— Я не могу этого сделать, Хлоя. Даже если бы я мог, ты бы не смогла увидеться с ней, так как расследование продолжается, — говорит он, его голос почти ломается на середине предложения.
Я спрашиваю:
— Когда это произошло?
В то же время Трей спрашивает:
— Как?
Он подходит ближе.
— Мы еще не до конца уверены. Клаудия была за рулем. Глория была на заднем сиденье, не пристегнутая, и автокресла тоже не было. Подробности ограничены, и обычно мы не должны никого оповещать, пока все детали не будут подтверждены, но я не мог так поступить с тобой.
Я киваю — молчаливая благодарность. Он кивает в ответ — молчаливое «пожалуйста».
— Это все моя вина, — бормочет Трей. — Это я виноват в том, что отказался пойти с мамой сегодня на встречу. Если бы я был там, я мог бы предотвратить это. Я мог бы защитить свою младшую сестру.
Я обхватываю рукой плечо Трея и снова притягиваю его к себе.
— Трей, послушай меня. Это ни в коем случае не твоя вина.
Это моя вина.
Я позволила ей пойти с Клаудией вопреки своему здравому смыслу. Клаудии стало лучше после того, как я дала ей деньги. Она бросила Роджера. Она не закатывала истерик, не просила денег и не угрожала забрать детей. Она была трезва и рада провести время с Глорией, когда я высадила ее у трейлера. Она никогда не упоминала об их отъезде.
Кайл опускается на колени перед Треем. Он борется с собственной болью. Он знал Глорию недолго, но выражение его лица показывает, что она была ему небезразлична.
— Мы еще не знаем, есть ли в этом чья-то вина, — отвечает он успокаивающим голосом. — Это могло быть связано с погодой или транспортным средством.
Это была Клаудия.
Это всегда чертова Клаудия.
Даже если авария произошла не по ее вине, потеря Глории была. Клаудия не пристегнула ее в автокресле. Она не защитила ее.
— Она была пьяна? Под кайфом? — спрашиваю я.
— Мы ничего не узнаем, пока не придут результаты токсикологической экспертизы, — отвечает Кайл.
— Не морочь мне голову, — огрызаюсь я.
Он вздохнул, в ужасе рассказывая мне.
— В машине была открытая бутылка с алкоголем и наркотические атрибуты. — Его голос смягчается. — Я знаю, что ничего не могу сказать или сделать для вас, — его внимание переключается на Трея, — но я здесь. Если вам что-нибудь понадобится, я здесь.
Нет. Он не будет мучить меня этим кошмаром, а потом вот так заканчивать разговор. Мне не дадут сказать: Сожалею о твоей потере; я здесь. Я хочу, чтобы моя чертова племянница вернулась в свою чертову кровать со своими чертовыми куклами. Мне нужны чертовы ответы.
Я вскакиваю со своего места.
— Следи за Треем. — Я бегу через комнату и хватаю свои ключи. — Я еду в больницу.
Я выхожу на улицу, уже почти дошла до машины, когда Кайл останавливает меня. Я снова борюсь с ним, на этот раз мокрая, пока он тащит меня обратно в дом, кладет ключи в карман и запирает дверь.
— Хлоя, ты не можешь сделать это прямо сейчас. Как только врачи дадут добро, мы сможем допросить ее. А до тех пор нам лучше сидеть здесь и ждать.
— Сидеть здесь и ждать? — кричу я. — Клаудия не выберется из этого, Кайл. Она не получит ни лечения, ни отдыха. Она не заслуживает даже унции воздуха за то, что она сделала! Знаешь, кто заслуживает этого? — прорычала я. — Маленькая девочка, которой она пренебрегала! Которой пренебрегала я. Вот кто заслуживает этого. Не ты. — Я снова отталкиваю его. — Не я. — Мой палец толкает меня в грудь. — Ей было всего четыре гребаных года!
Кайл позволяет мне выместить на нем свой гнев и ждет, пока я закончу, прежде чем заговорить.
— Как только я смогу, я отведу тебя к ней. Я клянусь. Я позволю тебе сказать все, что нужно, и никто тебя не остановит, хорошо?
— Что дальше? — шепчу я.
— Ты будешь горевать, а я займусь остальным. — Он наклоняет голову в сторону Трея. — Вы двое позаботитесь друг о друге.
Он переходит от меня к Трею и обнимает его.
