в лицо струю воды, борясь с приступами отрывистого смеха, выдавила на волосы шампунь. Сквозь поток пены и слез, она осознавала, что не справляется... Ей... нужна помощь!
В холле отеля Лина резко остановилась перед стойкой с журналами. Сзади налетела незнакомка с горой пакетов.
– Извините, – буркнула женщина, поднимая обронённый сверток.
Лина спустила на кончик носа тёмные очки, вытащила три газеты и сунула в сумку. Она не читала, когда сидела в лобби и дожидалась кофе с сандвичем; не читала в такси по дороге в кабинет психотерапевта; не читала в узкой приёмной. Она смотрела на одинокую мошку, кружившую над вазой с ярко-оранжевыми апельсинами, и терпеливо дожидалась вызова.
Квадратный кабинет с темными панелями и мебелью красного дерева окутывал рассеянный полумрак. Приспущенные тяжёлые шторы поддерживали шнурки с кисточками. Мягкий свет, призванный расслаблять психику клиентов и их кошелёк, на Лину действовал угнетающе. Ей не хватало воздуха, стены давили. Она вяло отвечала на вопросы лысеющего психотерапевта с глянцевым лбом и дряблым подбородком. Молчание затянулась, но Лина не заметила. Над полом в солнечном луче сверкала розовым и сиреневым пыль – калейдоскоп узоров загипнотизировал.
Мужчина в кожаном кресле заёрзал.
– Простите, вы… пьяны?
Лина упёрлась кедами в резные ножки кресла. Она чертовски устала. Не помнила, когда нормально ела, спала. Натянутые нервы звенели. Болела каждая жила, трещал затылок. Порезанные колени зудели, мешали сосредоточиться, поясницу тянуло – начались месячные, а в стеклянном «замке орхидей» возможно, умирал несостоявшийся отец её несостоявшийся ребёнка. Она подняла глаза на натянутого ботоксом доктора.
– Я расстроена. Мой гинеколог считает – дело в моей голове, – Лина постучала пальцем по лбу. – Я напряжена. Не умею справляться со стрессом. Мне нужно расслабиться и крепко спать. Просто возьми свою дорогую ручку и выпиши что-нибудь от нервов, какое-то успокоительное, и... снотворное.
Она порылась в сумке и положила на край полированного стола чековую книжку.
На крыльце аптечного супермаркета, Лина отправила в рот по пилюле из двух цветных банок, запила водой. Опустилась на нижнюю ступеньку и развернула ежедневный номер «Таймс».
Материал, посвящённый вчерашней церемонии Грэмми, занимал главные полосы: пестрящие фотографии знаменитостей, лучшие наряды, драгоценности, часы... Среди прочего Лина нашла своё лицо, быстро перелистнула страницу и церемония отошла на второй план. Главной новостью был скандал – его эпицентром стал Берри. Лидер группы Стренжерс отличился в очередной раз: Крис принимал музыкальную награду в алкогольного-наркотическом опьянении, после чего отметил успех в гримёрной с несовершеннолетними, где, по словам очевидцев, угощал школьниц кокаином, крэгом и спиртным. В состоянии передозировки участников оргии госпитализированы в Седар-Синай. Полиция ведёт расследование и пока воздерживается от комментариев.
Потёки букв между пальцами сливались с свинцовыми картинками. Лина просмотрела другие газеты. Они повторялись дословно и муссировали одни и те же фотографии. Берри подхваченный под руки охраной, крупный план коленей, которые волочатся за ним по ступенькам и дюжина использованных шприцов в мусорной корзине.
Забор перед главным входом «Седарс-Синай» облепили тёмные фигуры, словно грачи. Фанаты уныло держали в руках фотографии. Редкие прохожие останавливались, задавали вопросы и присоединялись к толпе. Из припаркованных на противоположной улице джипов следили папарацци, длинные объективы нацелились из окон, точно пулемёты. Большинство журналистов покинули медицинский центр. Они выдавили из персонала, охраны и гранитных стен что могли и разъехались, ожидать официального заявления пресс-секретаря "Strangers".
