ведут вместе. А после смерти мамы, мне и вовсе не хочется ни знать его, ни тем более видеть. С чего он решил, что если он поорет на меня десять минут, я быстренько соберу вещи? Мне вон тоже скоро восемнадцать. Так что пусть смерится, к нему я не вернусь. А если у него на мой счет были какие-то планы. То спешу его разочаровать, меня его планы совершенно не интересуют.
— Ты из-за этой девки тут торчишь?
— Какая она тебе девка?
— Самая обыкновенная. Дурак! Она окрутила тебя и ручонки свои уже потирает. Ну, красивая. И что? Мало, что ли, девок красивых? Голытьба…
— Лучше заткнись!
Из комнаты входит Захар и становится между нами.
— Так, все! Хватит! Бать, оставь его уже. Ты же видишь, что ничего у тебя не получается. Силой ты его не заставишь. Да я и не понимаю, зачем пытаешься?
— Да потому что дурак он малолетний. Только вымахал под два метра, а мозгов… Ты бы хоть с ним поговорил, а ты все ему поддакиваешь. Учиться он здесь собрался. Да у него уже место приготовлено. А он все за этой девкой бегает. Идиота кусок!
— Пошел ты, — говорю я и собираюсь выйти из кухни. Он перехватывает меня за предплечье. И говорит: Если ты меня не послушаешь, мамаша твоей девчонки завтра полетит с работы. И вернутся они всем семейством в свою деревню. И туда за ней поедешь? В ПТУ местное пойдешь? Ты вообще в курсе, что у нее брат даун? Ты ж, дурак, еще ребенка ей заделаешь по своей малолетней тупости! А она и рада будет! На хера нам такая наследственность?
— Как, интересно, ты ему диагноз поставил? Дай угадаю… Ты их видел в клинике, в которую свою распрекрасную доченьку дважды в неделю возишь! Не там ты наследственность рассмотрел, папа…
Вырываю руку из его захваты и выхожу. Беру куртку, запрыгиваю в кроссы и выхожу на улицу. Ну что ж, сегодня мне придется прогуляться часок — другой. Надеюсь, долго он у Захара не задержится.
С того вечера брат несколько раз пытался завести со мной разговор на тему моего поступления. От части он тоже разделяет мнение отца. Не во всем, конечно, но относительно учебы — это точно.
— Димон. И правда, чего ты так упираешься? Ну, поедешь, поучишься. Жизнь другую попробуешь. Может, тебе еще понравится, и ты и возвращаться не захочешь.
— А ты почему вернулся?
— Не знаю. Может, потому, что понимал, что тут для меня уже все готово. Зачем барахтаться самому, если можно взять и пользоваться готовеньким. Я понимаю, что ты злишься на него из-за мамы. Но его уже не исправить. Он такой человек. И то, что пытается тебя вразумить, говорит о том, что ему не безразлична твоя судьба.
— Ты слышал, что он говорит про Софину?
— Ну, здесь я, конечно, с ним не согласен. Послушай, я так понимаю, она не глупая девчонка. Пусть тоже пробует свои силы. Может, поступит. И вместе переедите.
— Захар, ты вообще понимаешь, о чем говоришь? Это ты и я можем собраться и поехать куда угодно, и быть там сколько угодно. Я могу пять лет протирать штаны в универе и не работать. Потом приеду, и ты мне дашь эту работу. А у нее совершенна другая ситуация. Мама одна их с братом тянет, а он ко всему прочему, пусть не инвалид, но ребенок с особенностями, которому нужно определенное внимание, тоже стоящее денег. Я хочу остаться и учиться здесь, что бы ей было проще. Что бы она не чувствовала себя какой-нибудь ущербной. Ей очень хочется. Не о нашем вузе она мечтала, но и маму с братом она оставить не может.
Брат молчит.
— Ну, давай я помогу вам. Оплачу жилье, например. Ты же знаешь, что всегда можешь обратиться ко мне за помощью. И финансовой, в том числе. Не понимаю, зачем ты делаешь из этого проблему?
— Она так не захочет. Думаешь, я не предлагал?
— Ну, не знаю тогда. А ты уверен, что твои чувства к этой девушке не пройдут через некоторое время? Вдруг жалеть еще потом будешь о потерянном времени.
Сижу, смотрю на брата исподлобья. Молчу… Еще ему я не объяснял!
— Уверен, — говорю я и выхожу из комнаты.
40.
Софина
— Я уже голову сломала. Вика, ну помоги мне?
— Я бы на твоем месте вообще не парилась. Что ты ему можешь подарить? Сомневаюсь, что Север мечтает о какой-нибудь безделушке. Ему отец сто пудово тачку подгонит или квартиру. Так что не парься. Подаришь ему свою обворожительную улыбку, — говорит Вика. И тянет сок из трубочки до характерного противного звука. Меня аж передергивает, а она все время так делает. Вика выбрасывает упаковку от сока в урну. И кивает мне на небольшой магазинчик бижутерии. — Давай зайдем!
— Да ну. Ты что? Там уж точно мы ничего не подберем. Дима. И украшения — это вообще не сочетаемо.
— Ну, пойдем, просто посмотрим.
Вика не слышит моих возражений, толкает дверь и заходит в помещение. Следую за ней.
— М-да… Ну и что мы тут делаем? Я, вероятнее всего, не сорока, потому как меня совершенно не привлекают эти безделушки. Я даже для себя здесь ничего не подберу. Ни то, что для парня.
— Вик, пойдем, — тяну я подружку на выход.
— Да подожди ты! Смотри, что есть! Девушка, а подскажите нам, что это за штучки такие? Это типа сделай сам?
Приветливая девушка — консультант объясняет нам, что и для чего можно использовать, что бы самостоятельно создать уникальное украшение. Я слушаю и понимаю, что это действительно не плохая идея. Я сплету ему браслет из кожного шнура. Здесь представлено несколько готовых вариантов. Но их я покупать не хочу. Сделаю подарок Диме сама. Не знаю, будет ли он его носить. Но я уже представляю, как он будет на нем смотреться. Я отказываюсь от всяких бусин и подвесок, беру только цепочку с карабинчиком и колечком и темно-коричневый шнурок. Девушка скидывает мне несколько видео уроков по изготовлению этих штучек, и я довольная иду домой.
— Покажешь потом, что получилось, — говорит мне Вика, когда мы прощаемся. Мне и самой такую безделушку сделать захотелось.
Три вечера я провозилась с подарком. Сделала три варианта, бегала еще раз в этот магазинчик, докупала необходимые мелочи. Мне так понравился результат, что я даже выбрать не смогла. Все три браслета получились классными. Ну, значит, все три и подарю, пусть сам
