— Solo un minuto (Одну минуту)… — А ещё через несколько секунд добавила: — Undici «F» (Одиннадцать «F»).
Услышав нужное, я отлипла от стойки и уверенно зашагала по коридору.
— Ehi, dove stai andando? Ti ho detto che il paziente non sta aspettando nessuno! (Эй вы куда? Я же сказала, пациент никого не ждёт!)
Я не стала оборачиваться, а она не побежала за мной несмотря на то, что на мне не было бахил, а на руках — свежей отметки о флюорографии. Меня не остановила даже уборщица, когда я не только прошла в уличной обуви по свежевымытому полу, но и обратилась к ней с просьбой подсказать, где находится интересующая меня палата. Пожалуй, это стало самым приятным моментом за последние полтора дня. Мой парень чуть не умер и теперь не хотел меня видеть, а через пару часов меня ожидала встреча с толпой незнакомцев, перед которым я должна буду толкать умную речь.
В состоянии, близком к истерике, наконец мне удалось отыскать палату undici «F». Оказавшись на пороге помещения с серыми стенами, я в растерянности крутила головой, соображая, какую из четырех коек занимал Бредин, пока не услышала:
— Зачем ты пришла?!
Бредин лежал под капельницей у окна с опущенными жалюзи жизнерадостного персикового оттенка. Увидев, что я приближаюсь, он поспешил отвернуться, насколько ему позволяла рука с катетером системы.
Я подошла к койке и склонилась к парню, осторожно коснувшись его плеча.
— Как это зачем?! — неуверенно и тихо прошептала.
— Ты не должна видеть меня в таком… состоянии, Юля! — с досадой в голосе заявил он.
— Почему ты думаешь о такой ерунде?! — я надавила на его предплечье, вынуждая повернуться, но Бредин еще больше закрывался от меня. — Мне сказали, ты не хочешь никого видеть… Я не знала, что и думать! — отчаянно проговорила, окинув взглядом комнату.
— Я ужасно выгляжу, — Бредин тяжело вздохнул.
Я отстранилась и обогнула кровать, чтобы зайти с тыла.
Признаться, Бредин действительно сейчас чем-то смахивал на запойного алкоголика со стажем: одутлые щеки, узкие глаза, ещё эта щетина… Хотя сегодня он выглядел намного лучше, чем в тот вечер… Ну не дурачок ли? Какое это имело значение?!
Наклонившись к парню, я обняла за шею и, уткнувшись лицом в его растрёпанную шевелюру, едва не зарыдала от нахлынувших эмоций.
— Господи, да какая мне разница, как ты выглядишь?! — мой голос дрожал, но я и не пыталась скрыть свое волнение. — Нашел, о чем переживать, глупый! Это моя вина! Я же чуть тебя не угробила!
— Чуть-чуть не считается, — усмехнулся Бредин. Он погладил мой бок, и я ощутила, как его тело расслабилось.
Я подняла голову, выпрямилась и, усаживаясь на край лежанки, принялась зачёсывать пальцами его волосы.
— Как ты… вообще?
— Теперь замечательно, — он прикрыл глаза и потерся лицом о мою руку.
— Ты… же не думаешь, что я нарочно… Я правда забыла…
— Конечно, я так не думаю. Хотя… пару лет назад я бы не удивился, — ему снова было весело.
— Так тебя это забавляет?! Чтобы больше не смел ходить без своих таблеток! Я так их и не нашла! Как можно быть таким безалаберным и есть все подряд?! Ты же мог задохнуться и умереть! — я зашипела на него, качая головой.
— Ну… я не мог не съесть те кексы, ведь это ты их испекла. И… потом… меня бы утешило то, что я умер не девственником, — заявил Бредин.
Мужчинана койке по соседству нервно закашлял. Вероятно, его раздражала наша болтовня, или он злился, что ни черта не понимает.
— Все ясно, — я зашептала еще тише. — Пациент идёт на поправку. Там… кстати… — я кивнула в сторону двери, — наша бабуля, ей стало плохо с сердцем после того, как тебя увезли. Она тоже где-то в этом госпитале.
— Правда?! И как она? — забеспокоился парень.
— Кажется, ничего страшного. Вероника сейчас у неё, мы вместе приехали.
Бредин разглядывал мое лицо блуждающим взглядом и, положив ладонь мне на бедро, констатировал:
— Ты неважно выглядишь.