— Я буду дома всю ночь. Приходи. Звони. Все, что тебе нужно, я здесь.
— Ты… ты останешься здесь еще? — спросил Трей, глядя на него снизу вверх.
— Конечно, — отвечает Кайл. Он говорит это без вопросов, без колебаний, не спрашивая разрешения.
На всю оставшуюся ночь я оцепенела. В гневе. Как будто я не существую и не жива. Я хожу по дому, без эмоций, утешая Трея. Я отвечаю на телефонные звонки, сообщаю информацию полиции и отвечаю на столько вопросов, сколько могу, но мысленно я отключена, я не здесь. Я ничего не чувствую, и вместе с тем, что я ничего не чувствую, я не могу пережить свою потерю.
Я ложусь спать со слезами на глазах.
Когда позже Кайл приходит в мою спальню, я не останавливаю его.
Когда он обнимает меня, пока я борюсь со сном, я не останавливаю его.
Когда я засыпаю и просыпаюсь посреди ночи, дергаясь от кошмара, и он крепче прижимает меня к себе, я не останавливаю его.
Он делает это снова и снова.
Его руки никогда не покидают моего тела. Его голос в моем ухе успокаивает.
И это подтверждает больше, чем я уже знаю.
У этого человека, которого я люблю, золотое сердце, и он заслуживает кого-то менее испорченного, менее лживого, чем я.
Глава 27
ХЛОЯ
Тепло груди Кайла прижимается к моей спине, когда я просыпаюсь, а его рука лежит на моей талии — как одеяло безопасности. Мое сердце замирает, слезы закипают, когда в моей памяти всплывает вчерашний кошмар. Это был не кошмар. Это была моя реальность.
Я вздрагиваю и резко вдыхаю воздух, чувствуя себя слишком оцепеневшей, чтобы двигаться.
Горе. Боль. Сожаление.
Они накрыли меня с головой. Это кажется сюрреалистичным, и я почти поддаюсь искушению скатиться с кровати, пройти по коридору и зайти в ее комнату в надежде найти ее спящей. Но это сломает меня еще больше. Ее больше нет. Я подвела ее.
Его рука крепко обхватывает меня, когда он понимает, что я проснулась.
— Привет, — говорит он приглушенным голосом.
Я сглатываю. Хотя его близость успокаивает, это не отменяет того, что он сказал и сделал в последний раз, когда был здесь. Впрочем, сейчас не стоит об этом вспоминать. Я слишком измучена, чтобы бороться, чтобы говорить.
Простыни падают вниз по моему телу, и его руки покидают меня, когда я сажусь. Моя голова кружится, и через несколько секунд я почти падаю обратно. Вовремя его рука обхватывает мой живот, и он протягивает мне стакан воды.
— Вот, выпей это, — шепчет он, когда я поворачиваюсь к нему лицом.
— Спасибо. — Я глотаю, осознавая, как пересохло во рту.
— Что я должен для тебя сделать? — спрашивает он, его тон мягкий и добрый, как будто он готов снять с меня груз моей боли.
— Мне нужно увидеть Клаудию, — это все, что я отвечаю.
Она получила за прошлую ночь больше времени, чем заслуживала, и я никак не могу прожить этот день, не встретившись с ней.
Он кивает.
— Ты хочешь, чтобы я остался с Треем?
— Пожалуйста.
— Конечно. Если тебе что-то понадобится, я здесь, Хлоя.
— Спасибо.
— Всегда.
* * *
Я жду, пока Трей проснется, прежде чем отправиться в больницу. Он заходит на кухню с поникшими плечами, красными глазами и опухшим лицом, в той же одежде, что и вчера вечером. Даже сейчас он выглядит так, будто находится на грани слез.
Через час после того, как приехал Кайл и рассказал нам об аварии, Трей ушел в свою спальню с согнутой спиной, и с тех пор я вижу его впервые.
Я проверила его перед сном, спросила, все ли у него в порядке, через закрытую дверь, и получила простое:
— Я в порядке.
Он открыл холодильник, достал бутылку воды и, закрыв дверь, прислонился к ней спиной.
— Ты собираешься увидеться с ней сегодня?
Я киваю, сидя за кухонным столом.
— Да.
В конце концов, я собралась с силами, приняла душ, проговаривая в голове, что я хочу сказать Клаудии, а затем оделась и пошла на кухню. Кайл ждал меня с чашкой кофе в руке, и на его лице читалось беспокойство.
