— Скажи ей, что я ненавижу ее гребаную сущность, — говорит Трей ровным, монотонным голосом, не выглядя извиняющимся или обеспокоенным своим языком.
Я не ругаю его, потому что не виню его. Эти слова были на кончике моего языка с прошлой ночи.
— Я хочу, чтобы ты сказала это, — продолжает он. — Слово за словом. Скажи ей, что я больше не ее сын и пусть забудет обо мне. — Слезы снова застилают его глаза. — Скажи ей, что я никогда не прощу ее за то, что она забрала у меня мою младшую сестру. Если ты можешь что-то сделать для меня сейчас, тетя Хлоя, так это передать ей это послание. Если ты этого не сделаешь, я вызову «Убер» и сделаю это сам.
Я глотаю и спотыкаюсь в поисках нужных слов, прежде чем заговорить.
— Ты хочешь поехать со мной в больницу? — Скажи нет.
Даже если я не хочу этого, он заслуживает выбора. Это его мать. Она убила его сестру. Он заслуживает этого так же, как и я.
Он качает головой, крепко сжимая в руке бутылку с водой.
— Я больше никогда не хочу ее видеть. Она должна была умереть вместо Глории. Она единственная, кто заслужил это.
Кайл, наконец, вступает в разговор, явно испытывая дискомфорт от выбора слов Трея.
— Я знаю, что ты злишься.
Трей прерывает его.
— Нет, чувак, даже не думай. Меня не переубедить в моей ненависти к ней. Я думал об этом всю ночь. Я не мог уснуть, потому что думал только о том, что это она виновата в том, что я больше никогда не увижу свою сестру. Она не моя мать. Она для меня никто. — Его грусть переходит в гнев. — Мне нужно в душ.
Я встаю, когда Трей начинает выходить из кухни.
— Трей.
Он протягивает свою ладонь.
— Просто оставь меня в покое на некоторое время, хорошо?
Кайл выдвигает стул рядом с моим, когда Трей уходит.
— Ты уверена, что готова к этому?
— Я была готова к этому прошлой ночью. — Я наклоняю подбородок, чтобы посмотреть на него. — Ты должен поклясться мне, что она не уйдет от ответственности за это.
Он берет мою руку в свою.
— Я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы она получила то, что заслуживает.
* * *
Меня переполняет ярость, когда я захлопываю за собой дверь, и мне все равно, кто может услышать, когда я выкрикиваю свои слова:
— Я ненавижу тебя, мать твою!
Клаудия лежит передо мной, расслабившись на больничной койке, с капельницами в руке. Одна ее рука пристегнута наручниками к перилам кровати. Я не знаю ни ее состояния, ни диагноза, и не знаю, скажет ли она мне вообще. Сейчас мне все равно.
На ее лбу натянута большая повязка, вокруг глаза темный синяк, а на шее царапины и порезы. Ее светлые волосы спутаны вдоль линии роста волос, а глаза раскосые. Я ненавижу, что она здесь, ненавижу, что ее спасли и дали ей лечение, хотя она убила Глорию.
Она смотрит вниз, играя руками, и пожимает плечами.
— Что нового, Хлоя? — На ее лице ясно читается сожаление. Она знает, что она сделала, какую роль она сыграла в смерти Глории. — Ты думаешь, я не чувствую себя плохо? — кричит она. — Думаешь, мне не приходится жить с этим чувством вины каждый день?
Я сглатываю.
— Хорошо. Надеюсь, оно будет преследовать тебя до последнего вздоха. — Я подхожу ближе к ее кровати, и она напрягается. — Ты не только вела машину в нетрезвом состоянии, но и была слишком ленива и глупа, чтобы посадить ее в автокресло. О чем ты думала? Я же сказала тебе, что заберу ее после того, как ты закончишь с посещением! — Я сжимаю руки в кулаки и не даю себе ударить ее по лицу, мой гнев берет верх.
Она потирает голову.
— Я хотела взять ее покататься. Я хотела хоть раз побыть нормальной мамой и покатать свою дочь.
— Хватит врать! Они нашли твой телефон. Ты встречалась с наркодилером. — Я обхватываю руками перила кровати и наклоняю голову вперед, пока не оказываюсь у нее перед лицом, даже не беспокоясь о том, что она может ударить меня. — Она умерла, потому что тебе нужно было накуриться.
— Пошла ты! — Слюна вылетает вместе с ее словами. — Она была моим ребенком!
