в больничную сорочку, она была рядом.
— Я позвонила твоей маме, Яру сказала, что мы здесь… — она запнулась, а потом тихо добавила: — Они с Ником уже едут.
Услышав его имя, я разревелась, чем привела Нику в замешательство:
— Я… Я позвоню и скажу, чтобы он не приезжал, если ты не хочешь! — быстро пролепетала она, но я лишь помотала головой.
Я хочу. Хочу, чтобы он был рядом! Потому что только с ним мне не страшно. Я пыталась привыкнуть жить без него, но быстро поняла, что это слишком больно — отказаться от него было сродни пытки. Поэтому я решила просто гнать от себя мысли о нем, перестала повторять его имя и запретила окружающим говорить о Никите. Надеялась, что так будет немного легче, но нет. Мысли о Нике преследовали постоянно, его образ проявлялся во снах, в похожих на него мужчинах (и дело здесь не только во внешности), достаточно было одной фразы или выражения лица, улыбки, чтобы триггер вновь сработал и запустил череду воспоминаний.
Я пыталась держаться от него на расстоянии. Пыталась… Но не сейчас! Я нутром чувствовала, что должна пройти этот момент вместе с ним. Это казалось мне правильным: он сделал все, чтобы моя девочка появилась на свет живой и здоровой, поэтому должен знать и видеть, что она родилась.
Хотя, кого я обманываю? Он нужен мне! Просто необходим.
«Кажется, что ничего не произойдет, если его не будет рядом.»
Мне казалось, что последняя фраза прозвучала лишь у меня в голове, но я ошибалась.
— Ну… От нас еще никто беременной не уходил… — хмыкнула пожилая санитарка, которая помогала мне переместиться с каталки на кровать в родильной палате. — Так, что будет он здесь или нет — неважно. Твой ребеночек обязательно появится на свет.
Мы с Никой лишь молча переглянулись и не стали вступать с ней в разговор. А потом меня накрыло снова, да еще и с большей силой.
* * *
Никита
— Все с ней будет в порядке! — буркнул Яр уже в который раз в подряд, но я не унимался — мерял шагами небольшую приемную. — Ну, хватит, Ник! Даже я так с ума не сходил…
Я уже открыл было рот, чтобы возмутиться, но тут на пороге появилась Ника.
Она не вошла, она буквально влетела. Растрепанная, с раскрасневшимися щеками, девушка выглядела так, словно там, в родильном отделении происходило настоящее сражение.
— Ты должен пойти со мной! — резко выпалила она и схватила меня за руку.
Ника не обратила внимания ни на Яра, который встрепенувшись от внезапного появления жены тут же вскочил ей навстречу, ни на то, что я совершенно растерявшись не мог связать и пары слов во что-то членораздельное — девушка была слишком напряжена и казалась озадаченной чем-то.
Она потянула меня за собой, да с такой силой, что сопротивляться было бесполезно.
— Ника, что там? — взволнованно пробормотал Яр, пытаясь остановить жену, но та была неумолима:
— Не сейчас, Яр! Не сейчас!
Я двинулся вслед за Никой, но опомнился только у входа в родильное отделение, когда девушка, по всей видимости медсестра, протянула мне стерильный комплект одежды со словами:
— Вам нужно переодеться.
Все происходящее вокруг напоминало дурной сон. Вязкий нескончаемый поток действий и событий на которые, как бы не старался, я не мог повлиять.
— Что происходит, Ника?
Девушка устало выдохнула и опершись о стену, нашла меня расфокусированным взглядом.
— Ей плохо… Она зовет тебя. — тихо сказала она, пока я без стеснения стягивал с себя футболку, джинсы и облачался в больничную униформу. — Схватки сильные, но девочка не опускается в родовые пути чтобы врачи не делали. Она два часа назад должна была родить, но не может. Доктор сказал привести тебя, потому что считает, что ей так будет комфортнее психологически… В общем…
— Пойдем… — я перебил Нику, нисколько не заботясь о том, что могу ее обидеть.
Она поймет, я уверен, что сейчас я не в том состоянии чтобы заботиться о приличиях и вести долгую беседу. Она зовет меня! Это все, что мне нужно знать. Марина хочет, чтобы я был рядом, а мне только это и нужно.
Я устал сражаться с самим собой, устал не спать ночами, устал работать на износ, лишь бы мысли о ней не заполоняли все мое пространство. Устал! И пусть она до сих пор любит своего нерадивого мужа, но я больше не могу делать вид, что Марина мне безразлична.
Эта девочка въелась в подкорку, слилась во едино со мной и затронула очень глубокие струны в моей душе. И теперь, когда она так отчаянно нуждалась во мне, когда звала не кого-то, кого уже нет, а именно меня, те фразы, выкрикнутые в порыве гнева, уже не казались такими остро болезненными, они были приглушенными, хоть еще и отдавались болью, но уже не так. Не раскаленным железом по натянутым нервам…
* * *
Марина
Я уже давно выпала из настоящего: не знаю сколько времени прошло с тех пор, когда оказалась в холодном стерильном помещении, где малыши делают свой первый вдох, а женщины сменяют свой статус, но за окнами начинало светать.
Знаю только, что давно перестала ощущать холод, да и что-то вообще кроме изматывающей боли, которая не собиралась ослабевать. Сильнее не становилась, хотя куда уж? Я и так периодически отключалась и только заботливые руки акушерок и спокойный уверенный голос доктора возвращали в реальность.
Мне хочется, чтобы все это поскорее закончилось, потому что сил уже не осталось.
Никита… В памяти всплывает его улыбающееся лицо. Был бы он рядом…
Я кричу, но это не помогает. Слушаю и подчиняюсь командам доктора и акушерки, но ничего не получается. Паника. Страх. Боль. И снова его улыбка перед глазами…
— Может все-таки кесарево? — слышу встревоженный голос Ники.
— Поздно уже, будем рожать сами. — твердо заявляет доктор.
А я понимаю, что обессилена, вымотана и на большее не способна.
— Мариночка! — Ника хватает мою руку и склоняется ко мне. — Давай, дорогая, помоги своей девочке…
Ее слова вызывают бурю в моем сознании, но какую-то неправильную бурю.
— Никита… — шепчу совершенно нечленораздельно, но как не странно все меня слышат. — Пусть он приедет…
— Он здесь! Они с Ярославом уже давно здесь! — откликается Ника.
— Позовите его сюда! — командует доктор и говорит что-то еще, чего я не могу разобрать.
Хотя нет, немного не так: я слышу отдельные фразы и слова, понимаю смысл каждого в отдельности, но не могу связать все воедино. Ника глядит на доктора немного растерявшись, а затем
