не позволит мне умереть одной в канаве, как я того заслуживаю, но и домой он меня не впустит. — Грейс вздыхает и вытирает пару слезинок с глаз. — Он простил меня за то, что я заразила его. Надеюсь, когда-нибудь и ты простишь. Я умоляю тебя позвонить ему. Он придет за мной.
Все мое тело напрягается, когда до меня доходит смысл ее слов. Это нереально. Папа бы так со мной не поступил. Он бы сказал мне, если бы был так серьезно болен. У него грипп или что-то в этом роде — так он сказал. Я не поверю ни единому ее слову, пока не услышу это от папы.
Слезы текут по моему лицу, и я опускаю голову, желая, чтобы они уже заперли Грейс. Не хочу больше стоять здесь и слушать ее ложь.
Как будто мои молитвы были услышаны, мужской голос приказывает:
— Пора идти, Пирсон.
— Холли! Пожалуйста, дай ему знать! Я тебя умоляю! — Это последние слова, которые я слышу, когда мою мать уводят в камеру где-то в здании.
Я не знаю, что с ней будет, и наверное попаду в ад за эти слова, но мне все равно. Пока она и ее ложь остаются вне моей жизни, все будет хорошо.
— Ты в порядке? — шепчет Трип мне на ухо, прижимая меня к своей груди.
Я шмыгаю носом и пытаюсь вытереть слезы с глаз.
— Да. Я ее ненавижу. Не могу поверить, что она могла соврать о таком. Она сумасшедшая. Я хочу уйти отсюда.
— Простите, офицер? Мы можем уйти или чего-то ждем? — спрашивает Трип полицейского.
Полицейский берет трубку.
— Кинг? Да. Люди, причастные к делу Круза, готовы уйти. Ты все еще хочешь поговорить с ними? Хорошо. — Он переводит взгляд на нас. — Офицер Кинг сейчас подойдет.
Трип кивает, смотрит на меня и пожимает плечами.
— Думаю, мы не можем уехать.
Разочарованно опускаю плечи. Чем дольше сижу здесь, тем дольше все оставшиеся без ответа вопросы этого вечера будут разъедать мой мозг. Трип и отец должны многое объяснить.
— Надеюсь, он поторопится.
Через несколько минут после того, как Трип и я сели рядом с Максом, офицер Кинг вошел в дверь, расположенную в задней части офиса. Я замечаю, насколько он моложе других офицеров в комнате.
Кинг снимает шляпу и засовывает ее под левую руку, а в другой держит бумагу и ручку.
— Простите, что задерживаю вас. Этот парень, Круз — капризный тип.
Макс хихикает рядом.
— Он самый большой придурок из всех, кого я знаю.
— Не скажу, что самый большой, но активно работает в этом направлении. — Полицейский садится рядом с Трипом и кладет шляпу на пустой стул рядом с ним. — Знаю, что это непрофессионально, но я большой ваш поклонник и хотел бы получить автограф.
Я хмурюсь и сжимаю губы в плотную линию, пока жду реакцию Трипа. О чем, черт возьми, говорит этот парень?
Трип замирает на долгое время, а затем убирает руки с моих плеч и тянется за бумагой и ручкой.
— Для кого подписать?
У меня отвисает челюсть, и я в шоке смотрю на этого совершенно незнакомого человека рядом со мной.
ТРИП
Черт. Не так я хотел, чтобы Холли узнала обо мне.
— Для Бена, пожалуйста, — говорит офицер Кинг, когда я щелкаю ручкой.
Ставлю автограф на чистом листе бумаги, чувствуя, как взгляд Холли обжигает меня. Она заглядывает мне через плечо и читает написанные мной слова:
«Бен,
Спасибо, что зажигаешь под «Черный сокол»!
С наилучшими пожеланиями,
Трип Дуглас».
Возвращаю бумагу и ручку офицеру и провожу пальцами по волосам. Он улыбается, читая то, что я написал.
— Да, черт возьми. Я вставлю его в рамку.
Показываю пальцами «козу» и говорю ему:
— Зажигаем, чувак.
Он быстро встает и нахлобучивает шляпу на затылок.
— Я постараюсь задержать мистера Круза как можно дольше, но по всей вероятности, получится не так уж долго. Если позволите дать совет, мистер Дуглас, я бы держался от него подальше. Знаменитость вы или нет, но ваше криминальное прошлое в этом деле никуда не годится. Судья, скорее всего, встанет на его сторону, поскольку это будет ваше второе преступление в деле о домашнем насилии.
Черт бы побрал эту Джессику! Похоже это дерьмо будет преследовать меня до конца жизни? Из-за измены шлюхи у меня появился изъян перед законом.
Я пожимаю руку офицеру Кингу.
— Спасибо, чувак. Я ценю заботу.
— Без проблем. Позвоните мне в участок, если вам еще что-нибудь понадобится.
— Конечно.
Когда полицейский оставляет нас одних, я вздыхаю, понимая, что пришло время предстать перед расстрельной командой. Я поворачиваюсь к Холли. Они с Максом смотрят на меня так, словно у меня выросла вторая голова.
— Я могу объяснить.
— Работаешь на «Черный сокол», да? — спрашивает Холли с сарказмом в голосе.
Я сглатываю.
— Знаю, ты злишься. Я должен был сказать тебе раньше, но у меня на то свои причины.
Макс вскидывает руки.
— Подожди. Так ты играешь в группе «Черный сокол»?
Я киваю.
— Да. Я барабанщик.
— Чертовски круто. Холли, ты знала? — спрашивает Макс, удивленный моей личностью.
Глаза Холли округляются.
— Так ты мистер Ударник?
Я пытаюсь взять ее за руку, но она отстраняется.
— Я собирался тебе сказать.
Холли изучает мое лицо.
— Что еще я о тебе не знаю?
— Ничего, — твердо отвечаю я. — Это единственное, что я от тебя скрывал. Клянусь.
Она опускает голову и закрывает глаза, а мы с Максом тихо сидим по обе стороны от нее.
— Мне нужно выбраться отсюда.
— Пойдем. Я отвезу тебя домой, — говорю я ей.
— Нет, — отрезает она. — Я не готова говорить с тобой прямо сейчас. Макс, — Холли поворачивается к нему, — ты подвезешь меня?
— Конечно, — машинально отвечает он, прежде чем бросить на меня извиняющийся взгляд.
Открываю рот, чтобы возразить, но быстро закрываю его. Я не готов к тому, чтобы Холли сделала неверные предположения о том, почему я скрывал от нее что-то столь важное о себе. Мне нужно, чтобы она знала, что я действительно забочусь о ней, несмотря на мое дурацкое решение не говорить ей правду. Не могу смириться с тем, что она отвергнет меня.
Холли встает рядом со мной, я хватаю ее за руку и закрываю глаза.
— Прости меня.
— Не сейчас, Трип. — Она вырывается из моей хватки, и моя грудь сжимается, когда открываю глаза и смотрю, как она уходит.
От мысли, что я никогда больше не буду держать ее в своих объятиях, я чувствую холод и пустоту. Без неё я лишь оболочка мужчины. Я
