увидела, как у него подрагивает челюсть.
— Что с тобой, Джемма?
— Зачем ты это делаешь? — Он пытался причинить мне боль? Как он мог задать мне этот вопрос, зная, что у меня нет ответа?
— Где ты находишься? — повторил он.
Нигде. Я закрыла рот и вздернула подбородок. Разве мы недостаточно занимались этим прошлой ночью? Неужели ему действительно нужно было затевать ссору, когда я была в нескольких секундах от того, чтобы оставить его в покое?
Истон шагнул вперед, сокращая расстояние между нами, и поднес руку к моей щеке. Затем его голос понизился почти до шепота.
— Где ты, Джемма?
Нежность его прикосновения растопила мой гнев.
— Я не знаю.
— Догадайся.
Я пожала плечами.
— На ранчо?
Истон покачал головой, и, черт бы его побрал, это разбило мне сердце.
Я попыталась отстраниться, но он прижал меня к себе.
— Ист…
— Со мной. — Он прижался своим лбом к моему. — Тебе здесь хорошо, рядом со мной.
У меня вырвался всхлип, за ним еще один, и, когда слезы потекли по моему лицу, он притянул меня в свои объятия.
— Я не хочу уходить.
— Тогда возвращайся домой. Пожалуйста.
— Я думала, ты не собираешься умолять меня остаться.
— Позволь мне перефразировать. Возвращайся. Домой. Я не прошу. Я отдаю приказы.
Я смеялась и плакала, зарываясь в его рубашку, пока он крепко обнимал меня.
— Я не хочу, чтобы ты уходила, Джем. Останься.
— Хорошо, — прошептала я.
Напряжение в его теле исчезло, и он ослабил хватку настолько, что смог поймать мои губы.
Он провел языком по шву и поцеловал меня медленно и нежно. Возможно, это был самый приятный жест из всех, что он когда-либо делал, но у меня голова шла кругом, и было трудно сосредоточиться на вкусе его языка и тепле его дыхания.
Как это произошло? Неужели он действительно примчался ко мне на своей лошади — на своей долбаной лошади — и теперь я его целую? Это был один из тех моментов, которые я прокручивала в голове долгие годы и все еще не верила, что это происходило на самом деле.
Когда он оторвался от моих губ, я изучала его лицо, пытаясь понять смысл всего этого.
— Почему? Что заставило тебя передумать и пойти за мной?
— Я был в конюшне, злился на тебя. Я не должен был там быть, но сегодня утром у моего грузовика спустило колесо, и вместо того, чтобы попросить помощи, я вернулся пешком.
— Потому что ты злился на меня, — пробормотала я.
— Ага. Ну, я просто шел и случайно увидел. Там была ты. Плакала и… — Его глаза превратились в темно-шоколадные лужицы. — Мне больно видеть, как ты плачешь.
И он поехал за мной.
Должно быть, он направился прямо от конюшни к шоссе, потому что по прямой это был самый быстрый путь с ранчо. К счастью для меня, дорога изгибалась и петляла, иначе я бы его не заметила.
— Я не хочу заманивать тебя в ловушку, — сказал он. — Вот почему я не просил. Вот почему я сказал то, что сказал прошлой ночью. Ты и так достаточно натерпелась. После того, как ты рассказала мне о своей матери, я подумал об этом и просто… я не хочу, чтобы ты жила там, где тебе не хочется быть.
Так вот почему он стал таким странным после моего признания? Не из-за того, что я ему рассказала, а потому что он беспокоился за меня.
Он был готов отпустить меня, потому что хотел, чтобы я была счастлива.
— Я люблю тебя, — выпалила я.
— Я люблю тебя. — Он ухмыльнулся. — Я чертовски люблю тебя, женщина. Я собираюсь жениться на тебе. У нас будут дети. Я буду с тобой ругаться. Я буду целовать тебя каждое утро. И каждый день показывать тебе, что именно здесь твое место.
Я хотела этого. Каждое слово. Каждое обещание.
— Ты спрашиваешь выйду ли я за тебя замуж?
Он приподнял бровь.
— Разве я спрашивал?
Я рассмеялась и встала на цыпочки, чтобы запечатлеть поцелуй на его губах.
— Давай представим, что ты спросил, и я сказала «да».
Улыбка Истона растянулась на его лице. Это была самая искренняя, неподдельная улыбка, которую я когда-либо видела у этого мужчины, и она мгновенно заставила меня улыбнуться в ответ. Он позволил мне оценить эту улыбку лишь на секунду, затем его губы снова прижались к моим, и в нашем поцелуе не было ничего сладкого. Это был всепоглощающий поцелуй. Клеймящий. Претендующий.
Я принадлежала ему. Я принадлежала ему.
Хаос, который я испытывала, ну… целую вечность, казалось, просто рассеялся.
Истон целовал меня до тех пор, пока у нас обоих не перехватило дыхание, затем он отпустил меня и указал подбородком на «Кадиллак».
— А теперь возвращайся в машину, пока не замерзла. Мне нужно отвезти Пазла в конюшню, потом встретимся дома.
— Хорошо. — Я кивнула, не решаясь отпустить его, потому что не хотела, чтобы он уходил.
— Вот. — Он поднял палец, а другой рукой полез в карман джинсов, доставая ключи. На кожаном ремешке висели четыре ключа и черный брелок. Он открутил единственный латунный ключ и вложил его мне в руку. — Это твой.
Я уставилась на него у себя на ладони, и комок в горле вернулся.
Он дал мне ключ от своего дома.
Большинство людей не потеряли бы дар речи, увидев ключ. Но я не относилась к большинству людей.
Всякий раз, когда мне нужен был дом, я выходила и находила, строила или покупала его сама.
А Истон только что подарил мне свой.
Он поцеловал меня в лоб и прищелкнул языком, обращаясь к Пазлу, который даже не сдвинулся с того места, где его оставили. Быстро вскочив в седло, Истон поскакал по дороге, не теряя времени, направляясь к конюшням.
Я забралась обратно в свою машину, сжимая в руке ключи Истона, и поехала к его дому.
Улыбка тронула мои щеки, когда я заехала на его подъездную дорожку, паркуясь перед гаражом. Лондин это должно было понравиться. Кэтрин тоже. Как и Бенджамину, хотя я все равно собиралась отправить его и Тейлор на Бали.
Я решила оставить свой чемодан в багажнике — Истон занесет его позже — и поднялась по ступенькам крыльца к главному входу, вставляя ключ в замок. Я задержала дыхание, поворачивая бронзовую ручку, не зная, чего ожидать по ту сторону двери из орехового дерева. Но когда я переступила порог, у меня отвисла челюсть.
Дом Истона был великолепен. Открытая планировка позволила мне увидеть просторную кухню. Она плавно перетекала из столовой в гостиную, обставленную
