по щеке, смутилась и сосредоточилась на еде.
– Это потрясающе, – признался я спустя некоторое время.
Отодвинул тарелку, сыто откинулся на спинку стула и довольно прикрыл глаза.
– Я жду десерт, – напомнил я, многозначительно глядя на ее грудь.
– Мы только поели.
– И что? От тебя больших физических нагрузок я сегодня не потребую. Рори, вот ты китайский алфавит знаешь?
Кажется, я смог ее огорошить.
– Нет.
– А я знаю, как рисовать его языком, – мурлыкнул я.
До нее дошло, Аврора покраснела, тяжело задышала и облизнула губы.
– Да и хрен с ним, с бельем, все равно потом снимать, – философски решил я.
Поднялся, подхватил свою жену, взял на руки и понес в спальню – доказывать, что я любимый, а она желанная.
Роберт
– Дава, осторожнее, – прорычал я, – Рори эту вывеску полтора месяца выбирала, а потом еще месяц ждала. Одна лишняя царапина, и нет у тебя больше брата!
Давид заржал и развернулся к своим пацанам:
– На вывеску не дышать!
Давид уже лет пятнадцать занимался строительством и ремонтами, что позволяло достойно кормить семью и иногда помогать мне с отделочными работами. Как в тот день, когда Аврора наконец получила документ, что она единоличный собственник нового здания, и в тот же день чуть не поскакала сама все ремонтировать, прихватив по дороге второго ниндзя-строителя – Катерину.
Пришлось напоминать жене, что она жена, и делить обязанности. По-семейному. Она генерирует идеи, я исполняю.
И все было бы здорово, если бы Аврора не нервничала из-за каждой мелочи. Все должно было быть идеально – от пола до потолка. Неделю она выбирала цвет стен, еще две недели они с Катериной, как два маньяка, мониторили сайты с мебелью, а с Диночкой – с кофейными аппаратами.
Я в этот сумасшедший дом не вмешивался, но жену приходилось периодически тормозить и уточнять, как она вообще дожила до тридцати, если нервничала буквально из-за каждой ложечки, салфеточки, чашечки.
Я бы на ее месте давно сам в клинику неврозов сдался, а она у меня кремень, даже глаз не дергался.
В итоге Рори выдала мне дизайн-проект, где скрупулезно прописала все – от оттенков краски до артикула на сайте кафеля на пол. А дальше я уже взял командование на себя и отстранил ее от ремонтных дел от греха подальше. Иначе доведет себя, меня и пацанов.
– Как семейная жизнь, Роб?
Дава дал отмашку пацанам идти на обед и присел на табуретку. Я сел прямо на мешки с цементом и разулыбался, как дегенерат в маниакальной стадии.
Брат понимающе улыбнулся и огорошил:
– Знаешь, что я думаю? Может, нам с Юлькой второго родить, а?
– Рожайте, – согласился я, – Артур уже большой, самостоятельный. Так сказать, ушел в свободное плавание.
– Не смешно в нашем возрасте?
– Дава, тебе не похер? – без обиняков спросил я.
– Мне похер, а вот Юлька волнуется.
– А она уже? – я жестом показал на себе округлившийся живот.
– Не, я только предложил. А она ругается, мол, младший ребенок и внук примерно одного возраста будут.
– Женщины, – вздохнул я, – они любят найти проблему на ровном месте и увлеченно ее решать.
– Ага. Собираются группами подружек по интересам.
– Это женская секта, нам не понять. Рори без конца со своей Катериной на телефоне что-то решает. То мебель они друг другу выбирают, а вчера обсуждали, как обойти конкурента. И знаешь, вариант проклясть его род до седьмого колена и наслать импотенцию был одним из самых гуманных.
Дава понятливо ухмыльнулся, потер лицо ладонями и посмотрел в окно.
– Ты счастлив, брат?
– Как придурок, – признался я. – Знаешь, я всегда думал, что женюсь на ком-то, похожем на твою Юльку, или на нашу маму. Тихой, домашней, хозяйственной. А получил аристократку – бизнесвумен, с которой никогда не скучно и которую хрен дома найдешь. Но мне нравится, что у нее свои интересы и она не живет моей жизнью. У нее глаза горят, когда она говорит про работу вечерами. Мы готовим ужин, а она все время что-то рассказывает, а недавно даже призналась, что я был прав.
– Ты хоть извинился? – заржал Дава. – Сказал, что не хотел быть прав?
– Дважды, – серьезно кивнул я.
И мысленно добавил, что потом еще раза три в другой обстановке. Рори менялась. Медленно, но я видел, как рушатся все ее принципы и она все чаще приходит ко мне за советом или помощью, звонит поделиться чем-то, что считает важным.
И я всегда брал трубку, всегда! Улыбался счастливым слоном, понимая, что завоевал ее доверие. Она доверяла мне как своему мужчине и все чаще пряталась за моей спиной от житейских тревог. Сначала робко, словно пробуя на вкус, а со временем все чаще.
Мы не пытались друг друга сломать или подстроить. Мы учились принимать недостатки друг друга и влюбляться в них. Я вдруг полюбил расставлять кружки по размерам, а Рори – готовить. Потому что я так нахваливал каждое ее блюдо, что, наверное, мне все соседи тихо завидовали, думали, что я женился как минимум на шеф-поваре какого-то суперкрутого ресторана.
Когда Аврора тем же тоном, что и я, громко восхищалась тем, что я сам сложил свои носки в корзину для белья, я понял, что женщина у меня не только красивая, но еще и умная и проницательная.
День, когда она впервые попросила о помощи, я запомнил надолго и расстарался вовсю. Ей нужно было передвинуть стол, а в итоге мы сделали полную перестановку мебели под ее вкусы и удобства.
Мне несложно, ей приятно.
Но больше всего я любил выходные дни, когда нам обоим никуда не нужно было бежать. До обеда валяться в постели, смотреть фильмы и жить скучной жизнью супругов. Слипнуться вдвоем под одеялом, включить ее любимый сериал и не досмотреть до конца ни одной серии, потому что какой, нафиг, фильм, когда у меня такая жена, что все внутри плавилось от одного ее прикосновения.
С ней я впервые в жизни понял, что такое быть по-настоящему любимым, желанным и единственным. Нет, меня любили и желали до этого, но не так. Аврора умела любить и отдавать. Мы оба успели приобрести жизненный опыт, твердо знали чего хотим и умели об этом говорить.
– Парни, погнали, – Дава поднялся и снова взялся за молоток.
Пацаны бегали на улицу курить после плотного обеда и вернулись сытые и довольные. И сразу же взялись за вывеску, которая, по задумке моей жены, должна была красоваться на свободной стене. Она туда еще полочек заказала и какой-то зелени.
Мы
