Ознакомительная версия.
– Значит, тебя засосало семейное счастье? – недовольно подытожила Оля.
– Примерно, – кивнула я.
– Может, ты приедешь ко мне на выходные? Хрен с ней, с баней, все равно я от нее не похудела ни на грамм. Приезжай хоть в субботу!
– Нет, не смогу. Извини, но мы с Темкой открыли дачный сезон, – виновато пояснила я.
Ольга разразилась гневной отповедью, но я была непрошибаема. В этой новой, полной стирки, готовки и выслушивания Михаилова нытья жизни поездки на дачу были моей главной отдушиной. Главной радостью, от которой я не была готова отказаться. Тем более что это было очень полезно для Теминого здоровья, а Миша совершенно не испытывал интереса к вскапыванию оттаявшей земли. В целом я так и видела нашу дальнейшую жизнь с Михаилом. Мы, конечно, через какое-то время поженимся, тем более что он постоянно об этом вскользь напоминал. Мы будем спать в одной кровати, изредка прикасаясь друг к другу, но не слишком часто, потому что секс с Мишей оставлял во мне какую-то растерянную и немного брезгливую пустоту. После него мне хотелось остаться на даче на всю неделю. Однако Мишин аппетит был более чем скромным. Со времени окончания мною вуза он сильно умерил свою прыть. Телевизор, тапочки и газета с чашкой горячего чая заменяли ему эротические игры и сексуальные стремления.
– Зато он прекрасный отец! – говорила Галина, которая, по непонятной мне причине, весьма ревностно относилась к нашей с Мишей семейной жизни.
– Галя, а ты бы стала жить с мужчиной только потому, что он прекрасный отец? – любопытствовала я, хотя было очевидно, что она давно готова жить с мужчиной только потому, что он мужчина и согласен жить с ней. Однако дураков не было, так что она стабильно раз в неделю припиралась к нам в Бутово, чтобы «проведать милого племянника», без которого, по ее словам, в доме стало пусто и уныло.
– Семейная жизнь и любовь – два совершенно разных понятия, – наставительно и назидательно поучала меня она.
– Уж кто-кто, а я это прекрасно знаю, – огрызалась я.
После таких разговоров я надолго уходила бродить по улицам чужого и непонятного мне многоэтажного Бутова. Я вставляла в уши плеер, слушала радио «Джаз» и старалась увидеть хоть кусочек неба среди этих дворов-колодцев между огромными домами-высотками. По моим наблюдениям, ничего ниже двадцати двух этажей в Бутове не стояло. Однако в чем-то Галина была права (каким бы странным это ни казалось). Миша был прекрасным отцом, и с этим фактом нельзя было поспорить. Он приносил домой модели каких-то самолетов, и они с Темой с упоением их склеивали и расставляли на шкафах. Они даже один раз попытались запустить какую-то радиоуправляемую модель на улице, но как-то быстро потерпели авиакатастрофу и перестали экспериментировать в воздухе. Тема любил слушать папины рассказы, хотя, даже на мой взрослый взгляд, они казались часто занудными. Теме нравилось, когда папа его купал. Ему даже понравилась его старшая сестра, уже совершенно оформившаяся тоненькая черноволосая девушка с большими черными глазами. Она с подозрением смотрела на меня и с недоумением на Тему.
– Моя дочь Лида, – познакомил нас Михаил. – Можно, она сегодня у нас переночует? Ее мать с новым мужем идут в театр и попросили за ней присмотреть.
– Присматривать за такой взрослой девушкой? Ты уверен, что она нуждается в присмотре? – тихонько, на ушко спросила я.
Миша пожал плечами.
– Ее мать считает, что сейчас как раз самый страшный возраст. Пубертатный период, риск свалиться в пучину страстей и пороков. Она старается не оставлять Лидочку одну, и я с ней согласен. А ты что, против, чтобы девочка здесь бывала?
– Что ты, нет, конечно, – покорно кивнула я, поскольку, если честно, совершенно не чувствовала себя вправе реально решать этот вопрос. Интересно, что бы сделал Михаил, если бы я сказала: «Ни в коем случае. Я ничего не желаю знать о твоей дочери от другой женщины». Наверное, Миша бы вытаращился на меня, думая, что я сошла с ума. Но я была в здравом уме, и мне была совершенно безразлична его дочь от первого брака. Видимо, в силу того, что я не испытывала к Мише экстремально сильных и трепетных чувств, я не испытывала и малейших признаков ревности. Дочь так дочь.
– Лида, тебе налить чаю?
– Нет, спасибо, – сквозь зубы ответила мне испуганная девушка (почти уже совсем женщина). Кажется, она как раз некоторым образом страдала от ревности. Все-таки Михаил ради меня (вернее, ради Темы) оставил ее мать. Впрочем, вскоре выяснилось, что Миша в этом несколько покривил душой.
– Моя мама вышла замуж за банкира. Он, конечно, богатый, но мне с ним не нравится, – рассказала Лида через некоторое время.
На пятый или шестой ее визит к нам я сумела убедить ее в моей полной безопасности по отношению к ее отцу. Я активно демонстрировала позицию «я тут просто постоять пришла», и Лида расслабилась. Она пила чай, ела мою традиционную картошку с маслом и петрушкой и рассказывала об их семейной трагедии малолитражного разлива.
– Отчим – это совсем не то, что отец. Он ничего про меня не знает. И вообще, он интересуется только своими проблемами, а до меня ему и дела нет, – возмущалась она. Я старательно поддакивала.
– Тебе, наверное, трудно найти с ним общий язык. Но все-таки хорошо, что твоя мама не осталась одна после того, как они с папой разошлись. Да еще так удачно выйти замуж! Это немало, поверь моему опыту. Наверное, твоя мама – очень интересная женщина.
– Что? – непонимающе уставилась на меня Лида.
– Ну… Я о том, что современные банкиры имеют обширный выбор. И не всегда они останавливаются на разведенных женщинах с детьми.
– Она не была разведена! – возмутилась Лида. Тут настал мой черед таращиться.
– А что ж тогда?
– Она ушла от папы к этому чертовому денежному мешку. Не прощу ей этого никогда! – разрыдалась девочка, а мне ничего не оставалось, как прижать ее к себе, утешительно погладить по голове и в очередной раз убедиться, что мужчины – лицемерные сволочи. Вот почему Михаил нарисовался у меня на кухне! Его бросила жена. Бросила ради какого-то богатенького Буратино.
– А он красивый?
– Кто? – всхлипнула Лида.
– Ну, этот… банкир, – осторожно выясняла я дислокацию. Если бы я Мишу любила, мне было бы, наверное, больно. А так мне стало любопытно, ради кого Мишу оставили одного на старости лет. Ладно, не на старости, но все равно мне было интересно, бросила бы я Михаила ради этого банкира?
– Хотите, я покажу фотографию? – оживилась детка. Видимо, обсасывание подробностей маминой личной жизни было любимым развлечением дочери.
Через минуту я рассматривала фотографию, где моложавая женщина с красивыми, но несколько резкими чертами лица собственническим жестом держала под руку молодого (моложе ее) инфантильного мужчину в дорогом костюме. Мужчина был очень даже ничего.
Ознакомительная версия.
