прочистил горло.
— Ты явно сейчас очень напряженно думаешь, и это здорово. Однако для тех из нас, кто находится в классе, было бы гораздо полезнее знать, пытаешься ли ты решить, как спастись. Также нормально, если ты просто пытаешься и терпишь неудачу в попытке превзойти меня и сделать свое признание в любви еще более драматичным.
Я сглотнула.
— Ты сказал, что то, как девушка обращается с твоим бананом, говорит тебе все, что тебе нужно знать, верно?
Майлз выглядел немного встревоженным, но кивнул.
— Возможно, я сказал что-то в этом роде.
Я схватила глиняные шарики, которые он сформовал, и разровняла их, пока они не стали плоскими. С помощью инструмента, похожего на крючок, я вырезала форму сердечка и отделила его от приплюснутого комочка глины. Я положила его на стол, затем положила сверху банан и выжидающе посмотрела на Майлза
— Давай-ка посмотрим, смогу ли я это истолковать. Ты… любишь бананы?
Мне следовало бы догадаться, что он не поймет меня, пока я на самом деле этого не скажу. Я закрыла глаза, пытаясь набраться смелости сказать то, что, как я знала, чувствовала.
Я ведь знала это, не так ли?
Когда я заглядывала внутрь, я чувствовала этот маслянистый, золотистый свет каждый раз, когда думала о Майлзе. Вот кем он был, как бы банально это ни звучало. Мне казалось, что мое сердце было в тени до того, как я встретила его. Когда он был рядом, от него исходило тепло. Как счастье.
Если это была не любовь, то что же тогда?
— Я тоже тебя люблю.
Голова Майлза откинулась назад.
— Ух ты. Это было гораздо более твердо, чем то, что я сказал. — Он встал, делая вид, что ему неловко. — Я не знаю, Рей. Думаю, ты действуешь немного быстро для меня. Все, что я сказал, это то, что я «думаю», что влюбляюсь в тебя. Это совершенно другое.
Я яростно на него посмотрела.
— Ты права. Ты права. Сейчас не время для шуток.
Майлз обошел стол и заставил меня встать, чтобы он смог поцеловать меня.
— И я сказал это таким образом только потому, что не хотел тебя пугать. Я люблю тебя. Падение уже произошло. «Думаю» и «может быть» испарились в тот момент, когда ты решила, что должна совершить грандиозный тур с извинениями только за ту маленькую ложь, которую ты мне рассказала.
— Кстати, о… Тур еще не совсем закончен. Предстоит еще одна остановка, прежде чем я наконец смогу отдохнуть.
— Это кровать? Потому что, если это кровать, ты можешь считать себя полностью прощенной.
— Это сюрприз.
Это была настоящая кровать.
Эпилог
Майлз
Два месяца спустя
Девиз Майлза № 100: дайте мужчине рогалик со сливочным сыром без ножа, и вы его разочаруете. Научите его быть мужественным и пользоваться своим пальцем, и вы перестанете расстраивать этого человека.
Я задумчиво смотрел в окно, пока ковырял пальцем в контейнере со сливочным сыром и намазывал немного на свой рогалик. Мы были на «девичнике Грэмми», и я слышал гул разговоров объединенной мощи клана Чемберсонов, собравшегося в ее гостиной. Паркер и Кингстон тоже пришли.
Рей наблюдала за мной с легким отвращением.
— В самом деле? Ты не мог просто поискать на кухне нож?
— Трудности делают нас сильнее.
Она закатила глаза.
— Разве необходимость вставать большая трудность, чем лениться и пользоваться своим пальцем?
— Некоторые из нас уже настолько сильны, насколько нам нужно быть.
— Если упрямство — это сила, то да. Ты настолько силен, насколько это вообще возможно.
Мы с Рей были на кухне Грэмми, которая была украшена так, словно ее разукрасил карнавал семидесятых. Я открыл духовку и проверил, как там еда.
Рей взяла рогалик у меня из рук и откусила от него.
— У Грэмми довольно уникальный стиль, да?
— Как будто она переживает постжизненный кризис, когда жалеешь, что не стал порно-звездой? Да.
— Кризис после окончания жизни? Это ужасно, Майлз.
— Тогда почему ты так стараешься не улыбаться?
— Смех над шуткой не оправдывает саму шутку.
— Соглашайся не соглашаться. Если шутка заставляет тебя смеяться, значит, она сделала свое дело. Тебя бы волновало, как был построен твой дом, если бы он выглядел великолепно и выполнял свою работу? Нет, ты просто была бы счастлива, что у тебя есть дом.
— Если бы стены были полны убитых детей, меня бы это немного волновало.
Харпер вошла на кухню с несколько растерянным выражением на лице. Она была немного моложе меня… лет двадцати пяти или около того, но я не мог точно вспомнить. Она носила короткие волосы в таком стиле, что они завивались у основания подбородка. Она также была высокой. Рост Чемберсонов зависел от генов, по крайней мере, по мужской линии. И Харпер получила их изрядную долю.
Она посмотрела на меня, затем сосредоточилась на моем пальце, который все еще был покрыт сливочным сыром.
— Ты знаешь, как делается сливочный сыр? — спросила она.
Я ждал, что она мне скажет.
— Тебе лучше не знать, иначе ты бы это не ел.
Я дочиста облизал палец, затем пошевелил бровями.
— Люди ведут себя так, как будто невежество — это плохая вещь. Я думаю, что невежество — один из лучших подарков, который вы можете кому-то преподнести.
Рей фыркнула.
— Ты правда так думаешь, не так ли?
Харпер смотрела на мой блестящий палец с нескрываемым отвращением.
— Пожалуйста, помой его.
Я ткнул им в ее сторону и начал продвигаться вперед.
— Зачем? Боишься, что мои слюни попадут на тебя?
Она попятилась, широко раскрыв глаза.
— Прекрати.
— Я не могу. Я должен… прикоснуться…
Она развернулась и попыталась выбежать из кухни, но неправильно рассчитала, где находится дверь. Она врезалась лицом в стену и плюхнулась на задницу.
Рей втянула в себя воздух и бросилась на колени рядом с ней.
— Ты можешь принести мне полотенце? У нее идет кровь из носа.
Я бросил в их сторону кухонное полотенце.
— Я приму на себя по крайней мере половину вины за это. Прости, Харпсистер.
— Ты возьмешь всю вину на себя, — хрипло произнесла Харпер, как будто за последние несколько секунд у нее заложило самый большой в мире нос.
Дверь открылась, ударив Харпер по ноге.
Она отползла назад, схватившись за колено и поморщившись.
Кингстон взглянул на царивший хаос и опустился на колени.
— Черт. Подожди, почему у нее идет кровь из носа? — Он устремил на меня ледяной взгляд.
Я поднял руки вверх, олицетворяя собой невинность. Кингстон всегда был немного чересчур напыщенным. Кроме того, он до смешного защищал свою сестру, и если бы он узнал,
