Павел Борисович.
— Паша, где Паша? — вдруг вспоминаю я.
— Ваш муж?
— Да, где Паша?
— Скоро подойдет. Вы как себя чувствуете?
— Хорошо, только пить хочу.
Через минуту приходит медсестра, приносит бутылку воды, помогает подняться. Собственно кровать меня и поднимает, только кнопки нажимай.
А еще через несколько минут появляется Паша. Он обнимает меня, стараясь не задевать раненое плечо.
— Паш, что случилось?
— Да один утырок решил в снайпера поиграть, выстрелил в тебя из ТТ, хорошо, что снайпер из него никакущий, пуля прошла навылет. Но есть и плохая новость, у тебя теперь будет два шрама.
— Хрен с ними, а что было дальше?
— Да менты того утырка прямо там и повязали, он то думал, что Волчины его отмажут, а тех самих замели.
— Что с Волчиными?
— Трясут их во всех новостях, — смеется Паша. — Ну, ты и дала жару, когда пожарные поняли, что никакого пожара нет, они внутрь запустили ментов. Те спустились вниз и быстро выяснили, что ночной клуб использовался, как публичный дом. А еще нашли наркоту.
— Там и наркоту продавали?
— Барыжили, да еще в крупном размере.
— Ника села?
— Еще нет, ей выбрали меру пресечения, но лишь домашний арест. Зато точно до тебя уже не дотянется, потому что ее бойцы быстро просекли, что никто их теперь защищать не будет, нет силы у Волчиных. Тут еще на отца Волчиной несколько дел сразу открыли. Так что покатилась их хорошая жизнь под откос.
— Никто не пострадал?
— Ты о чем?
— В том инциденте никто не пострадал?
— Нет, все нормально. Правда, скорее всего Волчина попытается написать на тебя заяву.
— Пусть пишет, мне грозит только административка.
— Ничего тебе не грозит. Аглаю я отправил к деду своему, пусть поищут ее. Вещи твои сжёг. Пришлось пожертвовать твой бюстгальтер и штаны с начёсом, — заржал Паша. — До сих пор жалко.
Я ударила Пашку по плечу.
— Кончай ржать.
— Зачетные были штаны, а бюстгальтер так просто мечта, — продолжает ржать надо мной Паша.
— Пашка. Давай серьезно.
— Так я и так серьезней некуда. Улик у нее на тебя нет. А то, что видела она тебя возле здания клуба, это уликой не является. Пакеты с реактивами ты брала в перчатках, отпечатков пальцев на них нет. Пусть доказывают. А вот факт, что в тебя стрелял боец Волчиной, играет против нее.
— Хорошо. Но это не конец? Да?
— Выздоровеешь, мы отсюда уедем.
На следующий день возле моей кровати сидела Юля и Айлин.
— Правду я сказала, по лезвию ножа ходишь, — качнула головой Айлин.
— Ой, я ваш амулет потеряла, — испугалась я.
— Не потеряла, сняли, когда раздевали в больнице. Теперь он тебе не нужен, с этого дня у тебя будет все хорошо. Много дел хороших в этой жизни сделаешь. Добром тебя люди поминать будут.
Айлин улыбается и уходит.
А мы остаемся с Юлей вдвоем.
А следующее утро приносит невероятные события.
Потому что в мою палату заходит сразу куча людей во главе с Михаилом Дмитриевичем Фроловым.
— Здравствуйте, Анжелика Дмитриевна, или правильней сказать Анжелика Владленовна Снигирева.
— Здравствуйте, — с опаской здороваюсь я.
— Вы так быстро скрылись, что для вашего розыска мне пришлось обратиться в силовые структуры. На силу нашли вас, Анжелика Владленовна, — Фролов улыбается, от чего его лицо становится не таким надменным. Оказывается, это человек может улыбаться, радоваться жизни. — Пришёл ДНК анализ, Анжелика, он подтвердил, что вы являетесь Анжеликой Владленовной Снигиревой.
— Если я Анжелика Владленовна, кого тогда похоронили? — удивляюсь я.
— А это нам предстоит выяснить, благо ваш отец пришёл в себя, может разговаривать и лежит в этой самой больнице. Мы с ним поговорим сразу, как вам разрешит доктор подняться. Хочу, чтобы этот разговор состоялся при вас. А сейчас нам надо подписать бумаги, так как вы должны вступить в права наследования.
— К-ка-кие права, ка-какое наследование? — у меня слов нет.
— Вы наследуете фонд, который оставил вам ваш отец. По его решению, до вашего совершеннолетия я обязан был выплачивать часть прибыли фонда на ваше содержание, что я и делал.
— Постойте, но вы сами говорили, что Анжелику Снигиреву похоронили тринадцать лет назад. За что вы платили моему отцу?
— Тут все сложно. У Владлена родилось две девочки, близнецы, Анжелика и Ангелина. Как мы думали, Анжелика погибла, мы выплачивали деньги Дмитрию, так как он взял патронаж над второй девочкой.
— У меня есть сестра? — дрожь во всем теле, меня так трясет, что зубы стучат друг о друга, выбивая морзянку.
— Виделите, Анжелика, ваша сестра родилась не совсем здоровая, она не может ходить, родовая травма. И семья Снигиревых отказалась от нее.
Мне становится страшно. Это что за семейка такая у нас. Одни родители отказались от своей больной дочери, вторые исковеркали мне жизнь.
— Девочка воспитывалась вне семьи, к ней была приставлена няня. Когда было объявлено, что Анжелика умерла, автоматически Ангелина становилась наследницей. Дмитрий предложил, что будет ухаживать за девочкой. Поэтому суммы выплачивались ему.
— Где сейчас моя сестра? — спрашиваю охрипшим от волнения голосом.
— Мне это не известно, так как я обязан выполнить завещание Владлена, то твою сестру я не искал.
— Это что получается, возможно она не получала никакой помощи, жила где-то, даже никто не знает где. А зная жадность отца, то вряд ли она получала какие-то деньги.
— Вполне возможно.
— Я не подпишу никакие бумаги, пока мы не найдем мою сестру, — категорично заявляю я. — Раз есть наследство, то делится оно на двух сестер, и мне все равно, что там написал в завещании мой отец.
Мне страшно. У меня была сестра, у меня могла быть нормальная семья. Меня всего этого лишили.
Дура мать перекраивала мне лицо, уверенная, что меня родила любовница отца. Отец затыкал мне рот деньгами, врал и хранил тайну моего рождения. Мне коверкали жизнь, не давая жить так, как я этого хотела. Пытались лишить любимого мужчины. И все ради «бабок».
— О какой сумме идет речь? — спрашиваю я Фролова.
— Почти четыреста миллионов долларов.
Мне становится плохо, значит вот о каких деньгах шла речь. Роберт хотел разделить этот куш с моим отцом?
Каким образом отец хотел объявить, что наследница жива? Ведь объявить о том, что я жива, значит подставить себя под статью о махинациях. Ведь он солгал!
Вопросов много, но ответы на них мне не получить. Во всяком случаи не сейчас.
В этот день врачу приходиться дать мне успокоительное, так как меня трясет, я не могу уснуть.
Но и следующий день не приносит мне покоя. И
