В конце концов, ею овладело отчаяние. Она отказалась от своей миссии и отбросила все прочь. Все это карабканье вверх. Она никогда не будет такой хорошей, как Фредди. Ни как личность, ни как музыкант. В конце концов, он умер. Он стал святым, который уже никогда больше не сделает ошибок.
Играя концерт Элгара в прекрасном зале Вены, она поняла гнев и отчаяние своего детства с той поразительной ясностью, которая может прийти только с огромным эмоциональным напряжением.
И с этим пониманием ее дух воспарил. Бремя, давившее на нее все эти годы, исчезло.
Нет, папа, думала она, не дар Фредди, а мой собственный. Мой, Тэры.
И она играет не ради отца, не ради любого из своих учителей, и даже не ради Сола. Она играет ради людей, которые собрались здесь, в этом зале. Ради английского композитора, который написал эту музыку. И ради себя самой.
После финального аккорда, как только Шальк опустил палочку, оркестр взорвался непроизвольными аплодисментами. Их воодушевление грохотало вокруг нее, барабанило по ее нервам, вытягивая ее из мира фантазий обратно в реальный мир.
Шальк увидел, что его солистка только медленно выплывает из тех скрытых глубин, куда погружается подлинный артист, когда он исполняет музыку. Он мягко повернул ее лицом к залу. Взял за руку. Обнял, прижал к себе и поцеловал. Зал бушевал.
Тэре казалось, что этот вечер знаменует для нее начало новой жизни.
У администратора отеля для нее было два телефонных сообщения. Тэра прочитала их, когда наконец добралась туда в час ночи.
Одно было от Роланда. Оно гласило: "Сегодня заложено основание блестящей карьеры".
Второе – от Сола, всего из одного слова: "Итак?"
Она скользнула в постель, возбуждение перешло в изнеможение. Музыка все еще гремела в ее голове. Но сегодня рядом с ней не было Сола, чтобы укрыть ее своим телом и своей волей и вытеснить музыку прочь.
На следующее утро, в самолете по пути в Лондон, Тэра прочитала в газетах отзывы на свое выступление. Несколько британских журналистов присутствовали на концерте, поскольку это был довольно редкий случай, когда венский оркестр выступал с полностью английской программой у себя дома. Отчеты были переданы по телефону в Лондон, чтобы успеть попасть в утренние издания, и свежие экземпляры газет были доставлены в аэропорт, когда Тэра проходила регистрацию.
Рецензии на ее выступление были единодушно положительными, а некоторые – даже более того. "Мощная, сильная игра маленькой британской солистки", – писала "Гардиан". А суровый критик из "Тайме" пошел так далеко, что описал ее интерпретацию как "поэтическую – принесшую блеск свежих красок в шедевр начала века".
Тэра расслабилась в кресле и закрыла глаза, позволяя себе насладиться теплым потоком похвал. Она знала, что заслужила их, что проявила себя достойным исполнителем. И она сделала это одна в этом большом мире. Рядом с ней не было отца, он не смотрел из-за плеча, не подстегивал ее. Рядом с ней не было Сола – ее защитника и патрона.
Она исполнитель со своей индивидуальностью и высоким уровнем. Наконец она поверила в это. Потому что теперь она увидела причины, стоящие за ее упрямым отрицанием своих возможностей, – длинная тень, падающая от ее талантливого умершего брата, от потери которого ее отец так и не оправился.
Теперь она видела это очень четко. Отец все время бессознательно сравнивал ее с покойным Фредди. Возможно, он не говорил ничего прямо, она не помнила точно. Но она чувствовала это своей детской интуицией – она все еще могла вспомнить ощущение отчаяния и своего несоответствия. Она могла вспомнить и ту злость, которая обуревала ее, когда она была подростком. Когда она, в конце концов, перестала пытаться дать отцу то, чего она не в силах была дать. Она была способна только взбунтоваться. Поставить крест на своем музыкальном таланте и похоронить его в темной норе. Отделить себя от горячо любимого отца трещиной с острыми зазубренными краями.
Теперь она видела, что возрождение ее желания стать блестящей скрипачкой после смерти отца, – это не случайность.
Затем в ее жизнь пришел Сол и стал хранителем всех ее надежд – эмоциональных, чувственных, музыкальных. Трезво, без сентиментальности он пестовал зеленые побеги ее возрожденных амбиций. Без Сола она не смогла бы взлететь на тот пик, на котором очутилась сейчас.
Но за всем этим стоял еще один человек, кроме отца и Сола. Человек, которым Тэра пренебрегала. С которым ругалась. Оскорбляла. Ее мать. Тэра заглянула в свое детство и увидела там тихое, незаметное присутствие матери, теплый якорь стабильности и спокойствия, который служил противовесом навязчивому честолюбию отца.
В то время как отец был безжалостной подгоняющей силой, мать лишь мягко подбадривала ее. Она всегда оказывалась рядом, когда юной Тэре нужно было выплакаться на чьем-нибудь плече. И она никогда не сравнивала ее с умершим Фредди.
У Тэры защемило в груди, когда разрозненные куски ее детских воспоминаний сложились в цельную картину.
Именно мать была ее самым большим союзником. Именно она несла основную тяжесть и принимала на себя огонь. Злость и раздражение из-за отца Тэра срывала на своей терпеливой матери.
После первых вспышек подросткового бунта отношение Тэры к отцу превратилось в любопытную смесь теплого обожания и благоговейной сдержанности. Тэра научилась избегать столкновений с ним. Раздражение, которое накапливалось в ней, – темное, непонятное, пугающее, – она старалась сдерживать любой ценой. Было слишком опасно позволить ему выплеснуться наружу.
И все же это произошло. Последнее жестокое столкновение. Схватка между мужчиной, которому осталось жить несколько месяцев, и девушкой, пытающейся отстоять свои собственные амбиции.
Он был холоден и рассудителен. Она кипела яростью, кричала до боли в горле, до хрипоты, до привкуса крови на губах. Она без обиняков дала ему понять, что меньше всего на свете хочет заниматься этой чертовой скрипкой, которую надо разломать и сжечь на костре.
Рейчел вмешалась. Принялась залечивать раны, разрывая себя на части. Принимая на себя вину.
Тэра думала о матери, которая осталась в огромном загородном доме Сола с малышкой Алессандрой. О том, что делают Рейчел и Алессандра в эти первые часы первого дня рождения девочки. Было немыслимо доверить Алессандру кому-нибудь, кроме Рейчел.
Припомнив несколько своих самых грубых нападок на мать за прошедшие годы, Тэра поморщилась. Они с Рейчел должны вместе поговорить о прошлом. Обсудить все на досуге и стать ближе друг другу.
Триумф венского концерта – это подарок, который Тэра может предложить матери, чтобы ознаменовать начало новых отношений между ними.
