с ним, как сказал папа.
Что должен вычеркнуть его из своей жизни.
Но как, блять, я смогу это сделать, когда он так на меня смотрит? Я становлюсь чертовски твердым, чем больше он наблюдает за мной с этим безраздельным вниманием, его взгляд скользит от Джереми ко мне.
Длинноногая блондинка хлопает его по плечу, он переводит взгляд на нее и натягивает улыбку, после чего она бросается в его объятия. Он обнимает ее в ответ.
Мои глаза сужаются при виде его руки на ней.
Это следующая Клара? Она не похожа на Клару. Более утонченная, более счастливая и определенно не дешевка.
Я почти уверен, что видел ее раньше, но где…?
Да кому какое дело? Он использует кого-то другого для своего дурацкого публичного имиджа. Не дай Бог, чтобы этот гребаный мудак действительно признал, что он гей, или би, или как там его, и смирится со своим гребаным «я».
— Николай! — Джереми возвращает мое внимание к себе и хлопает меня по щеке тыльной стороной ладони. — Куда ты, блять, подевался, чувак?
Куда-то в нехорошее место.
— Эй, Джер?
— Да?
— Ты остановишь меня, если у меня возникнет безумная идея об убийстве невинных девушек?
Его губы приоткрываются. Джереми — настоящий принц мафии, который не колеблется перед тем, как причинить боль, но он смотрит на меня так, будто я Безумный Шляпник.
— Каких девушек ты думаешь убить, Нико?
— Всех, кто встанет на моем гребаном пути к тому, чего я хочу, — мой взгляд снова устремляется в толпу, но его там нет.
Место рядом с блондинкой пустует, поскольку она отпивает из банки пива и присоединяется к бурным аплодисментам.
Куда, блять, подевался этот мудак?
А знаете что? Это даже хорошо.
Лучше мне его не видеть, когда я в таком состоянии.
Это, блять, отлично.
Может быть, если я воспользуюсь привычкой Брэна все отрицать и буду долго врать самому себе, то в конце концов смогу поверить в эту ложь.
Как только бой возобновляется, я снова вцепляюсь Киллу в глотку. Я избиваю его до полусмерти, а он принимает это с дразнящими ухмылками и провокационными словами, словно хочет высосать из меня энергию и дать себя убить.
К тому времени, когда бой заканчивается абсолютным уничтожением моего кузена, толпа приходит в ярость. Мое имя отдается эхом, но этот восторг не касается моей кожи.
Ничто, блять, не касается.
Я бегу в раздевалку, мои плечи напряжены, а в горле пересохло. Каждый глоток словно медленно разрезает мои внутренности, сворачивая и скручивая их в огромную лужу чертовски красного цвета.
Когда мой разум выходит из-под контроля, насилия обычно бывает достаточно, чтобы вернуть меня в прежнее состояниее. Но не в этот раз.
На этот раз я хочу выкинуть это из своей гребаной головы.
Мой кулак врезается в шкафчик, оставляя огромную вмятину в металле, и я тяжело дышу, мои выдохи отдаются вокруг меня, как звериное рычание.
Вспышка света в углу привлекает мое внимание, и я беру телефон, чтобы найти череду сообщений ни от кого иного, как от моего цветка лотоса. Сердце бьется быстрее и сильнее, натягивая веревки, которые удерживают его на месте.
Первое сообщение пришло вскоре после того, как я вышел из раздевалки на ринг.
Брэн: Я слышал, ты собираешься драться сегодня. Можешь не делать этого?
Ладно, слушай. Я не хотел тебя игнорировать. Просто не знал, что сказать. Это странно — просить парня трахнуть меня.
Я не имею в виду, что ты странный. Правда. Хотя это так. Но дело не в этом. Я пытаюсь сказать, что ты не странный из-за своей ориентации. Прошу прощения, если это прозвучало так. Я просто хотел сказать, что для меня это странно. Я не привык к этому.
Я приду к тебе сегодня вечером. Если хочешь. Только не выходи на бой, пожалуйста.
После этого он перестал писать и, вероятно, отправился сюда.
Его следующие сообщения появились только сейчас.
Брэн: Итак, ты все-таки дрался, и выглядел так, будто тебе это нравилось. Должен ли я расценивать это как «нет»?
Знаешь что? Я еду к тебе домой. Ты же сам сказал, что это свидание.
Ах, блять.
К черту все.
К черту. Меня.
Я знаю, что должен оттолкнуть его. Я действительно, действительно должен. Но он так чертовски неотразим.
Похоже, мой цветок лотоса встретится с сумасшедшим Николаем.
Боже, спаси его душу.
Или, точнее, его тело.
Брэндон
Может, мне стоит уйти.
Эта мысль приходит мне в голову уже в десятый раз с тех пор, как я приехал в пентхаус Николая.
Оставив свою Теслу на парковке, я подумывал о том, что не стоит вторгаться в его дом. Это просто невежливо.
Но был и другой вариант — ждать в холле, где любой может войти и увидеть меня.
А это недопустимо.
Войти внутрь было безопаснее. Если он разозлится из-за этого, тогда, что ж, ему стоило сменить код.
Или не просить меня приходить сюда по десять раз в день, как мантру.
И все же мне не по себе, когда я сижу на диване, и мое беспокойное дыхание прерывается лишь скрипом кожи подо мной.
Его квартира просто огромна по сравнению с остальными квартирами на острове и, несомненно, считалась бы пентхаусом где-нибудь в Лондоне.
Обстановка современная, элегантная и чистая. Все в идеальном состоянии, а украшения кажутся нетронутыми, возможно, потому что это новое здание. Не думаю, что он живет здесь большую часть времени, учитывая отсутствие жизни в этом месте.
Чувствуя, что мне становится немного душно, я стягиваю с себя куртку и аккуратно кладу ее на подлокотник кресла. Я бы предпочел повесить ее на вешалку, но не хочу, чтобы он чувствовал, что я нарушаю его пространство.
Я также разулся при входе, чтобы ничего не испачкать.
На днях я был слишком занят, чтобы помнить о хороших манерах. Не то чтобы сегодня я был в лучшем расположении духа, но его здесь нет, так что…
Я провожу рукой по лицу и смотрю на пасмурное небо сквозь прозрачный потолок. Что я делаю, серьезно?
Это неизбежно приведет к катастрофе, которая, несомненно, подтолкнет меня избавиться от боли.
Это будет больно. Снова.
Это заставит черные чернила погрузиться в меня и затечь в самые темные уголки моей души.
И все же я не могу пошевелиться.
Да и не хочу.
Я поднимаю телефон и смотрю на сообщения, которые отправил
