Джей и Майк взяли Лину за руки. Цепочка продолжилась, побежала, связала людей в один организм оплакивающий – «своих».
Суетливый руководитель протестантской общины, в которой состояла Джулия, нервно дёргал чёрный ворот с белым воротничком, заикаясь и путаясь, торопливо договаривал речь, спеша закончить импровизированную панихиду и сбежать. Слабые розовые веки, беззащитно дрожали за толстыми стёклами очков. Он чувствовал исходящий от толпы запах опасности – этот запах перекрывал всю другую вонь. Лина видела: они пугают маленького пастора, сильнее не упокоенных мертвецов.
Один за другим три гроба опустили в могилы. Сверху, вместо цветов, полетели грязный платок, флакон высохших в прошлом веке духов, позолоченный зуб, потрёпанная Библия, простроченные жетоны метро. Истерично крикнула женщина и смолкла. Монотонные плакальщицы затихли. Всё кончилось.
Серое море качнулось и по капле вытекло из кладбища. Пережив очередную утрату, призраки возвращались к своим делам, довольствуясь тем, что живы и сегодня погребены не они. Никто не задавался вопросом: где и когда похоронили Бутча. Мигелем Гальего Торо перестали интересоваться в тот же миг, когда с потерей головы он лишился влияния.
Три силуэта ещё долго выделялись на встревоженной израненной земле. Дождь прекратился. Стемнело. Щупальца огромных старых деревьев залегли тенями меж рядами каменных останков, заросших диким кустарником и прошлогодним мусором, оголившимся после зимы. Они подползали всё ближе, предвещая скорое появление ночных обитателей: бездомных и бродяг.
Лина с Майком взяли под руки отупелого Джея и повернули к выходу. Пустынные тёмные переулки смутно простёрлись лабиринтами ходов. Одинокие шаги чавкали в грязи по заброшенным улицам, мимо гаражей облюбовавших наркоманами, грязных остановок с галдящими проститутками, сквозь грязные трущобы кишащие опасностью. Но никто не волновался и не спешил. Они перестали чего-либо бояться, начисто утратив защитный инстинкт.
Стараясь не замечать опечатанную копами лестницу, Лина проводила Джея до дверей. По взаимному согласию, решили оставить мальчика у Бекки, пока не объявится тётка или опекунская служба. Или пока дом не заколотят под снос. Больше ему идти некуда: у Джейсона не осталось дома как, в сущности, и у них. Лина переезжала к Кроссману, но ничей язык не повернулся назвать это место – домом.
Лина проводила взглядом друзей: нет, не друзей – семью. Ближе этих двоих никого не осталось. Внезапно ненужные руки безвольно повисли вдоль туловища: некого держать, некого обнимать, успокаивать...
Где-то за океаном, как и прежде мама, отчим, бабушка, друзья и теперь уже, наверное... Натали Метаксас. В электронном ящике третью неделю лежало письмо с приглашением на свадьбу в далёкий пятизвёздочный отель на берегу Средиземного моря.
Лина потопталась у крыльца. Прошла в конец улицы, обошла вокруг мрачный тёмный дом. Словно выкинутая на улицу дворняжка, не могла уйти и покинуть хозяйский приют. Окинула взглядом заколоченный первый этаж, ржавую косую пожарную лестницу, остановилась на окнах старой комнаты и, подняв голову, долго-долго смотрела на единственные чистые стёкла четвёртого этажа. По щекам струились слезы, застилали глаза, а она все напрягала зрение и ждала, что вот-вот занавески раздвинуться...
Наконец опустив голову, Лина сунула руки в карманы и пошла к остановке. Больше она не принадлежала дому, как и себе. Двери разъехались, она поднялась в автобус, заняла свободное место и безразлично уставилась в окно.
Лучи солнца переливались цветами радуги в зеркальных боках высоток, отражались стёклами автомобилей, заполонивших улицы. Великолепный май разлил в воздухе запах цветущих магнолий, влил в город свежие стремительные силы; заиграл оттенками зелёного, голубого и розового, ослепил пронзительностью газонов, оазисом ярких цветочных клумб и успокоил тихим шёпотом крон, воркующих с начищенным до блеска небом.
Вслед за штатом – Бронкс утонул в зелени.
Расцвет весны обратил на себя внимание Василины – мельканием календарных цифр. Приближались выпускные экзамены. Не замечая красот преображённых улиц и площадей, она с головой ушла в подготовку. Это была движущая сила, которая заставляла вставать по утрам и проживать очередной день.
Лина научилась делить время на отрезки и последовательно преодолевать один за другим. Она не помнила, зачем стремилась к диплому магистра, что будет делать с ним после, но по инерции двигалась: он тянул вперёд – она не сопротивлялась.
Теперь она мало чему сопротивлялась. Пол Кроссман полновластно завладел жизнью: привозил в институт, забирал после занятий; покупал одежду, косметику, белье; водил по четвергам в ресторан, в кино и на бейсбольные матчи; дарил цветы и запретил работать в закусочной Коула.
Пол заботился о ней с тем же рвением, с каким нёс службу, словно выполнял гражданский долг.
Кроссман рано потерял родителей. Они погибли при пожаре на авторемонтном заводе, где работал весь район. Трагедия унесла жизни десятка родственников и знакомых. Его растили сестры, достигшие совершеннолетия и взявшие над ним опеку. Когда Пол окончил среднюю школу, старшая сестра Беатрис – вышла замуж, родила двоих детей и переехала с мужем в Мэриленд. Незамужняя и бездетная Миранда, никогда не покидала границ штата: она осталась с Полом в отчем доме на северо-западе Бронкса.
Дослужившись до сержанта полиции и давно самостоятельно оплачивая счета, Кроссман приобрёл недвижимость, ближе к сестре. Миранда обожала брата – пеклась о нём самозабвенно и усердно. Она обставила его двухэтажный коттедж мебелью, выписала из каталогов милые безделушки, украсившие стены и каминные полки, застелила полы коврами и следила, чтобы морозильная камера ломилась полуфабрикатами.
Пол раньше не приводил в дом женщин: предпочитал короткие встречи в мотелях. А что думала Миранда по этому вопросу, Лина узнала спустя неделю после переезда к Кроссману.
Воскресным утром, Пол любил задерживаться в кровати: то неторопливо удовлетворяя страсть, то впадая в ленивую дрёму. Крепкое обнажённые тело подмяло под себя простыни, тёмная голова зарылась в подушки. Широко раскинув руки, Кроссман удовлетворённо посапывал, когда дверь спальни распахнулась.
На пороге застыла невысокая женщина. Лина отвернулась от окна и посмотрела на вошедшую: автоматически отметила знакомый рельеф скул, выдвинутый квадратный подбородок с ямочкой. Черные волосы отливали серебром, а вместо профессиональной насторожённости, на широком лице лежала печать недовольства.
Попав под негодующий взгляд, Лина не удержалась и зевнула. Точно подброшенный высоковольтным напряжением, Пол открыл глаза и обернулся. Короткая сильная шея побагровела, задёргалась голубая вена. Как рядовой салага застуканный генералом, он вскочил, бросился за тумбочку, сонная расслабленность сдулась с мышц.
– Миранда, я объясню! – Неловко натягивая брюки, Пол выставил вперёд ладонь, пытаясь оправдываться. Женщина не слушала, поджав губы, она разглядывала Лину. Справившись с одеждой, он вытолкнул сестру в коридор и прыгнул следом, крепко прикрывая дверь.
Лина вошла в душевую кабинку. Опустив голову, долго стояла под
