А стоит мамуле открыть дверь, как мгновенно переключает все внимание на себя, чтобы дать мне минутку на то, чтобы выдохнуть.
– Галина Анатольевна, очень рад новой встрече, это вам, – вручает он слегка растерявшейся родительнице букет обожаемых ею пионов. – Дмитрий Сергеевич, рад знакомству, Султанов Сулейман, – протягивает отцу руку для рукопожатия, а следом передает пакет с шампанским и тортом. – А это к столу, тем более и повод есть.
– И какой же у нас повод? – хитро подначивает «ухажера» мой папуля-балагур.
Он переводит взгляд с меня на моего мужчину, явно ожидая, что последний, как ранее Кравцов, начнет презентацию себя любимого, и немного теряется, когда слышит…
– Моя крестница Анюта наконец-то пошла на поправку, и в этом есть большая заслуга вашей дочери. Спасибо вам, что воспитали ее такой доброй и отзывчивой девушкой, – Сулик поворачивается ко мне и, никого не стесняясь, целует в губы. – Умница.
– Я, кхм, была рада помочь, так что хватит тут… И вообще ты сам – молодец, столько сделал всего, – лепечу, покрываясь краской волнения, а затем резко меняю тему. – Ну и, родители? Вы нас за стол приглашать будете или так и продолжим стоять в дверях?
– Конечно, будем, – первым реагирует отец и вновь протягивает руку Сулейману, – Дмитрий Прохоров. Просто Дмитрий. Добро пожаловать в семью, Сулейман.
– Спасибо, – нисколько не теряется мой мужчина, будто прекрасно понимает причины такого поведения хозяина дома.
А дальше все разом начинают шевелиться, а я расслабленно выдыхаю.
Все хорошо, снова зря боялась.
Да и разве мог Султанов не понравиться папе? Конечно, не мог. Смешно даже. И это мой родитель еще не знает, про службу в армии и остальное, что для него является жутко важным качеством настоящего мужика…
А мамуля… так тут и сомневаться не приходится. У нее большущими буквами на лице написано, как она довольна всем происходящим.
Глава 33
Две недели до нового года пролетают, как один день. Вот мы еще только распаковываем вещи, которые привозим в воскресенье после посиделок у родителей из моей квартиры, а в следующий миг нежданно-негаданно на носу возникает тридцатое число.
Конечно же я утрирую, и каждый наш совместно прожитый с Сулейманом день непохож на предыдущий, он насыщен событиями и полон ярких красок. Мы медленно, но верно открываемся друг перед другом, разговариваем, узнаем новое – привычки, вкусы, особенные черты характера, увлечения, неприемлемые вещи, и даже нюансы в распорядке дня, а еще постепенно притираемся, стараемся подстроиться или как-то договориться.
Так, например, я, не сильно уважающая спорт, отчетливо понимаю, что без него Султанов не может прожить и пары суток, потому что это часть его натуры. И отменная физическая форма – не только результат отличной генетики, но и многие часы упорных тренировок. Именно для этих целей одна из комнат в квартире оборудована под небольшой спортзал, где кроме груши, мата и гантелей присутствуют еще несколько сложных спортивных снарядов. Кроме этого Сулейман каждое утро бегает в парке, независимо от времени года и погодных условий, а еще обожает завтракать кашами, которые «полезны и питательны».
– Ясно, занимайся, бегай, ешь полезное, – киваю с умным видом, пряча улыбку и подводя итог новым открытиям. – Только к слову, я люблю в выходные поспать подольше, потому что сова. Совсем-совсем сова, и ни разу не жаворонок. Со спортом общаюсь не «на ты», а «на вы», а еще терпеть не могу каши. С детства эту гадость в рот не брала. Особенно манную. Бр-р-р…
При воспоминаниях о склизком нечто передергиваюсь.
– Будем переучивать? – хмыкает Сулейман, упирая руки в столешницу и запирая меня в капкан.
Мы как раз планируем готовить завтрак, выбирая то, что придется обоим по вкусу.
– Даже не пытайся, – качаю головой, не поддаваясь на уловку, но для поцелуя губы подставляю с удовольствием. – А еще я не люблю тусовки и шумные сборища. И соревнования не люблю. И когда лица бьют друг другу, – добавляю отдышавшись.
