Жила, постепенно устанавливая новый порядок в собственной жизни. Готовила завтрак Сашке утром, улыбалась клиентам на работе и старалась до дома после смены идти пешком, проветривая мысли, независимо от того, какая погода была за окном. Даже сегодня она точно знала, что общественным транспортом, не смотря на метель, не воспользуется. Это стало её личной традицией, как и печь какие-либо сладости по выходным для дочери. Печенье, пироги, торты… Кто бы мог подумать, что она действительно умеет это делать.
Жила, стараясь не оглядываться. Наверное, поверила уже, что всё изменилось. Иногда осознание этого ударяло внезапным ознобом, как несколько секунд назад. Но прогонять это ощущение не спешила. С ним ощущала себя немного иначе. Словно просыпалась от глубокого сна. Просыпалась с трудом, с болью, со слезами, сквозь многочисленные падения, после которых встать было почти невозможно, постоянно надеялась на что-то, страдала… А когда открыла глаза, поняла, что всё, что с ней происходило и будет происходить потом — лишь её вина и решать проблемы нужно собственными силами. Она ведь сильная. Она должна быть такой. Она со всем справится. Сделает абсолютно всё и даже больше, чтобы не возвращаться назад. Как бы трудно не пришлось, но сделает.
Дальше будет легче. Вера почему-то была в этом уверенна. Шагала не спеша вперёд, стараясь ничего не упустить и не забыть. Откладывала в памяти каждое мгновение, каждый свой новый свободный вздох и выдох, каждую лёгкую улыбку. Это была её личная победа. Наверное, самая первая в жизни и она очень надеялась, что не последняя.
Вера даже с точностью помнила, когда смогла переступить невидимую черту и начала учиться жить заново, оставив прежнюю Веру позади. Разговор с Сашкой, который ясно дал понять, что всё хорошее или плохое рано или поздно проходит. Пора перестать рыдать по ночам, прятаться от прямых вопросов дочери, которая беспокоится и имеет право знать, что происходит.
Благодаря тому разговору женщина в саму себя заглянула. Попыталась объяснить Саше в двух словах, что с ней случилось, при этом не удариться в слёзы или не замолкнуть на несколько часов, забывшись в воспоминаниях.
"— Мама, ты влюбилась? В того мужчину, да? Я права?
— Да."
Простой вопрос, который требовал точно такого же ответа. Возможно дочери об этом было знать не обязательно, но Вера уже больше не могла притворяться, что всё в порядке. Не боялась непонимания Сашки. Боялась того, что после этого признания вслух, станет ещё хуже и больнее. Но мир не рухнул, сердце не остановилось и душа целая осталась. Сказала. Выдохнула. Позволила чувствам стать материальными. Теперь они не в мыслях и ощущениях. В словах. В воздухе. Окружают её. Не терзают изнутри. Словно точку поставила, после которой невольно задумалась, что бы было скажи она ему об этом, когда была рядом. Изменили бы эти три слова что-то между ними или всё осталось бы как есть? Наверное, даже к лучшему, что она никогда не узнает ответа на этот вопрос. Единственный человек, который смог бы ей на него ответить, далеко и они вряд ли когда-нибудь увидятся вновь. К счастью, осознавая этот факт, сердце уже не разрывалось на части как это было в первые месяцы. Когда казалось, что всё, она не сможет научиться жить без него, когда опускались руки и слёзы текли по щекам, когда мир рушился на её глазах и она не могла найти в себе сил, чтобы этому помешать. Смирилась. Отпустила, понимая, что вряд ли когда-нибудь сможет забыть, но и рыться в памяти, раз за разом прокручивая их совместную жизнь, больше не намерена.
Пора повзрослеть. Убедить себя, что боль — это временное состояние, и оно обязательно когда-нибудь оставит тебя одного. Нужно просто подождать. Перетерпеть. Принять.
Пора вспомнить, что уже не шестнадцать, что она не тот подросток, которому в один миг сломали всё, что до этого её окружало. Она больше не может прятаться от всего мира, за стеной которую возвела сама.
Пора искоренять привычку страдать и быть зависимой от собственных чувств. Всё, что болело — прошло. Испарилось. Исчезло…
— Верочка, — Антонина Васильевна ласково касается ладонью её спины, заставив женщину испуганно вздрогнуть от неожиданности. — Напугала, да? Извини.
