среди его друзей тоже! Но ему было плевать. Он знал, что я все равно вернусь к нему! И всегда возвращалась! Как и он ко мне! – Ленка подвывала мне в унисон.
Со стороны мы, наверное, смотрелись, как парочка, сбежавшая из психушки, но ни одной из нас не было ни до кого дела.
- Ты могла все изменить еще с самой первой встречи! Или по крайней мере рассказать мне все еще до нашей свадьбы! Ты сама закопала себя! И меня тоже! Я же тебе доверяла! У меня кроме тебя никого не было! А ты смотрела мне в глаза и советы давала, а сама что? И знаешь, какие бы у тебя ни были мотивы, я не смогу тебе этого простить и ему! Можешь не париться! К нему я точно не вернусь! Но и тебя я знать не хочу!
Смирнова сжала губы и зажмурила глаза, как будто я ее ударила, как будто это я ей воткнула нож в спину, а не она мне, но мне было все равно. Я все же развернулась и пошла прочь. Пусть не в том направлении, но главное подальше от этого места.
Ванька названивал ежеминутно, и мне пришлось отключить телефон. В его квартире оставаться я не могла, поэтому, как только вернулась, сразу же принялась собирать вещи. В моей голове не укладывалось то, что я увидела. Я не могла это принять, боясь сойти с ума. Ведь я от стыда чуть не умирала за свой поступок, а Смоленцев делал это каждый день и каждый раз спокойно признавался мне в любви.
Я то остервенело кидала вещи в сумки и пакеты, то замирала на месте и заливалась слезами, подавляя в себе желание позвонить Климу. Воспаленный мозг дал сам себе после увиденного зеленый свет, но это ничего не значило. В нашу последнюю встречу Клим сказал все, что хотел. Поэтому как бы руки не чесались набрать заветный номер, я понимала, что мне теперь тоже ему нечего сказать. Оставалось только как-то собрать себя и свое сердце по кусочкам и попробовать жить дальше.
Когда у двери набралась огромная груда из моих вещей, я поняла, что у меня больше нет сил. Собрав в рюкзак все самое необходимое, я отправилась к родителям.
Для меня это тоже был тяжелый шаг. Я просто не знала, как им рассказать обо всем. Уверена, они бы меня отговаривали, что бы я не делала поспешных выводов и не принимала решение о расставании с Ванькой. Но идти мне было больше некуда. Они единственные, кто у меня остался в этой жизни.
Я оказалась права. Они, как и я, сначала вообще ничего не поняли. А потом просто не поверили, что такое возможно. Ведь Смоленцев – образцовый муж. Такие парни просто так на дороге не валяются.
А мне было все равно. Я так устала, что просто оставила их на кухне переваривать полученную информацию и ушла в свою комнату. Едва моя голова коснулась подушки, я тут же вырубилась и проспала до самого обеда.
Вставать не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Ни есть, ни пить, ни думать, ни вспоминать. Но, к сожалению, мои желания остались мечтами и с этого дня у меня началась жизнь, наполненная нравоучениями, ссорами, скандалами, слезами, обещаниями и прочей ерундой, от которой мне хотелось сбежать.
Мама была на Ванькиной стороне. Отец обещал еще раз ему ноги сломать. Сам Смоленцев атаковал меня самыми разными способами, пытаясь оправдать себя и вернуть меня. А я хотела одного: развестись, снять квартиру, спрятаться там и не выходить из нее никогда.
- Не слушай Смирнову! Она врет! – оправдывался Ванька, когда я пришла к нему сама, чтобы объявить о разводе.
- Мне не нужны ее слова, чтобы во что-то поверить. Я все сама видела! Давай разведемся до твоего отъезда, пожалуйста.
Развод – был моим спасением. Я раньше боялась о нем даже думать. А теперь, если бы не было так обидно, то я даже порадовалась бы сложившейся ситуации. Но, в любом случае, отступать я не собиралась.
- Доченька! Подумай! Вы молодые! В жизни все бывает! – причитала каждый вечер мама.
- Даже не думай! – перекрикивал ее отец, тряся кулаком. – У тебя вся жизнь впереди, чтобы ждать его, когда он вылезет из-под очередной юбки. Я с тобой, дочь! До самого конца!
А я так устала от всего, что просто кивала головой и тихонько ревела в подушку по ночам. Потому что хотела, чтобы он был рядом. Я была уверена, что в такое адское время, я смогла бы успокоиться только в его руках.
Спустя несколько недель к моему разбитому состоянию прибавилась утренняя тошнота, которая в считанные дни переросла в частые посиделки у унитаза. От постоянного стресса я даже не могла вспомнить что я ела, чтобы понять, чем отравилась.
- Это не отравление, детка! – В маминых глазах загорелась пока-что непонятная мне надежда. – Ты просто беременна…
Мне показалось, что мама последнюю фразу произнесла на каком-то незнакомом мне языке. Слишком уж странно она прозвучала из ее уст. И даже как будто не про меня.
А потом шум в ушах и ускоренный сердечный ритм перекрыли собой все. За последний месяц руки дрожали уже в тысячный раз, грозя перейти в хроническую трясучку по поводу и без.
Беременна. От Клима.
Беременна от Клима.
Эта мысль была единственной в моей голове, и я просто не знала, что мне делать и говорить, поэтому просто осела на стул.
- Вот видишь, Яночка, сам Бог не дает вам расстаться с Ванькой. Он образумится и никогда тебя больше не обидит! А если сыночек родится, так он тебя вообще на руках будет носить, – радостно озвучила свои мысли мама, но, увидев, как я побледнела, сразу же перестала улыбаться и даже нахмурилась. – Ты чего, солнышко? Тебе плохо? Или что?
А я вправду сидела ни живая, ни мертвая.
Еще не привыкнув к мысли, что я жду ребенка, мне уже нужно было решать проблемы, обрушившиеся вместе с этой новостью. И одна самая неразрешимая – как объяснить родителям, что это не ребенок моего пока еще мужа. Что это ребенок от другого мужчины, с которым я, такая правильная и примерная, переспала, находясь в браке со Смоленцевым. А теперь обвиняю его в лжи и предательстве. Знала только одно – с объяснениями тянуть не следует.
- Мам, это не Ванькин ребенок, – просипела я пересохшими губами, готовясь к очередной проповеди от родительницы.
Вообще, мы всегда с мамой были на одной волне. Я практически все свои секреты доверяла ей, начиная с раннего детства и всегда была уверена, что мама поддержит меня. Но последнее время мы находились на разных берегах. И, возможно, я оказалась не самой лучшей дочерью, но точно не заслуживала непонимания с ее стороны. Ведь она мама.
- Ты чего, Ян, говоришь? Как не от Ваньки? А от кого? – она тоже побледнела, прокрутив всю последовательность событий и придя к логическим выводам.
