я не знаю? — воскликнула я, уже не обращая внимания на то, что мы стоим в толпе любопытных зевак, которым только за радость получить новую порцию зрелищ, эти не раздумывая выгребут все одной здоровой ложкой. — Может то, что ты на меня тоже поспорил?
— По-моему это не то место, где нам стоит это обсуждать, — спокойно ответил, аккуратно подхватив меня за локоть и направив в сторону выхода. — Давай выйдем и спокойно поговорим.
— Я хочу услышать твой ответ прямо сейчас, — требовательно настояла, сдерживая внутри рвущуюся истерику.
Мне сложно объяснить, что творилось со мной в этот момент. Сейчас я чувствовала только боль и обиду за Катю и даже не могла представить, как она смогла пережить весь этот ужас. Внутри меня извергался вулкан гнева и ярости, растекаясь горячей лавой по венам, а на передовой дикое раздражение от осознания того, что они продолжают играть в эти игры даже после всего, что случилось с Беловой, и вполне возможно, что я — их новая цель.
— Я отвечу на любые твои вопросы только тогда, когда мы окажемся наедине, — сдержано произнёс, и после его слов в зале вновь зазвучала громкая музыка, из-за которой теперь было сложно продолжать разговор, поэтому я послушно поплелась за ним, когда он крепко схватил меня за руку и, растолкав впереди нас толпу, уверенно направился к выходу.
— Ответь мне, ты спорил на меня? — опять повторила свой вопрос, когда мы оказались отрезаны от громких звуков.
— Все, что я тебе сегодня сказал, это правда, — Увильнул от прямого ответа, заглянув в глаза, и сглотнул заметное волнение.
Я заметила, как тревожно запульсировали его зрачки, как дёрнулся кадык и напряглись мышцы.
— Артём, спор был? — сказала уже тише, почувствовав, как туго стянулись в узлы мои крепкие нервы, догадываясь о том, что правда мне вряд ли понравится.
Шолохов отвел взгляд и ничего не ответил, а мне было уже не нужно. Я все поняла. Поняла, и еле нашла в себе силы промолчать и не вылить на него ушат негатива, который одним моментом заполнил меня с головой.
— Алис, все не так, как ты думаешь, — попытался меня остановить, когда я опрометью бросилась в гардероб, но было уже поздно.
Конечно я была на него зла, внутри творилось что-то непонятное и противное, в ушах шумело, все тело трясло, но мое состояние — это последнее, что сейчас меня волновало. С этим я как-нибудь справлюсь, разберусь, но это будет после… После того, как я найду Катю. Вот кому сейчас по-настоящему плохо.
В комнате Беловой не оказалось, в умывальнике тоже, и чем больше я бегала по корпусу в поисках подруги, тем сильнее меня душила паника. Я несколько раз оббежала всю территорию, еще больше попыток предприняла, чтобы до неё дозвониться, но все безуспешно. А когда после отбоя к нам в комнату вломилась охваченная страхом Заливина, я перестала дышать и чуть не задохнулась от тревоги, пока она не сообщила:
— Алис, там Катя…
— Что с ней? — перебила, не выдержав этой затянутой неизвестности.
— Я только что видела, как она пошла в сторону леса.
— Алис, ты что, правда собралась идти в лес? — забеспокоилась Лера, заметив, как я торопливо натягивала на себя спортивный костюм.
— А разве у меня есть выбор? — ровно ответила, ни на секунду не сомневаясь в своём решении. — Ты же слышала, что сказала Заливина, Белова там сейчас одна в таком состоянии, и я просто обязана ее найти.
— Не глупи. Катя знает этот лес, как свои пять пальцев, а ты… Ты же просто заблудишься там, да еще и в такое время. Ты вообще смотрела в окно, там же ничерта не видно, как ты собираешься ее там искать?
— Во-первых, у меня есть фонарик на телефоне, а во-вторых, Виталина обещала помочь мне в поисках и показать то место, где видела ее последний раз.
— Нет, подруга, так дело не пойдёт, — резво скинула с себя одеяло и подскочила с кровати. — Либо мы идём туда вместе, либо я сейчас же пойду и все расскажу Ларисе Романовне.
— А вот этого делать не нужно, — остановила ее прямым, уверенным взглядом. — Ты останешься в комнате и будешь меня прикрывать, если вдруг кто-то из взрослых заметит наше отсутствие. И, к тому же, если Белочка вернётся, кто мне об этом сообщит?
— И как я по-твоему должна буду это сделать?
— Просто наберёшь мой номер, — пожала плечами, повертев перед Лерой телефоном и, застегнув молнию толстовки, поспешно двинулась к выходу.
— Какая ты все же упрямая, Леденцова! — твёрдо заявила соседка. — Из-за своей упрямости, ты даже не видишь очевидные вещи. Ночью в лесу опасно — это раз! Я почти уверена, что твой телефон там окажется вне зоны доступа — это два. И, наконец, три… Ты действительно думаешь, что этой директорской дочке можно доверять?
На последнем вопросе я остановилась. Взглянув на Леру, ещё раз оценила свои риски и перебрала в голове полученную от Заливиной информацию. Но после короткой заминки, лишь уверенней добавила, полностью подтвердив для себя правильность своих действий:
— У меня нет другого выбора. Катя — моя подруга, и я уверена, окажись я на ее месте, она бы поступила точно так же.
Не дожидаясь ответа и больше не теряя ни секунды драгоценного времени, я аккуратно выскользнула за дверь нашей комнаты, услышав на прощанье громкий вздох безысходности, и осторожно на цыпочках прокралась на крыльцо нашего корпуса, где уже в полной готовности меня ожидала Виталина. Она знала этот лагерь не хуже Кати и смогла вывести меня к тому самому забору окольными путями так, чтобы мы не попали в обзор ни одной из камер видеонаблюдения. После отбоя в лагере стояла оглушительная тишина, и только злой ветер выл и впивался в лицо острыми иголками, пытаясь загнать нас обратно в теплую кровать, в которой сейчас наверняка бы хотелось забраться с головой под одеяло. Территория за забором конечно же была не очищена от снега, и как только мы оказались по ту сторону лагеря, то тут же утонули по колено в сугробах, но нам это никак не помешало двигаться дальше. Мы уходили все дальше и дальше, все глубже и глубже в темный лес, путающий своей неизвестностью. Идти по сугробам оказалось сложно, мы то и дело падали, проваливались, пальцы на ногах поджимались от холода, а руки почти не слушались и все время хотелось спрятать их в карманы, но единственный источник света, который у нас был
