– Привет, Маш, – спокойно кивает мне Султанов, когда я появляюсь перед ними, – а ты чего так рано? Я тебя не ждал.
Я поняла. Отвечаю мысленно, ощущая, как с каждой минутой колотит сильнее.
– Так получилось, – отмахиваюсь в слух и улыбаюсь… себе и своей наивности. – Не буду мешать, я все равно только на минутку. Зарядку от телефона забрать, – достаю из кармана умерший гаджет и зачем-то показываю темный экран, будто кто-то здесь может мне не поверить.
Бросаю еще один взгляд на присутствующих, почему-то четко отмечая, как близко с рукой Султанова лежит тонкая ладошка Марины с ярко-алым маникюром, разворачиваюсь и ухожу в спальню. В голове пустота и полное непонимание ситуации, а еще большое желание сбежать из этой квартиры побыстрее и подальше.
– Маша, всё в порядке? – голос Сулейман, раздавшийся за спиной, пугает.
Оказывается, он приходит в комнату почти следом за мной, но, пребывая в своих мыслях, я этого не слышу.
– Конечно, – киваю, не глядя, и отчаянно стараюсь вспомнить, что же я хотела тут забрать.
Ах да, зарядку. Резко меняю траекторию движения, устремляясь к розетке, и по широкой дуге обхожу мужчину.
– Помнишь, мы обещали друг другу никогда не врать? – вдруг произносит Султанов, когда я оборачиваюсь на шорох его шагов. Он подступает ближе, и мне это не нравится. – Мне кажется, сейчас ты делаешь именно это – врешь.
– А ты хочешь правды? – нервным жестом заправляю волосы за уши и поверх мужского плеча замечаю лукавые глаза его бухгалтерши и ее кривую ухмылку. Стерва совершенно не скрывает, что наблюдает за нами, пусть и с расстояния в десять метров. – Мне кажется, что я поторопилась с переездом к тебе и всем остальным, – дергано улыбаюсь, пряча дрожащие руки в карманы и глядя куда угодно, но только не на Султанова. – Не вывожу я всего этого, прости. И, наверное, никогда не справлюсь. Будет лучше, если мы… в общем, – хмурю брови и прикусываю губу, – я хочу вернуться домой.
– Не вывозишь чего, Маша? – Сулейман подходит вплотную и, легко поймав пальцами мой подбородок, заставляет посмотреть в глаза.
А меня ломает.
– Не надо, не трогай. От тебя ее духами воняет, – выворачиваю шею и дергаюсь в сторону, чтобы уйти.
– Ложь, – не отпускает. Даже хуже, с силой к груди притискивает, так что дыхание спирает, а потом на ухо шепчет. – От меня не может вонять этой девкой, потому что я ее и пальцем не касался. А то, что тебя так колбасит, называется ревностью, Машенька. И неуверенностью. И тут вопрос другой: ты мне не доверяешь или все-таки себе? И что мы с этим всем будем делать?
– Ничего не будем. Ты сейчас меня отпустишь и вернешься дальше пить свой кофе и мило ворковать со своей бухгалтершей, а я пойду к себе, – дышу, как загнанный заяц.
– Хер ты угадала, родная! – впервые на моей памяти Сулейман не сдерживает эмоций и повышает голос. – Пойдет отсюда Чистякова, тем более и Гордей уже прибыл, который просил организовать их встречу, – комментирует он раздавшийся звонок в дверь. – А ты останешься, разденешься и успокоишься. Сейчас я их познакомлю, выпровожу и вернусь. И мы поговорим.
– Нет, я…
– Не обсуждается, – отрезает мужчина, разворачивается и уходит, закрывая за собой дверь.
А я прямо в пуховике на кровать попой плюхаюсь, потому что ноги вдруг отказываются держать. В голове «белый лист» из разрозненных обрывочных эмоций и, кажется, шок.
Да, точно шок, потому что именно в такой дерьмовой ситуации мне окончательно становится понятно одно.
– Султанов, я тебя люблю, – чуть слышно озвучиваю то, о чем кричит душа, когда он опять появляется в комнате.
– Так разве ж это плохо? – спрашивает, присаживаясь передо мной на корточки и захватывая ледяные ладони в плен.
Смотрю на него, серьезного, собранного, на губы, поджатые чуть больше обычного, на щетину, не скрывающую, как перекатываются желваки, когда он сильнее сжимает зубы.
– Мне больно видеть, как ты мило проводишь время наедине с другой женщиной, поэтому да, плохо, – говорю открыто.