— Да ничего страшного, Антонина Васильевна. Я просто не ожидала, — Вера улыбается и отходит немного в сторону, уступая дорогу хозяйке магазина. — Уже уходите?
— Да. Муж уже три раза звонил, — женщина торопливо заматывает на шее палантин. — Интересовался, когда я уже изволю показаться дома.
— Удачно вам доехать, — Кузнецова переводит взгляд на витрину и с удивлением замечает, что уже стемнело, а вместо метели пушистые снежинки не спеша опускаются на землю.
— Вроде уже дороги расчистили, надеюсь, что быстро доеду, — женщина перехватывает сумку и направляется к выходу. — После закрытия не засиживайся. Сразу домой. Всё. Я ушла.
Улыбнувшись на прощание, Вера взглянула на часы и вдруг поняла, что за весь день она ни разу не слышала голос дочери, даже простого смс-сообщения не получала. Такого не бывало, даже когда Сашка была чем-то занята или попросту отдыхала после школы. Сердце взволнованно сжалось от нехороших мыслей, посетивших её голову в ту же секунду.
— Не паникуй раньше времени, — прошептала сама себе под нос, набирая номер телефона. Вместо родного голоса механические гудки.
На миг потемнело в глазах от беспокойства и захотелось передёрнуть плечами, чтобы сбросить это странное оцепенение и непонимание как действовать и, самое главное, что думать дальше. Взять себя в руки, отгородиться от плохих мыслей или бросить всё и, поддавшись панике, ринуться домой? Вера не знала как поступить. Осознавала, что возможно зря волнуется и дочь просто не слышит звонка, но червячок сомнения в груди не переставал твердить: "А вдруг что-то произошло?". При всех плюсах переезда существовал один минус — Сашка отказалась заниматься фигурным катанием в местной секции, аргументировав это тем, что ей не хочется убивать всё своё свободное время на тренировки, которые вряд ли пригодятся в будущем. Пусть это и звучало правильно и по взрослому, но Вера всё равно подозревала дочь, что ей просто не хочется вливаться в ещё один новый коллектив. Не смотря на все Сашкины улыбки и слова, что ребята в новом классе хорошие и добрые, проскальзывало что-то усталое и немного фальшивое. За пять месяцев в новом городе она не смогла найти человека с кем могла бы дружить, она просто общалась со всеми наравне, держа на расстоянии новых знакомых. Не могла никому довериться, как и Вера когда-то. Тогда отказ дочери от тренировок ей казался правильным, а теперь пробегали мысли, что лучше бы она занималась и женщина точно знала, где она находится.
— Да.
Она почему-то вздрогнула, услышав наигранные нотки в голосе дочери. Выдохнула, опускаясь на стул и крепко сжала телефон в ладони.
— Саша! Ты в порядке?! Что с тобой происходит?! Где ты сейчас находишься?! Почему не подходишь к телефону?! — не хотела давить и заваливать вопросами, не хотела, чтобы голос дрожал, не хотела выглядеть последней истеричкой в глазах дочери, но ничего не могла с собой поделать
— Мамуль, прости. Мне, правда, очень-очень стыдно. Я просто звонок не слышала и… Прости, что так получилось. Со мной всё хорошо. Я дома.
— Саша, — голос пропал, и Вера провела ладонью по лбу, стараясь взять себя в руки. — Ты же знаешь, что я беспокоюсь.
— Прости, — девочка виновата вздохнула. — Я не хотела тебя волновать. Ты когда вернёшься? Снова задержишься?
— Я не знаю, Сашунь. Постараюсь прийти вовремя.
— Хорошо. Тогда я тебя жду.
Вызов прервался, а она поняла, что не хочет больше здесь находиться. Устала. Хочется тишины. Чтобы только она и Сашка рядом. И никто больше им не нужен.
Поднялась со стула, попутно собирая бумаги, разбросанные при проверке на столе. Старалась не торопиться. Дала себе время на то, чтобы сбросить с себя волнения. Через час уже шла по улице под снежинками, которые за несколько часов превратили город в снежную сказку. Развешанные гирлянды на фасадах, витринах, окнах ярким сиянием освещали дорогу, переливаясь всеми возможными цветами. Город готовился к празднику. Ожидание чуда уже поселилось в воздухе и при каждом вдохе, внутри разгоралась маленькая искорка надежды на то, что в следующем году обязательно всё будет лучше в несколько раз.