– Ух, какая серьезная, – подначивает Сулик, прищурив темные глаза, а сам аккуратно самыми кончиками пальцев поддевает локон, свалившийся мне на ресницы, и заправляет его за ухо. – А что же тогда остается?
– Алмазная мозаика, готовка, – пожимаю плечами, так сразу и не припоминая, что еще можно добавить, – фильмы в ноутбуке, прогулки по лесу. Я – домоседка.
– Машуль, расслабься, – Султанов резко подхватывает на руки, чем вызывает мой испуганный визг, и несет в спальню. – Это же не экзамен, и я не собираюсь тебя принуждать… – подмигивает, бросая на кровать, обхватывая оба моих запястья одной рукой и фиксируя их над головой, а второй ловко расстегивает пуговицы на своей рубашке, которую сам же на меня и надел полчаса назад, – если только совсем чуть-чуть… но обещаю, тебе понравится, – нависает сверху.
– Вот и ладненько, – выдыхаю, прикрывая глаза, и выгибаюсь, потому что от каждого касания горячих пальцев словно током простреливает.
А через пару дней поддаюсь просьбе моего мужчины помочь с тренировкой: подержать ноги, пока он будет качать пресс, а затем посидеть на спине во время отжиманий. И неожиданно для себя увлекаюсь. Кипящий в крови адреналин, когда я наблюдаю за роскошным телом Сулеймана, за сокращающимися мышцами и кривоватыми дорожками пота, стекающими по рельефному прессу и шее, захватывает целиком, заставляя забыть о том, что я раньше не любила.
Боже ж мой, я становлюсь нимфоманкой, залипающей на своего мужчину. И, когда он в шутку предлагает подержать ноги мне, киваю и… качаю пресс, получая за каждое поднятие тела сладкий поцелуй. Один. Второй. Третий. И всё. Срываюсь первая, прижимаясь теснее и откровенно требуя продолжения.
Двадцать пятого декабря мы идем в клуб, где знакомим друг друга со своими друзьями. Я его с Катюшкой, а он меня с Гордеем Архиповым, своим сослуживцем и лучшим другом, с которым прошел горячие точки. Архипов точно старше Султанова, примерно тридцати – тридцати двух лет, но такой же серьезный и собранный.
У этих двоих мужчин вообще много общего – выправка, сталь во взгляде, скупость, но отточенность движений, а еще сногсшибательный магнетизм, мужественность и харизма, отчего почти каждая вторая красотка в клубе ловит их взгляд и пытается привлечь внимание, чем жутко раздражает.
– Машуль, тут без вариантов. Султанов – только твой, он же глазами тебя сожрать готов. И не только сожрать, и не одними глазами… – шутница играет бровями, пряча улыбку за бокалом шампанского, а затем предлагает тост. – За знакомство!
В этот вечер я решаю расслабиться и довериться Сулейману. Именно он покупает нам с Ионовой вино, и я не контролирую его действий, а с улыбкой принимаю напиток из рук. Он словно догадывается о моих чувствах, склоняется близко-близко и говорит, чтобы услышала только я:
– Никто ничего плохого тебе не сделает и не подмешает. Я не допущу. Отдыхай, Машуль, и не думай ни о чем.
И я отдыхаю, танцую с Катюшкой под заводные миксы, пока ноги не начинают гудеть, а медляки провожу в жарких объятиях своего мужчины. И ни о чем не думаю.
А двадцать седьмого декабря мы неожиданно умудряемся поругаться.
В честь дня рождения начальника нам разрешают уйти с работы пораньше, но поведать об этой прекрасной новости Сулейману не успеваю, телефон разряжается, стоит начать вбивать сообщение.
В итоге прихожу домой на час раньше и застаю своего мужчину, сидящим на кухне в компании Марины, его нового бухгалтера. И всё бы ничего, вот только, во-первых, я не замечаю никаких документов, ради которых эти двое могли встретиться, а, во-вторых, выбешивает полублядский наряд девушки. Короткая юбка, обнажающая бедра так, что видна полоска чулок, и белая полупрозрачная блузка, не скрывающая черный кружевной бюстгальтер. Но сильнее морозит то, что эта курица громко смеется своим неприятным писклявым голосом, близко склоняясь к моему мужчине, а тот вполне спокойно это воспринимает и отвечает ей улыбкой.