Султанов прав. Лучше все обговорить сразу, чтобы больше не возвращаться к неприятной теме. Да и заслуживает он правды.
– Хорошо, Маш. Мне эта работница тоже не нравится. Завтра я ее уволю. Только, милая, это не решит нашу проблему, потому что она у нас с тобой вот тут сидит, – легко касается пальцами моего виска, а следом и своего. – Думаешь, я тебя не ревную? Да еще как! Бешусь, как дурной. Вижу рядом с тобой этих чванливых мужиков-начальников и руки им вырвать хочу. Даже Соколову. Но держусь, знаю, что ты не оценишь. Потому и отрываюсь на груше каждый день по часу, мутужу ее так, что скоро, того гляди, песок посыплется.
– Но зачем, Сулик? – удивленно хмурюсь. – Это же просто коллеги, и я бы никогда. Я же с тобой и других не замечаю, – поворот разговора заставляет забыть о собственной боли и переключиться на близкого человека, которого, оказывается, тоже одолевают внутренние демоны. – Никогда, слышишь? Я же с тобой. Тебя люблю.
– А я тебя, дурочка моя. Только тебя люблю, запомни. А на других срать хотел. Машка моя, – притягивает к себе на колени, садясь прямо на пол. – Нет других. Никого нет кроме тебя. Клянусь. Ты – моя единственная.
– Тогда зачем она приходила? Еще и полуголая? – хлюпаю носом, утыкаясь в родную крепкую шею. – И глазами тебя пожирала, а ты в ответ ей улыбался.
– Просьбу Архипова выполнял. Ему тоже бухгалтер нужен, а он в этом городе никого не знает. Я их обоих к пяти ждал, а эта дурында на час раньше пришла, сказала, что время перепутала. И улыбался я ей, солнце мое, только чтобы твою реакцию почувствовать. Потому что фигня это – что только женщины ушами любят. Мужикам признания тоже нужны.
– Ну вот, получил признание? – отрываю голову от его плеча и в глаза заглядываю. Пусть видит некрасивой, зареванной, с потекшей тушью и красным носом. – И что теперь с этим делать?
– Жить, Машуль, просто жить, – стирает с моих щек мокрые дорожки. – И продолжать разговаривать друг с другом без утайки, чтобы вот такие ситуации на корню разбивать. Потому что мы вместе. И никуда я тебя не отпущу. Поняла? – рыкает на последней фразе.
Напугать хочет? Так я не боюсь.
Ловлю искорки в глубине карих глаз и таю.
– Угу, – прижимаюсь теснее и крепко-крепко обнимаю. – Не отпускай.
Глава 34
СУЛЕЙМАН
Предпоследний день года выпадает на субботу, потому в семь утра Маша сопит, как сурок, вновь доказывая, что она – не жаворонок. Я же тихонько, чтобы ее не разбудить, выбираюсь из постели и, приняв душ, ухожу в спортзал.
Разминка, скакалка, приседы, отжимания, силовые упражнения. Следом моя любимая груша. Затем душ и завтрак. В половине девятого накидываю на спортивный костюм куртку, беру ключи от машины и еду в гипермаркет, где уже ждет заранее оформленный и оплаченный заказ.
Мы еще неделю назад привезли от Марии небольшую полуметровую искусственную елку вместе с игрушками и поставили ее в спальне. В остальной части этой немаленькой трешки она бы однозначно потерялась. Но для новогоднего праздника ее одной как-то мало.
Потому я не придумываю ничего лучше, чем купить большую и живую сосну под два метра, а также специальный фиксатор для ствола, мишуру, гирлянду, шары и украшения. В общем всё то, что нужно и порадует мою девочку. Тем более, когда ходим по магазинам, выбирая подарки для друзей и родственников, подмечаю, с каким восторгом она смотрит в сторону настоящих пушистых красавиц.
Назад возвращаюсь в десять и безмерно радуюсь, что в доме есть грузовой лифт. Тащить двухметровое дерево, пусть и зашитое в сетку, на девятый этаж – сомнительная радость, все углы посшибаешь. Что я в принципе и доказываю, пока добираюсь до квартиры.
А моя соня так и спит. Лишь позу меняет. Перекатывается на середину кровати и сопит, уткнувшись носом в мою подушку. И тот факт, что мое прибытие сопровождается шумом, ее нисколько не тревожит.
Машуня спит, и пусть весь мир подождет!
