или девушке, и отправишься жить на дно океана, Спанч Боб.
Мне остается только пересчитывать царапины на спине и плечах Алекса и слушать. Сначала брань на незнакомом мне языке.
— Ты совсем охренел? — вспомнил викинг и великий могучий.
— Я всегда такой охренительный был, — вместо извинений заявляет Браун.
Решив взять переговоры в свои руки, я выглянула из-за плеча Алекса. Охрана автоматы опустила, парочка вроде выглядит не очень страшно.
— Извините нас, пожалуйста! Мы по производственному заданию должны были осмотреть другую яхту. Случайно спутали с вашей, простите!
Судя по взлетающим бровям и викинга, и Дюймовочки, я несу полный бред, и они мне не поверили.
— Производственное задание? И что вы тут производили? Потомство? — сверкнула ярость в глазах верзилы, и его взгляд прошелся по разбросанным подушкам.
Благо отвечать не пришлось, потому что сразу раздался жалобный писк девушки:
— Они выпили нашу «Залетайку»!
Что я выпила? Зелье, что ли, какое-то? Боже, кто эти люди? Ведьмак и его подружка-колдушка?
Выпитая «Залетайка» и слёзы Сони разозлили викинга еще больше, и он в два шага приблизился к Алексу, едва ли не упираясь лбом в его.
— Думаю, тебе пора забрать всех своих прошмандовок с моей яхты и убираться отсюда, Браун! — взревел как гризли верзила, сжимая кулаки.
Страх завибрировал по моей коже, так что я и вздохнуть не могла, не то что обидеться на оскорбление. А вот моего херра оно задело. Взгляд моментально изменился с холодного безразличного, на ледяной до ужаса прищур. И еще страшнее было рычание Брауна:
— Думать у тебя никогда не получалось, Берг. Немедленно извинись перед моей девушкой! — говоря это, Алекс положил свою ладонь на плечо викинга, заставив того дернутся от боли.
— Стареешь, Браун? Уже только одна! Были времена, когда ты бил рекорды Хефнера по количеству голых баб на яхте!
— А ты до Сони свой огрызок в серванте на полочке хранил? Это тебе лекарство от хамства и словесного поноса, — неожиданно резко и быстро ударил Алекс под дых викингу.
Лицо этого самого Берга исказилось яростью, и его кулак почти достал челюсть Брауна. Алекс ловко поднырнул под руку викинга, уклоняясь от удара, и в это же время выкинул свой кулак в подбородок злого хозяина яхты.
Подскочивший охранник викинга оттеснил меня к дивану, второй попытался вмешаться в разборки двух миллиардеров, но был отстранен от драки своим работодателем.
Любое проявление насилия действует на меня одинаково угнетающе. А потасовка Алекса с его знакомым в один миг превращает меня из уверенной, умной и стрессоустойчивой женщины в испуганную, плачущую маленькую девочку.
— Прекратите, пожалуйста! — сквозь слёзы прошу я, выглядывая из-за сторожащего меня танка.
— Успокойся, спустят пар и придут мириться, — положила на мое запястье руку девушка Соня и обратилась к охране: — Закройте двери, невозможно это слушать!
Два взрослых состоятельных мужчины уже вывалились на палубу и продолжили крушить мебель своими тушами там. Соня включила музыку на всю, и теперь мы за дракой наблюдали как в немом кино. За стеклом пролетал то один, то другой драчун, а мы молча смотрели на это и допивали «Залетайку».
— Они не ладят? — решила я немного прояснить для себя происходящее, уже догадавшись, что все трое знакомы.
— С Гришей из наших мало кто ладит, — ответила Соня, делая музыку тише.
— Из ваших? Алекс ваш? — пришлось мне включать мозги и анализировать самой, так как понятнее из ответа Сони не стало.
— Ага. Мой папа и отец Алекса дружат с детства. А с мамой Гриши они учились в одном вузе и… конфликтовали. Не волнуйся, охрана Брауна уже выстроилась на пирсе. Ничего с ним не случится.
Не поворачивая голову в мою сторону, Соня указала мне на иллюминатор. Действительно. Стоят, перетаптываются и болтают с охраной Берга.
— Вы простите нас. Это я виновата, я сюда первая забралась, перепутала с яхтой Алекса, — посчитала я нужным внести ясность, что Алекс не виноват. И так он с ними не дружит.
— Угу. Хорошо, — кивнула Соня, напряженно вертя бокал в руке.
Успокоилась, что нас не посадят, и как только дерущиеся дяди вспомнят, что они респектабельные бизнесмены, а не мальчишки дворовые, мы уедем домой. Спокойствие принесло ясность в мозги, и они привычно зашуршали, к моему сожалению.
Эта парочка молодых людей знает Алекса очень хорошо и приняли меня за женщину из его многочисленного гарема. Уважения к таким женщинам они, видимо, не испытывают и общаться с ними не желают.
— А что за «Залетайка»? Сколько стоит, я хочу возместить ее стоимость. Меня Тая зовут, — поборов в себе неприятное чувство, решила я, что люди не виноваты. В их суждениях виноват только Браун, годами подогревающий свою репутацию холостого многоженца.
— Настойка местная, купили сегодня у пещеры плодородия и любви… Стоит сущие копейки, — отмахнулась Соня с тем же равнодушием и вдруг застыла.
Медленно повернув ко мне голову, Соня разглядывала меня во все свои огромные тарелки, будто суперзвезду увидела перед носом.
— Тая? Тая Холодова? — переспросила она меня, округлив глаза ещё больше.
— Да. Это я, — подтвердила я, и только открыла рот, чтобы сформулировать вопрос, откуда она меня знает, как Соня вылетела на палубу с криком:
— Гриша! Гриша!
Я, разумеется, путаясь в пледе, за ней. Гриша протирал своими дорогими шмотками пол, в то время как Алекс зажал его руки и голову в своих лапах. Судя по всему, какой-то болевой прием.
— Гриша! Алекс, да подожди ты! — бесстрашно ткнула в плечо Брауна мелкая девчонка.
— Ну что?
— Что?
Раздался нестройный хор голосов миллиардеров-хулиганов. Такое чувство, что у детей игровую приставку отобрали. Лица один в один такие же недовольные и слегка обиженные, что их прервали.
— Она! Тая Холодова! Оптимайзер! — радостно выдала Соня.
Теперь круглых глаз на меня было обращено в три раза больше.
Эта информация оказалась просто волшебной для всех. Берг и Браун, отряхиваясь и потирая ушибленные места, действительно решили мириться, как водится, за столом. Соня теперь смотрела на меня с нескрываемым восхищением и любопытством, не отворачивая от меня свой нос.
— Что за «оптимайзер»? — усаживаясь рядом со мной на диван, спросил у меня Алекс.
Сто раз отрепетированный ответ застрял в горле. Стефания Браун… аплодирую тебе стоя. Только теперь мой выбор стал в разы сложнее, чем там, на берегу
