позвонить в скорую и полицию, Саш.
– Нет… прошу… – меня затопило отчаяние. – Не надо, прошу… Не надо…
– Надо, милая. Все будет в порядке…
– Это я виновата… я разрушила тебя… Я… Возвращайся к сыну… к себе… умоляю.
Он не слышал. Он позвонил. Он все рассказал.
Я обняла его руками и больше не отпускала. Я слышала, как он говорил с подругой. Слышала, что она забрала моего сына и ушла, что-то и мне сказав. Коля тоже был рядом… Но мне было на все плевать. Я обнимала его и не могла отойти.
Я говорила ему, как виновата, как сильно сожалею. Но это ничего не могло решить. Полиция, скорая, скопление людей.
Нас увезли. Разделили, с трудом оторвав меня от Олега. И начались вопросы… вопросы… вопросы.
Происходили нестыковки. Потому что я говорила им, что этот подонок был осужден, но они не понимали, о чем речь. Все, что у них на него было это штрафы за превышение и за тонировку на его крутом мерсе. И те, датировались полуторагодовалой давностью.
– Так вы решили, по вашим словам, парню, который вас изнасиловал, – слово было сказано с такой интонацией, будто я насиловала, – отомстить?
– Что? – я не могла поверить, что слышу подобное. Разве девушка может придумать такое ужасное деяние для себя и повесить это на себя. Что он вообще знает о насилии?
– Знаете, по вашей версии событий, ничего не сходится. А вот по нашей идеально. У вас ребенок есть, гражданка Гринёва. И если это был его отец, то полагаю, парень не поверил в вашу порядочность и скрылся на длительное время. А как только появился, вы его выследили и попытались поговорить с вашим… другом. В итоге конфликт и смерть в результате драки.
– Да как вы смеете? Этот подонок изнасиловал меня, – громко стала выдавать ему правду, не понимая, что она им не нужна. – Я проходила психологическое лечение. Узнала о беременности и родила ребенка. Моя мать занималась всеми делами, связанными с судом. Я дам вам имя следователя, психолога, моей матери, и номер участка. Но одно я знаю точно, его посадили и почему он на свободе ВАМ предстоит узнать.
– Посадили? Он по данным, что у нас есть был за границей ровно год и три месяца. Он вернулся два дня назад.
– Не может… Нет…
Тут произошло кое-что странное. Но мужчина напротив перестал грубить. Он налил стакан воды, потому что я снова была на грани истерики, и дал салфетки.
– Расскажите заново, как все было.
Я рассказала все с того самого начала, когда был день рождения одногруппницы. Я вспоминала даты, время, фамилии и разные тонкости. Как такое забыть? Я помнила все. Даже несмотря на то, что хотела забыть и никогда не вспоминать.
– Всем занималась мама. Я смогла пройти осмотр у врача, ответить следователю на вопросы несколько раз. Показать на видео с камер видеонаблюдения клуба насильника, а потом и на фото, когда установили его личность. И все. Остальное взяла на себя мама, а я ушла на лечение. Я боялась идти в суд, видеть этого человека. А когда узнала, что беременна, уже все закончилось.
– Суд длился, что пару месяцев?
– Мой срок был четыре месяца. К тому моменту мама сказала, что его посадили надолго. На самом деле это все, что я хотела знать.
Я рассказала и то, что было недавно. Пару часов назад. Или больше. Не знаю, сколько на самом деле прошло времени.
После того, как я закончила он молчал, а куча листов его блокнота была исписана.
– Скажите, – обратилась к следователю. – Что будет с Олегом?
– Сложно сказать, и не от меня это будет зависеть.
– Прошу вас. Он просто помог. Этот ублюдок стал тащить меня… Сказал, что ему мало… Говорил про какие-то деньги… Прошу вас…
– Я все записал. Но это дело будет либо сложным, либо очень простым. Нам нужно поговорить с вашей матерью. И узнать все о деле, о вашем… Вашем деле в прошлом.
– Он не виноват… – слезы стали стекать по щекам. – Он не виноват.
Мужчина больше ничего не сказал. Он вышел. А через время меня отпустили, сказав подписать разные бумаги.
– А Олег?
– Его не выпустят.
– То есть как? Что значит…
– Он убил человека, Александра. Его не выпустят.
– А… Боже мой…
Я не разбирала дороги. Я не видела ничего вообще. Слезы стояли в глазах, и я просто шла прямо.
Кто спросил все ли со мной хорошо, но я шла дальше. Ударяясь о стены, столы… я ощущала себя ничтожеством. Он сказал, что все будет хорошо… Но не уточнил, с кем и когда будет это хорошо.
Я виновата. Я виновата перед ним… его сыном… матерью…
– Боже… – меня затошнило, и я поспешила в туалет, опустошая и без того пустой желудок.
Мне было страшно смотреть в зеркало. Поэтому я просто умылась и вышла. А там в коридоре встретилась с… мамой.
– Как ты могла?
Глава 28
Олег
Когда я представлял себе встречу с ублюдком, надругавшимся над Сашей, я знал, что ударю его… не один раз. Я знал, что меня будет сложно остановить. Я понимал, что способен ради нее на многое, если не на все.
То, что передо мной был он, я не сомневался. Шок не то слово, которое я испытал, увидев его на свободе буквально через год с небольшим после случившегося. Я не спрашивал Сашу о сроке, который ему дали, но явно не год за то преступление, что он совершил в отношении ее. А это значит, что сукин сын ходит спокойно по улицам после того, что просто-напросто почти убил в ней девочку, которой она была в свои двадцать один, девушку, которой она становилась и, как следствие женщину, которой стала.
Он улыбался мне в лицо, хватая ее за руку. Я не могу представить, что он ей сказал. Я не представляю и того, что она испытала, увидев этого выродка. Я видел ужас в ее глазах. Я никогда не видел такого страха в людях. Ни разу в жизни и это все решило.
Он был счастлив, увидев ее, и, возможно, желал повторить.
Я ударил. Это единственный рефлекс, который был готов в тот момент активироваться.
И я не стану прятаться. Я даже не уверен, что мне жаль. Я сожалею, что меня не будет рядом с сыном, моей семьей и Сашей из-за такой мрази. Потому что правосудие… Вот о чем я сожалею, но не о том, что сделал.
Он
