Кстати, сам он домой возвращается вовремя. Всего один раз — и то на следующее утро после нашего разговора, он покинул дом в семь. Думаю, съездил со своей Анжели, чтобы сдать анализы. Это он мне намекнул в тот же вечер.
Да, между нами снова встала стена. Хотела бы я ее разрушить, но... Сама того не желая, отстраняюсь от него все больше, вспоминая его бывшую девушку. Точнее, ее огромный живот.
— Результаты ДНК, — кивает Эмиль на конверт. — Открой и посмотри.
— Сам открывай.
— Арин, я знаю, что там написано. В больницу я поехал лишь из-за того, чтобы сомнений у тебя не осталось. Хорошо хоть, что Байдасаров помог и результаты получил за неделю. Потерял несколько часов на уговоры той безмозглой дряни. Она будто тупее стала из-за беременности. В итоге получилось найти общий язык, но я еле сдержался, чтобы не придушить ее собственными руками.
Я игнорирую его слова. Потому что факт, что Эмиль провел с ней хоть какое-то время, царапает внутренности. В области сердца жжет.
Забираю конверт и сажусь на диван. Мысленно умоляю бога, чтобы ответ был отрицательный. Кошусь на Эмиля, затем прикрываю на секунду глаза. В горле стоит ком.
— Ты сказал мне, что твою Анжели сюда кто-то специально притащил...
— Она не моя, Арина, — обрывает раздраженным голосом. — Прекращай подкалывать меня каждые две минуты.
Глубокий вздох, медленный выдох.
— Это дело рук Глеба и Натальи.
Эмиль лишь усмехается, откидываясь на спинку кресла. Трет ладонью подбородок.
Пробегаюсь глазами по строкам. Останавливаюсь в самом внизу. Веки сами собой прикрываются вновь, а из горла вырывается истерический смех.
Господи... Эмиль был прав. Он никакого отношения к ребенку той Анжели не имеет. Хотя... После того как увидела ее со своими старыми врагами, то я еще больше начала сомневаться в той девушке.
Да только сомнение — как червяк. Попал в мозг и грызет до тех пор, пока человек не подохнет.
— Я знаю. Установил за ней слежку. А про Глеба и его идиотку вообще молчу. Чуть-чуть осталось — скоро они лишатся всего. Потому что они вляпались в грязь по горло. Их ждет немалый срок. А я уж очень постараюсь, чтобы они его получили.
Глава 42
— Что на них раскопал? — оставив бумагу на диване, поднимаюсь и иду к Эмилю. Сажусь на стол прямо перед ним.
Он так и сидит в расслабленной позе. Но уголки его губ еле заметно дергаются. Значит, доволен моим поступком.
— Отец Натальи перешел дорогу не тем людям. А потом продолбал пару важных проектов. Можно сказать, что обанкротился. Весь его бизнес висит на волоске. Да только... Судя по поведению Наташи и Салтыкова... Они ни черта не знают. Глеб в тот же день свалит, узнав, что у его бабы нет ни гроша за душой. Он же из-за денег с ней был.
— Откуда такая уверенность? — тихо уточняю я.
— Я его характер прекрасно знаю, Арина. Знаю, на что он способен ради бабла. А когда их нет... — усмехается.
— И когда ты планируешь раз и навсегда расправиться с ними?
— Очень скоро. Через три дня намечается важная встреча. Вот как раз там и Глеб узнает, что он снова ни на что не способный тип. Посмотрим, какой будет первый порыв. Сейчас он выпендривается своими возможностями. Точнее, совсем не своими. Все принадлежит Наталье. Но очень скоро ее карты будут заблочены. Вот тогда никаких отношений у них с Глебом не останется. Знаешь, не полезь они к нам восемь лет назад... У каждого из нас была бы своя семья.
Желания комментировать слова Эмиля нет. Да и вообще мне не особо хочется их обсуждать. Слишком много чести!
— Я отвезла Эмилию в школу. По пути увидела тачку Натальи, однако... из салона вышла не только она.
— Я знаю, Арин.
— А когда вернулась, так решила проверить, в ресторане ли они. Оказалось, что да. И Глеб с ними.
— Пусть кайфуют. Немного осталось.
Я пристально смотрю в глаза Эмиля. И киваю. Скорее всего, своим мыслям. В информации, которую я преподнесла ему, чем рассчитывала удивить Бестужева, оказывается, он даже не нуждается.
Встаю и наклоняюсь к Эмилю, целую его в колючую щеку и уже хочу отстраниться, как он ловит мое запястье и тянет на себя. Усаживает на свои колени. С годами его эта привычка никуда не делась. Любит он, когда я так близко к нему нахожусь.
— Я соскучился, Волчонок. Надеюсь, больше не будешь вести себя так отстраненно. И смотреть на меня как на врага. Эта неделя была такой нервной... Когда ты такая холодная... Меня наизнанку выворачивает от злости и боли одновременно. Пора нам уже все начать с нуля, не находишь? Пора стать семьей. Настоящей семьей.
— Для начала, Эмиль, надо бы избавиться от тех, кто нам жизнь ломает. И если честно, то я боюсь, что они начнут лезть к дочери. Они ничего перед собой не видят. Я не понимаю их, ей-богу. В них столько ненависти... Ну что мы им сделали, подскажи, пожалуйста. Что мы сделали восемь лет назад? Просто любили, мечтали о спокойствии. Но в итоге...
Из горла вырывается истерический смех. Я вздыхаю, обхватывая шею Эмиля и касаясь его губ своими. Он целует нежно, трепетно. Кладет руку на мой затылок и сжимает его, не дает возможности увернуться. Отпускает только тогда, когда я начинаю задыхаться от его сумасшедшего напора.
— Остановись, Эмиль, — шепчу, когда он скользит ниже, царапая кожу щетиной. — Не надо... У меня шея вся красная будет, и сотрудники сразу же поймут, чем мы тут занимались.
— Да мне похер, — цедит, снова набрасываясь на мои губы, как изголодавшийся зверь. — Хочу тебя. Прямо сейчас и здесь.
Его слова будто отрезвляют. Отстраняюсь и заглядываю в синие глаза — они стали темнее от возбуждения. Мы в офисе неоднократно занимались сексом, не отрицаю. Однако у меня на сегодня совсем другие планы, и поддаваться соблазну в данный момент в мои планы совершенно не входит.
— Нет, милый, — отрицательно качаю головой, проводя указательным пальцем от его шеи до самой груди. Застегиваю первые две пуговицы, которые он постоянно оставляет расстегнутыми. — Дождись вечера. Мне нужно ехать за дочкой. Она спросила, не поссорились ли мы с тобой, а я ответила, что нет. Как раз вместе проведем этот вечер в теплой обстановке, чтобы она не думала, что я вру. Сама буду готовить. Собственными руками. Мне еще в магазин надо заехать. Так что...
— Волчонок, — выдыхает Эмиль. — Ты же не оставишь меня в таком состоянии? — он кивает чуть ниже своего живота. Да, я чувствую его возбуждение, однако ничего с этим поделать не могу. Ночью. Исключительно.
— Еще как оставлю, — улыбнувшись, снова прижимаюсь к его губам, затем кусаю его подбородок. — Встретимся дома. Не опаздывай. Окей?
