все, что они для меня сделали и пойду своей дорогой.
Эту мысль я встречаю с энтузиазмом. Она похожа на план.
– Если что-то пойдет не так – позвони, – распоряжается Север, останавливая автомобиль возле гостиничного входа.
– Ты имеешь в виду, сегодня или вообще?
– Сегодня и вообще.
– Ты, кстати, так и не ответил. – Я одариваю его многозначительным взглядом. – Ждать мне тебя или нет?
– Не знаю пока, – произносит он сосредоточенно. – День предстоит сложный.
– Ясно.
Потянувшись через консоль, я касаюсь губами его щеки, и, не удержавшись, целую по-настоящему. Опустив ладонь на мою поясницу, Север, пусть и с небольшой заминкой, отвечает на поцелуй, возвращая недавнее состояние эйфории.
В вестибюль отеля я захожу с улыбкой до ушей и, остановившись, растерянно оглядываюсь, поняв, что напрочь забыла о цели своего визита. Если с влюбленностью люди глупеют, то я, судя по всему, в Севера влюблена без памяти.
Проводив глазами удаляющуюся фигуру малой, я надавливаю на педаль газа и достаю сигарету. Никотин успокаивает мысли, а это то сейчас нужно. После минувшей ночи в голове царит хаос.
– Да, Шаман. – Ткнув в загоревшийся дисплей, я открываю окно, чтобы выпустить струю дыма. – Не отвечал, потому что занят был. С кем, не твое дело. Нет, не подхвачу. Сейчас в офис заеду, а потом покачу на зону. К кому? А ты сам догадайся.
59
– К Олябьеву, – сообщаю я подошедшему охраннику. – Сотников должен был предупредить.
– У меня в списке посетителей к нему нет, – буркает он, глядя на меня с нескрываемым недовольством. – И на сегодня визиты окончены.
Сев на металлический скамью, накрытую холщовой тряпкой, я вытягиваю ноги. Вечно здесь все через одно место, к кому не обратись.
– Так звони и уточняй. На два часа назначена встреча.
– Фамилия ваша как? – После небольшой заминки охранник прикладывает трубку к уху. – Вдруг Виктор Эдуардович спросит.
– Скажи, что Север приехал. Он в курсе.
Спустя десять минут меня заводят в комнату для свиданий. Конкретно в этой я не был ни разу, но интерьер настолько знаком и привычен, что передергивает сразу. Узкая шконка с продавленным матрасом, прожжённый окурками журнальный стол, старый взбугрившийся линолеум.
Прикурив сигарету, я задумчиво рассматриваю пыльные разводы на окне. Вот-вот произойдет встреча с человеком, которого я когда-то безмерно уважал.
Владимир Олябьев, в узких кругах известный как Мудрый, не зря получил свое прозвище. У него был редкий дар в кратчайшие сроки находить рациональное решение проблемы и уметь доходчиво его донести его публике. Сколько не крути другие варианты, все равно придешь к тому, что предложенный Мудрым план – самый лучший.
Но на этом его таланты не заканчивались. Еще Мудрый умел гениально обращаться с цифрами. Каждый, кто был свидетелем тому, как он сходу составлял план долгосрочных инвестиций, озвучивая прогнозируемые суммы прибыли, позже с благоговением рассказывали об этом на каждой пьянке. По этой причине, Дядя Витя, как звали нашего старшего, всегда с ним советовался. Пусть формально Мудрый никогда не принадлежал ни к «Верхам», ни к «Ростовским», он был важной их частью. Он часто присутствовал на сходняках и его авторитет в криминальных кругах был неоспорим.
С протяжным скрипом дверь распахивается, и в комнату заходит он. Затушив окурок в пепельнице, я снова чиркаю зажигалкой. Мудрый постарел, похудел, но взгляд остался таким же острым и цепким.
– Какие люди у меня в гостях, – медленно произносит Олябьев, не выдавая ни страха, ни удивления. – Рад видеть, Север. А я уж думал, ты давно сменил страну проживания.
– Неужели на зоне радио больше не вещает, – без улыбки осведомляюсь я, – и ты не в курсе новостей?
– Посетители ко мне не ходят. Только дочь.
– Что неудивительно. – Я протягиваю ему раскрытую пачку. – Будешь?
Мотнув головой, Мудрый опускается на шконку.
– Благодарю. Бросил. За здоровьем слежу.
Я глубоко затягиваюсь. Встреча с ним лицом к лицу поднимает со дна задремавшие воспоминания, вплоть до запахов и голосов. Удивительная вещь память. Так до хрена в себе хранит, но особо бережно то, о чем мечтаешь забыть.
– Помнишь нашу последнюю встречу, Мудрый?
Олябьев морщит лоб, будто обдумывает мой вопрос, и пожимает плечами.
– Нет, не помню. Старый стал.
– Я стоял перед тобой на коленях. – Я зло выдуваю в него плотную струю дыма. – Умоляя вернуть деньги, который ты спиздил, и остановить полугодовую резню.
– Мой ответ остается тем же. – Мудрый меряет меня сочувственным взглядом. – Я здесь не причем. Ищите крысу среди своих.
В ушах поднимается шум. Сжав кулаки, я машинально шагаю к нему с намерением размазать. Спустя столько лет он продолжает думать только о бабках и бессовестно врать.
– Ублюдок – слишком мягкое для тебя слово. Какой ты, блядь, Мудрый. Обычная сявка.
– Продолжишь в таком духе, я постучу в дверь и меня уведут. – Олябьев смотрит себе на ногти. – Не трать мое время, Север. Угрожать тебе нечем, доказательств, что общак увел я, у тебя, я тоже нет. К пропаже денег я не причастен. Мне жаль твоего отца и пацанов тоже жалко. Как дети мне были. Ищите крысу среди оставшихся в живых. Как видишь, если ты включил диктофон в расчете на чистосердечное – то зря.
– Диктофон я не включал, но с собой кое-что принес.
С этими словами я подхожу к нему и сую под нос экран телефона.
– И не смей, сука, ни пацанов, ни отца моего трогать. Посмотри-ка немного, затем поговорим.
60
Хватает нескольких секунд, чтобы лицо Мудрого побагровело, а глаз задергался. Я уже стал забывать об этой его особенности. Когда ему что-то сильно не нравилось – начинался нервный тик.
– Думаю, тебе хватило. – Я забираю телефон из его рук и прикуриваю сигарету.
– Это не моя дочь. – Не глядя на меня, Олябьев крутит головой. – Линда замуж выходит. На хера ты ей сдался.
– Выходит, она не такая послушная, как ты считал. Я бы даже сказал, совсем не послушная.
– Убью, сука! – Резко вскочив, Мудрый заносит руку, но недостаточно быстро, чтобы не суметь ее перехватить.
– Уймись, папаша. – Я намеренно не сразу его отталкиваю, чтобы иметь возможность посмотреть в глаза. – А то сейчас сюда конвоиры сбегутся, и мы не успеем договорить. Теперь ты знаешь, что это и в твоих интересах.
– Ты это смонтировал, – выплевывает он, тяжело дыша мне в лицо.
– Не смеши. Стал бы я с такой херней заниматься. А то, что Линда ни разу обо мне не упоминала, должно навести тебя на определенные мысли. За время твоей отсидки малая выросла и больше тебе не доверяет.
Отпихнув его