Лина сунула руки в карманы пальто. Ветер подхватывал несобранные волосы, забрасывал пригоршней в лицо. Она смотрела на окна, вспоминая: как дежурить под больницей, не зная, жив ли он. С тех пор у неё появилось преимущество – знать. Но знания хороши в университете – в обычной жизни они лишают иллюзий. Лина медленно развернулась и направилась к охраняемому служебному входу.
– Привет, – помятый Тим встретил в коридоре кардиологии, крепко обнял: – Уф! Никак ночевала в пивнушке?
Лина пожала плечами:
– Есть новости?
– Хорошая и плохая естественно. С какой начать?
Белые ячейки потолка с мертвенным светом встроенных ламп убегали бесконечно вдаль. Она опустилась в бежевое кресло, пальцы сжали деревянные подлокотники.
– С плохой.
– Док послал твоё предложение в задницу.
– А, хорошая?
– Кит будет сотрудничать.
– Снимет здесь клип?
– Снимет, в перерывах между утками, – усмехнулся Тим. – Час назад у него был Джонсон, они поговорили. Кит переносит поездку. Думаю, он и сам перетрухнул. Шутка ли дважды за месяц очухиваться в палате!
– За неделю.
– Да... Не припомню, чтобы Кит вообще когда-нибудь болел... – Стюарт задумчиво поскрёб ощетинившийся за ночь подбородок.
Лина поднялась.
– Ты куда?
– К нему.
– Уже видела газеты?
– Да.
– Н-да… обывателям гораздо прибыльней впаривать передоз, чем инсульт.
– Да, – Лина развернулась.
– Эй, погоди! Давай я принесу кофе?
– Какого черта, Тим? – она забросила сумку на плечо, прислонилась к стене с чередой глянцевых пейзажей.
– У него там Мария с дочкой и Кики… – Стюарт отвернулся, обеими ладонями взъерошил волосы.
– И ты пустил её… – прошептала Лина и съехала обратно в кресло, неловко подогнув ноющие колени. Хотела разозлиться, но кроме усталости и опустошённости ничего не было.
– Она его мать. Кто ей запретит?
– Да… и угробит его быстрее, чем он сам. Тащи, давай свой кофе. Не желаю их видеть.
Лина поставила локти на колени, пряди свесились вдоль лица. Мир свёлся к ровным полоскам коричневого паркета и запаху дезинфицирующих средств. Казалось, она успела вздремнуть, когда Стюарт сунул в руку горячую картонку. Лина вытряхнула из баночки на ладонь пилюли, запила горьким варевом.
– Что это? – Тим кивнул на таблетки.
– Антидепрессанты.
– Ну-ну. Смотри не очень-то увлекайся, – Стюарт отвел глаза, широко зевнул и потянулся. – Ладно, поеду я, отосплюсь. Джо тебя сменит через три часа.
– Не нужно. Я останусь на ночь.
– Не глупи!
Подпирая щеку кулаком, Лина сосредоточилась на круглой выбоине в полу, стараясь держать глаза открытыми.
– Ну же!
– Что? – не поняла она.
– Не дури! – прошипел Стюарт, опускаясь в соседнее кресло: – Давай, пользуйся передышкой. Кто знает, когда она ещё выпадет? Отдохни, как следует.
– Зачем?
– Видок у тебя как у приведения, того и гляди грохнешься на соседнюю койку. Красоткой больше шансов ладить с ним, если ты ещё не поняла.
– Я не нравлюсь ему в любом виде. Не в его вкусе, – безлико отозвалась Лина.
– Да, ладно тебе! – Стюарт легко ткнул локтем в бок. – Ты вполне себе девочка в духе Кита – длинноногая блондинка – его