Я отступаю назад, и мои губы кривятся.
— Ребенок, о котором ты никогда не заботилась. Ребенок, о котором ты не смогла позаботиться.
— Я хочу, чтобы ты ушла.
— Мне все равно, чего ты хочешь. Ты будешь лежать здесь и слушать каждое мое слово, потому что это будет последний мой визит. Если они назначат тебе суд, за который я буду бороться, я приду, но это будет наш последний разговор. Ты слышишь меня? — Я показываю на нее пальцем. — Так что сиди, молчи и слушай, как я говорю тебе, как я тебя ненавижу. Слушай, как я говорю тебе, что буду бороться до самой смерти, чтобы убедиться, что у тебя будут проблемы из-за этого.
Она почесала голову.
— Говори все, что хочешь, Хлоя. Заставь меня почувствовать себя куском дерьма, как ты делала с самого детства.
Я прохаживаюсь перед ее кроватью, изо всех сил сдерживая свой язык.
— Я хочу увидеть Трея, — говорит она, ее голос скрежещет. — Я хочу сказать ему, что мне жаль, и увидеть его еще раз.
Это привлекает мое внимание, и я поворачиваюсь к ней лицом.
— Сложное дело. Он не хочет тебя видеть.
— Не лги мне, — выдохнула она.
— Если он решит, что хочет видеть тебя в любое время, я дам ему это. — Я делаю паузу, недолго раздумывая, стоит ли передавать его сообщение. — Он сказал, что ненавидит тебя и ты для него мертва. — Я передам это Трею. Прав он или нет, но он заслуживает права голоса.
Ее лицо и тон становятся злобными.
— Он может ненавидеть меня, но, будучи несовершеннолетним, он не имеет права голоса в том, что происходит в его жизни. Он не может запретить мне требовать, чтобы он жил со своим отцом, а не с тобой.
Я отступаю на шаг, ее слова застают меня врасплох. Я резко вдыхаю и выпрямляю спину, пытаясь отмахнуться от угрозы, прозвучавшей между ее словами.
— Не только нет физических доказательств того, что Майкл — отец Трея, я сомневаюсь, что он сделает шаг вперед. Хотя это хорошая попытка.
Она покачала головой.
— Вот тут ты ошибаешься. Имя Майкла записано в свидетельстве о рождении.
Я сглотнула.
— Ты лжешь.
Уголки ее рта приподнялись в холодной ухмылке.
— Он заставил меня сделать тест ДНК, чтобы доказать, что Трей его, прежде чем поддержать нас. Они уже навестили меня. Они хотят забрать его теперь, когда я буду в тюрьме.
— Чушь. Майкл никогда не хотел Трея.
— Верно, но Майкл ест ворон, чтобы вернуть доверие жены, и как плохо это будет выглядеть, если он отвернется от сына? Они создадут ему стабильную домашнюю обстановку.
Мое фырканье прерывает ее. Стабильную, блин.
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы это произошло.
— Не надо. Ты знаешь, что я была рядом с Треем с самого первого дня.
— И сейчас пришло время, чтобы это сделал кто-то получше.
Мое сердце колотится от страха.
— Пошла ты, Клаудия.
Я выбегаю из больницы со слезами на глазах.
Еще больше слез, и я кричу в пустоту своей машины, когда замечаю пару, которую узнаю, когда они входят в больницу.
Глава 28
КАЙЛ
Я беру свой телефон с журнального столика, когда на него приходит сообщение.
Гейдж: Мы едем к Хлое с едой.
Он позвонил раньше, чтобы узнать, как я, спросил о Хлое и сказал, что они с Лорен приедут с выпечкой, которой хватит на месяц — все приготовила мама Лорен. Я попросил их заехать в закусочную и забрать заказ на вынос для нас с Треем.
Я ничего не слышал о Хлое с тех пор, как она уехала в больницу. Ей нужно время и пространство, чтобы все переварить.
В конце концов, Трей забрел в гостиную с пустым взглядом на лице. Я передал ему пульт, когда он сел на другой конец дивана. Он выбрал фильм, и мы сидели в тишине, пока смотрели его. Как и в случае с Хлоей, я даю ему время.
Мы еще не обсуждали, будем ли мы братьями, но я затрону эту тему, когда придет время. На следующий день после потери сестры — нет. Я был хорошим братом для своих братьев и сестер, и я не против быть таким же для Трея.
