Не разбирая дороги, даже не думая, куда в итоге прибегу, просто иду, ускоряя шаг. В этот момент кажется, что меня точно ведет сердце. И его не в силах заглушить и остановить ни одна сила в мире, кроме, пожалуй, моей собственной.
Меня зовут Газаль бин Зареми. И я оказалась бессильна перед чувствами, что были далеки от чисел и не поддавались никакому контролю. Все, что мне оставалось — бороться за свое будущее.
Бороться за нас.
При моем появлении в огромном зале охрана — отряды Висама и Кемаля — на миг теряются. Кто-то узнает меня и бьётся над дилеммой — проявить почтение к члену правящей семьи и великому ученому, или задержать до соответствующих распоряжений. Едва успеваю остановиться, чтобы не налететь на живую цепь.
— Отворите двери. Срочно.
— Госпожа бин Зареми, — болезненным напоминанием о том, что я все еще жена Далиля, и между нами с Кемалем неразрешимое препятствие, говорит начальник охраны Висама. — Это невозможно. Продолжаются переговоры…
— Вы не понимаете…
Объяснить не могу — шестое чувство и внезапная тревога для них совсем не аргумент. Пытаюсь просто пройти, даже не осознавая, что задача невыполнимая.
— Прошу вас, — бьётся как сквозь вату голос секьюрити. — У нас ситуация под контролем…
Она не под контролем у меня, и это сводит с ума. Я готова даже идти в нападение… только эта участь, хвала Аллаху, всех нас минует.
Двери переговорной открываются сами. И я застываю, не в силах сдвинуться с места, когда высокая фигура Кемаля в строгом европейском костюме попадает в поле моего зрения.
Висам выходит следом, только мне нет никакого дела до брата. Мое внимание впредь и навсегда будет приковано только к тому, кто захватил в плен душу и сердце.
Аль Мактум поворачивает голову, и, завидев меня, застывает на месте. Так мы и смотрим друг другу в глаза, не замечая никого вокруг. Ни Висама, на лице которого ярость, ни охраны, готовой в любой момент перейти в нападение… ни Далиля и Киры, замерших у входа.
На его скуле кровоподтек. А мне хочется подойти и прижать к его лицу свою теплую ладонь, чтобы исцелить одним прикосновением. Паника и готовность сделать все, лишь бы уберечь дорогого сердцу мужчину… даже забыв о том, через что он не столь давно провел меня.
Я отдаю себе отчет, что не сразу забуду. Может быть, что-то даже не прощу. Романтика похищения хороша только в сказках, а в реальности она оставила след на моем сердце. Только любовь не выбирает. Она видит куда глубже то, что скрыто от глаз. Видит в сердце того, кто любит тебя едва ли не сильнее, чем ты.
— Газаль? — Висам первым приходит в себя. — Возвращайся в ресторан. Тебя отвезут домой.
— Нет, Висам. — Для меня рушатся все мыслимые и немыслимые авторитеты. — Ты должен узнать первым. И я прошу выслушать меня, даже если мои слова тебе не понравятся. Ты однажды сказал, что свою судьбу я имею право решать сама. И знаешь, пришло это время. Я требую своего права незамедлительно.
— Мы поговорим после. Сейчас не самый…
— Прости меня, брат, но я настаиваю, мы поговорим именно сейчас. Втроем. То, что я хочу тебе сказать, изменит многое.
— Кажется, тебя уже успели опередить, сестра. — Эмир хмурится, с ненавистью глядя на Кемаля. — Оставьте нас, все.
Охрана повинуется. Далиль вроде пытается уйти, но Кира даже не двигается, и поколебавшись, он остается стоять рядом с ней.
Кемаль смотрит на меня, и в сердце разгорается неистовое пламя, которое дарит мне силы бороться за свои чувства. Они похожи на огненные крылья. И все присутствующие в зале понимают без слов, что именно происходит.
— Пойдем, сестра. Я не нарушу данного тебе обещания. Но не проси меня о том, что я изменить не в силах, — сдается Висам, кивнув приглашающим жестом в зал для переговоров…
Глава 24
Кемаль
Они скрываются в конференц-зале. Брат и сестра, которые почти поняли друг друга. Но между ними по-прежнему пропасть. Пропасть вековых устоев, традиций, правил приличия и многого другого, что становится стеной нашему возможному счастью.
