до мужа Розали достучаться.
– Стой! – хватаю малышку за руку и, забрав у Марка мороженое, вручаю его Милене. – Пусть ест она. Она хочет.
– Ей нельзя!
– Можно! – грозно произношу. – Она маленький ребёнок, который хочет мороженое. И не смей его у неё отбирать! И ругать её не смей! Пусть наслаждается детством! И всеми прелестями этого возраста. Иначе я позвоню твоему мужу и расскажу всё, что ты делаешь с малышкой. А ещё сообщу обо всех твоих проделках, о которых ты сама мне рассказывала! И про сердечные приступы твоей дочери после сбрасывания калорий расскажу.
– Ты ей рассказала? – дёргает дочь за руку с такой силой, что, кажется, вырвет сейчас. – Крыса!
– Не смей! – прикрикиваю. – Я буду следить за вами. И если я узнаю, что ты обижаешь малышку, то сообщу её отцу. И думаю, он с тобой играть не будет. Вышвырнет, как и дядя Алим.
– Ладно, – закатывает глаза и зло сжимает зубы, оскалив их в улыбке и обратившись к дочери. – Ешь мороженое, Милена. Отрабатывать его не придётся. Но только сегодня.
– Спасибо, мамочка! – Милена кидается обнимать Розали и с любовью целовать её бедро через юбку. – Ты самая-самая лучшая мама!
Ужас! Лучшая мама, блин! Хотя моя не лучше…
– Пока, Розали, – бросаю ей, и она кивает. – Милена, звони мне! Пока! Рада была с тобой познакомиться.
– И я! – кричит мне в ответ с улыбкой.
Разворачивается и вслед за матерью уходит. Я же поворачиваюсь к Марку и поднимаю на него виноватый взгляд. Готова хоть сейчас расплакаться, но сдерживаю себя из последних сил.
– Дай ей уйти. Она с ребёнком, Марк, – прошу его, но не ради тёти, а ради малышки. – И девочка точно не заслужила того, чтобы видеть этот скандал. Она ведь… Милена сама её жертва. Ты же видел.
– Садись, – кивает и указывает на скамейку. Первым на неё опускается и ждёт меня. Послушно подхожу и сажусь, не зная, что говорить и как оправдываться. Нет мне прощения. И оправдания нет.
– Марк, прости.
– Ты поэтому сбежала? – перебивает меня. – Из-за того, что она твоя тётя? Поэтому в Данию укатить решила? Чтобы я не узнал и не устроил тебе скандал?
– Ага.
– И зачем? – наконец поворачивается ко мне и взгляд мой ищет. – На кой чёрт? Вначале поговорить не думала?
– Думала, – отвечаю, и первая слеза скатывается. – Но вчера в машине ты сказал…
– Сказал, – хмыкает, коротко рассмеявшись. – Сказал, что никогда не прощу Розали. Ты Розали? – с вызовом спрашивает.
– Нет, – мотаю головой и вытираю слёзы, словно свет в конце увидела. Свет прощения и понимания. – Но я её племянница.
– Ты убивала мою мать? – продолжает он на прежней ноте. – Ты была как-то к этому причастна? Если не ошибаюсь, тебе тогда лет десять должно было быть.
– Нет, не убивала. Но я же…
– Ты не Розали, Аурора, – в который раз перебивает меня и отворачивается; – Ты не желала зла ни мне, ни моей матери. И никак не была причастна к её смерти. А то, что ты родственница этой гадины… Ну, со всяким бывает.
– Но…
– Аурора, ты умеешь наблюдать и анализировать всё, что происходит вокруг тебя? – задаёт вопрос, и я свожу брови к переносице, не понимая, на что он намекает. – Я называю отцом и люблю человека, который причастен к смерти моей матери. Да, он был слеп и не видел того, что творила его бывшая жёнушка, но из-за его тупости она погибла. И как ты видишь, я сейчас с ним. Я сижу с ним за одним столом. Ем его еду. Говорю с ним. Я люблю его, чёрт возьми! Так как думаешь, я поступлю с тобой?
– Марк, – произношу его имя и лезу его обнимать. – Я просто думала, что ты меня прогонишь, когда узнаешь.
– То, что ты и отец скрывали от меня, твоё родство с этой, мне не нравится, – честно признаётся и слабинки не даёт. Отчитывает как школьницу, но по делу и с намёком на будущее прошение. – И я бы не хотел, чтобы такое впредь повторялось. Я доверился тебе, а ты, оказывается, не была со мной честна до конца.
– Дядя Алим сказал, что так будет лучше, – тяну, обнимая его. Но не он. Наказывает немного.
– О, точно! – восклицает. – Так вот почему он так к тебе относился! Ты его племянница! И, кажется, он любит тебя.
– Любит! И всегда любил! Помогал, когда я просила, – выпаливаю как на духу.
– Шпионы, блин! Агенты под прикрытием, – недовольно шепчет.
– Но так-то твой папа был прав, – решаю защитить своего защитника. – Если бы мы не скрыли от тебя факт моего родства, то ты мог и не разглядеть во мне человека. Помнишь, как ты ревновал меня к Алиму и гонял? Помнишь, что делал со мной лишь за одну мысль, что я могу навредить счастью Мириам и Алима? А представь, чтобы ты со мной сделал?
– Хм-м… к своему сожалению, соглашусь, – произносит и, наконец, обнимает меня. – Ладно! Забыли всё это! Но больше от меня ничего не скрывай.
– Хорошо! – активно качаю головой. – Может, начнём тогда всё заново? Будто Марк Лапочка впервые меня встречает в аэропорту, и… антураж подходящий.
– Извини, злючка, – поджимает он губы и встаёт, избавившись от моих объятий. – Не выйдет у нас знакомства.
– П-почему? – испуганно спрашиваю.
– Я с беременными не знакомлюсь. Табу.
– Марк, но это же твой ребёнок!
– Как мой? Мы же только сегодня впервые в аэропорту познакомились? Девушка, не навязывайте мне своего ребёнка! Аферистка! – явно издевается, после чего начинает смеяться.
– Вот же! – кидаю в него пакетиком из-под сэндвича.
– Пошли давай! – берёт мой чемодан и подаёт мне руку. – Отменяется твоё путешествие в Данию! Домой едем! Аферистка и шпионка в одном лице, блин!
Марк
– Я могу и сама, – возмущается Рори, глядя на то, как я её пристёгиваю.
Признаюсь честно, ещё злюсь, но не дам этой шпионке больше сбежать. Мало того что ребёнка моего под сердцем носит, так ещё и влюбился ведь во врушку эту черноволосую.
Думает, я после её побега спуску ей дам? Пусть даже и не надеется. Дома ещё выпорю её как следует ремнём своим специальным из магазина для взрослых. Потом пожалею, конечно, и заглажу свою вину, но дам понять этой злючке, что я злючка не меньше её.
– Не можешь, – бросаю и поднимаю на неё раздражительный взгляд. – Я вот думаю, куда здесь замок прицепить. Чтобы только я мог тебя отцеплять и из машины выпускать.
– Какой замок?
– Обычный такой. С ключиком, – кидаю. – Чтобы ты из машины сама
