наклоняясь, я забираю пульт из его рук и перехожу к вариантам ужасов. — Ну, поскольку я сегодня не одна, я готова напугать себя до чертиков.
Я опускаюсь обратно на кровать, устраиваясь поудобнее, и Зак делает то же самое. Сексуальное напряжение между нами можно было бы разрезать ножом.
— Ты не на той стороне.
— Я? — спрашиваю я, поправляя подушки.
— Во мне шесть футов пять дюймов, и я, конечно, хочу тебя обнять, но большая ложка получается у меня лучше.
Обхватив меня руками, он поднимает меня на свою красивую грудь, пока я не оказываюсь с противоположной стороны, ближе всего к телевизору. Его тело окутывает меня теплом, и я чувствую, как его дыхание щекочет мою шею. Он берет пульт и нажимает пару кнопок, после чего начинаются стартовые титры Техасской резни бензопилой.
Он крепко держит одну руку на моей талии, когда мы начинаем расслабляться в объятиях друг друга. Я не уверена, что это подсознательно, но его большой палец медленно выводит крошечные круги на моей футболке, и моя кожа начинает гореть.
— Ты была прекрасна сегодня вечером, Луна. И, кстати, я согласен. Я думаю, черный мог бы стать твоим новым цветом. Он такой чертовски сексуальный, прямо как моя девушка.
Его слова проникают прямо в моё сжимающееся сердце. Вау. Стараясь держать себя в руках, я говорю ровным голосом.
— Вы и сами были хороши, мистер Эванс.
Его большой палец застывает.
— Это правда?
Я слегка поворачиваю голову в сторону, чтобы поймать его ухмылку.
— Ты выглядел сексуально, но не увлекайся, — хихикаю я.
Он наклоняется и шепчет мне на ухо.
— Поверь мне, Ракета. Тебе не нужно напоминать мне об этом. Я повторяю эту точную мантру про себя с того самого момента, как ты забралась в мою постель.
Его губы ласкают чувствительную плоть чуть ниже моего уха, оставляя мягкие, поцелуи на всем пути вниз по моей шее. Это чувственное блаженство разливается прямо между моих бедер. Я не могу сдержать тихий стон, когда он отводит мои волосы в сторону и проводит рукой по ключице, слегка оттягивая ворот моей футболки вниз.
— Тебе это нравится, детка?
Я снова хнычу, но на этот раз громче.
— Такая чувствительная.
Он засовывает руку мне под футболку и снова кладет ладонь мне на бедро, но на этот раз между нами нет ничего, кроме моего нижнего белья. Проводя пальцем по шву моих трусиков, он продолжает покусывать и посасывать мою кожу.
Я превратилась в лужу. Мокрое, горячее месиво.
— Не оставляй следов, — ахаю я. — В понедельник мне в школу, и я вряд ли смогу появиться в августе в шарфе.
Он снова целует меня.
— Иногда честность — лучшая политика, Ракета.
— Да? И что мне сказать?
Из его груди вырывается рокот.
— Скажи им, что ты собиралась уйти от парня, который чертовски без ума от тебя, и поскольку он не знает, когда увидит тебя снова, у него не было выбора, кроме как оставить свой след. Просто чтобы не было никаких сомнений в том, что ты принадлежишь ему.
ЗАК
У меня есть тридцать минут, чтобы совершить двадцатиминутную поездку, привести себя в порядок и выйти на лед для тренировки. Я опаздываю, и тренер Берроуз надерет мне задницу за это. Но в реальности не было такой возможности, чтобы не отвез Луну в аэропорт.
Мне нужно наслаждаться каждой минутой, проведенной с ней.
Я заезжаю на парковку и глушу двигатель. Я крепко сжимаю руль и смотрю на девушку, по которой уже скучаю, хотя она сидит в двух футах от меня.
— Когда я увижу тебя снова?
Она не поднимает головы, ковыряя свой фиолетовый лак на ногтях.
Я беру её за руку, чтобы она перестала нервничать.
— Луна?
На долгом выдохе она отвечает.
— Я не знаю, и это часть проблемы, не так ли? Мы просто не знаем. Если мы вернемся к тому, какими были до этого лета, как и обещали, то примерно через три года?
Моё сердце проваливается сквозь землю.
— Мы оба знаем, что между нами всё изменилось, Луна, — говорю я шепотом, её взгляд становятся нежным, когда она смотрит на меня.
— Я знаю.
Откидываю голову на спинку сиденья, разочарование из — за нашей ситуации переполняет меня.
— Я потеряю тебя?
Она крепче сжимает мою руку.
— Что ты имеешь в виду?
Я зажмуриваюсь и набираюсь смелости ответить честно.
— Я знаю, что у нас сейчас нет четкого понятия, кто мы друг для друга, но пока мы работаем над всем и над тем, что будем делать дальше, я не буду ни с кем другим. От этой мысли меня тошнит. Я не буду с другой. Так что, полагаю, я спрашиваю, придерживаешься ли ты той же позиции?
— Я не буду с другим. Я не хочу.
Облегчение разливается по моим венам.
— Ладно, это хорошо.
— Тебе нужно на тренировку.
— Да, но я хочу, чтобы это было у тебя, — залезая в карман джинсов, я достаю маленькую связку ключей и раскрываю её ладонь, чтобы вложить их внутрь.
Она смотрит на них с изумлением, а затем снова поднимает на меня глаза, в которых виден блеск.
— Это от пляжного домика?
Обхватываю их её пальцами, я медленно киваю.
— Возьми их. Используй это место так, как будто оно твоё. Так будет намного проще ходить купаться по утрам. Ты можешь проверять задания на веранде. Ты тоже много вложила в него, — я делаю паузу и выдыхаю, пытаясь найти хоть каплю юмора в этой чертовски депрессивной ситуации. — Только не крась стены в желтый, ладно?
— Зак, я не могу…
— Ты можешь, и ты сделаешь это, Луна. Пожалуйста. Это чертовски сложно. Бери домик на пляже, переезжай, если хочешь. Оттуда звезды и запуски видны гораздо четче.
Одинокая слеза медленно скатывается по её щеке, я быстро поднимаю руку и смахиваю её, точно так же, как я сделал, когда впервые уложил её в постель. Я всё ещё помню ту чувство, как она сжала меня, когда я скользнул в неё в первый раз. Хотя моё сердце всё ещё бьется, оно обливается кровью при виде того, как она расстроена.
— Детка, не плачь.
Рыдание вырывается из неё, когда она качает головой.
— Даже если мы дадим определение тому, кто мы друг для друга. Это. Это ничего не изменило бы, не так ли? Мы всё равно были бы за тысячи миль друг от друга.
Искушение сесть с ней в самолет прямо сейчас заставляет меня потянуться, чтобы