— Шейх Кемаль, — разрывает повисшую тревогу звонкий голос Киры, определившей для себя роль миротворца, насколько это уместно в данной ситуации, — нам стоит выпить кофе, если вы не возражаете. Разговор может затянуться.
Я киваю, но не в знак согласия, скорее, отдавая должное ее участию, и смотрю прямо в глаза Далилю. Муж Газаль чувствует себя не в своей тарелке. Тем не менее, отчаянное признание супруги не стало для него ударом. Мелькает мысль, что великий математик знал обо всем еще до признания своей жены.
Мы встречались. Всего несколько раз. Я тогда довольно жестко дал ему понять, что знаю его секрет. Остальная часть наших разговоров сводилась к доказательству того, что исследования не нанесут потерь родному эмирату. Это такое негласное сотрудничество, чтобы поднять экономику на более высокий уровень.
Жду, что соперник отведет глаза, сдастся сразу — ведь свою основную войну за Газаль он уже проиграл. Но Далиль внезапно расправляет плечи, будто на него снисходит озарение, придавшее решительность и уверенность в собственных силах. Ученый держит мой взгляд, как достойный противник, а я пытаюсь понять, что же это означает.
Он загнал Газаль в угол? Запугал ее разоблачением? Мне не хочется так думать. Я считал Бин Зареми благородным человеком. Может, он во всем ей сознался? Почему тогда роза пустыни до сих пор с ним?
— Шейх аль Мактум, — великий ученый делает шаг мне навстречу.
Кира изумленно моргает и следует за ним. Может, решила, что Далиль сейчас выстрелит в меня в упор, спасая честь супруги. Я жму протянутую руку. Рукопожатие в ответ твердое. Уверенное.
— Я полагаю, нам тоже стоит поговорить без свидетелей.
В другой ситуации я бы отпустил жестокую шутку о том, что тет-а-тет с мужчиной его взглядов может ударить по моей репутации, но сейчас грубые слова застревают в горле. Я чувствую к нему уважение, и в нем только половина восхищения его заслугами в науке.
— Согласен с вами. Сегодня день откровений, следует решить все и незамедлительно.
— Малая переговорная за вашей спиной, — пристальный взгляд-сканер шейхи Киры не уловил опасность, хотя она все еще встревожена. Скорее всего, в зале ожиданий уже будет полно охраны, когда мы завершим нашу беседу.
— Прошу, — Далиль берет на себя роль гостеприимного хозяина. По этикету все верно, он рожден в этом эмирате и сделал много открытий на благо его процветания.
Перед тем, как закрыть двери, смотрю туда, где скрылись Висам и Газаль. Расслышать что-либо невозможно. Мое сердце сжимается от тревоги.
Что бы ни произошло, когда мы все покинем закрытые переговорные — я это заслужил. Война будет проиграна мною — на стороне эмира Аль Махаби большинство политических сил и влиятельных семей. Плата за любовь. Возможно, мы все же избежим кровопролития и достигнем мира, если я отдам часть территории, включая алмазные копи.
Я бы отдал все. Все, только бы знать, что у меня есть шанс воссоединиться с Газаль. Или быть уверенным в том, что она жаждет этого сама.
— Господин Далиль, — я все же привычно захватываю лидирующие позиции, начиная разговор первым, — если вас беспокоит огласка нашего сотрудничества… и еще одного обстоятельства, что доставит вам много проблем, спешу заверить, я не имею намерений это разглашать. Каким бы ни был результат переговоров. Я свое слово держу, вы внесли неоценимый вклад в экономику моего эмирата. Даже в случае военного конфликта я не подниму этот вопрос. Вам не о чем переживать.
— Благодарю, шейх. Я ценю ваше благородство, и вашего слова для меня достаточно. Но я захотел поговорить с вами по иной причине.
— Я догадался. И понимаю, что вас беспокоит. Если я и причинил зло Газаль, я сделал все, чтобы искупить его. Я не буду скрывать, она действительно не была моей гостьей. И ее пребывание в плену сложно назвать безоблачным…