— Я две ночи не спала, — пожав плечами, я устало улыбнулась.
— Приятно слышать. Но зря ты так… У тебя сегодня важный день.
Зажмурившись, я издала тяжёлый вздох, вспомнив об этой каторге под названием «Международная студенческая конференция».
— Может, забить на это, а? Я же ничего не готовила, это все ты…
— Как это забить?! — перебил меня Бредин. — Не выдумывай, Юля! Иди и покажи им всем. Только попроси кого-нибудь снять видео, я тоже хочу посмотреть.
— Было бы на что смотреть… — уныло пробормотала. — Точно… — я засунула руку в карман куртки и вытащила брединский смартфон и портативный аккумулятор. — Вот, я все зарядила, на всякий случай.
— Спасибо.
Он криво улыбнулся, поглаживая мою ногу. Оглянувшись, я склонилась к парню и тихо проговорила:
— Хотела сказать тебе что-то… важное.
— Не может быть, — он заелозил на подушке и пристально смотрел на меня. — И что же?
Потупив взгляд, я нашла его руку и переплела наши пальцы, собираясь с мыслями. Но так и не собралась. Дверь открылась, и в палату вошла медсестра. Она остановилась у стойки капельницы мужчины по соседству, с любопытством взглянув на меня. А после обратилась к пациенту на английском. Теперь стало понятно, кому Бредин мог сообщить о том, что никого не хочет видеть.
Так благодаря ему я узнала, что парни тоже умеют истерить. И, сделав это бесполезное антинаучное открытие, встала с кровати.
— Иди, отдохни немного перед боем. Со мной все будет в порядке, — пообещал Бредин, поглаживая большим пальцем мою ладонь. Его пытливый взгляд сменился понимающим. Он не стал давить на меня или поддразнивать из-за моей нерешительности, что добавило ему лишние баллы в моих глазах. И когда только он успел стать таким проницательным? — Созвонимся после конференции, расскажешь, как все прошло.
— Ладно… Три минуты позора, а потом я напьюсь и лягу спать, — успокаивала саму себя.
— Отличный план, любимая.
Вот сейчас мне точно следовало ответить ему что-то в этом духе, но язык снова прилип к небу, еще и наличие вольных слушателей действовало на нервы. Я снова промолчала, не сумев выговорить каких-то три несчастных слова. На том мы и расстались: Бредин в очередной раз заявил, что любит меня, а я трусливо съехала с темы. И эта стабильность стала порядком раздражать. Раньше я могла с упоением твердить, как он меня нервирует, а теперь, когда Бредин волновал меня в положительном смысле, я и двух слов связать не могла. Надо было что-то с этим делать. И даже не ради Бредина. Мне хотелось стать свободной не только в своих мыслях, но и словах.
С таким поистине волюнтаристским решением я спустилась в фойе первого этажа, где меня уже поджидала Вероника.
— Как дела у синьоры Сильвии? — спросила, принимая из ее рук стаканчик с кофе.
— Uffa! — воскликнула девушка. — Я еле уговорила бабушку остаться здесь до конца недели! До меня у неё уже был отец и мама, вечером приедет дядя Альфредо. А она собиралась сбежать прямо сейчас!
— Отлично, передай ей, если снова соберётся, пусть захватит и моего парня.
— Договорились, — усмехнулась Вероника, оглянувшись, когда мы проходили через автоматические раздвижные двери. — Как он?
— Лучше, чем я думала.
— Это хорошо.
Вслед за Вероникой я спустилась по ступеням, и мы остановились под полукруглой крышей, которую поддерживали колонны, украшающие фасад здания.
— Мы с Кеннеди хотели пообедать в его перерыв. Давай с нами, — предложила девушка, собирая рыжие волосы в хвост.
— Нет, спасибо. Я сегодня должна выступать на конференции… Мне кусок в горло не лезет.
И это было мягко сказано. Двухдневный недосып и мандраж действовали на мой желудок не самым лучшим образом.
— Конференция? Perfetto! Мы придем! — с энтузиазмом пригрозила Вероника.
— Пожалуйста, — я лишь пожала плечами, — там и так будет пара сотен человек. Двумя больше, двумя меньше… У меня просто коленки трясутся.
— Не переживай, я знаю, что ты отлично справишься, — ее дежурная фраза совсем не добавила мне уверенности.
