коротко кивает головой и молнией скрывается за дверью.
— Схватка! — кричит акушерка и меня снова съеживает под напором нестерпимой боли. — Тужься, девочка, тужься!
Я вновь пытаюсь и вновь все напрасно.
Попытки повторяются одна за другой, но все они не приводят к результату.
Сколько прошло времени с той минуты как Ника выбежала в коридор, не знаю. Я потеряла счет времени. Будто во сне я наблюдала как бригада врачей колдовала надо мной: мне постоянно что-то кололи, меняли пакеты в капельнице, слушали живот, то снимали, то вновь надевали аппарат, который позволял контролировать сердцебиение моей доченьки. Все было словно в тумане, но когда появился он, мир вокруг прояснился.
И нет, я не увидела его, да и не узнала бы наверное сразу в той экипировке, в которую его облачили. Я почувствовала, что Никита здесь каким-то шестым чувством. Пространство будто завибрировало, даже дышать в миг стало легче.
— Марина… — услышав его тихий шепот над моей головой, почувствовала как глаза налились слезами, а в груди запекло — все разношерстные чувства разом накатили и скрутились в тугой комок, да так, что каждый вдох давался с трудом.
— Встала! Все хорошо! Ребенок опустился! — вскричала явно изумленная акушерка. — Схватка на подходе! Готовимся! Сейчас будем рожать!
Я смотрела в любимые карие глаза, которые излучали теплоту, понимание и уверенность, и чувствовала, как силы возвращаются. Никита давал мне то, что никто другой дать не мог — он верил в меня так, как я сама не верила.
— Ты не уйдешь? — тихо прохрипела я.
— Если не прогонишь…
— Никогда! — попыталась возмутиться я, но следующая волна боли оборвала меня на полуслове.
— Ту-у-у-ужимся! — акушерка кричала вместе со мной. — Отлично! Теперь дышим и ждем, когда малышка повернется. Сейчас плечики родим и все в порядке будет.
Я не сводила глаз с лица Никиты и видела все, что творилось в его душе. Он не скрывал, не надевал маску, он беспокоился, переживал, нервничал, но при всем при этом, я чувствовала исходившую от него силу и она напитывала меня, давая возможность пережить этот жуткий, болезненный и в то же время самый счастливый момент в моей жизни… В нашей жизни!
Марина, год спустя
— Ну, что там? — Ника нетерпеливо барабанила костяшками пальцев по дряхлой двери туалета.
«Нужно поскорее сделать ремонт, хотя бы в хозблоке!» — сделала я себе пометку.
Сегодня первый день рождения моей доченьки, моей Дашки, а я торчу в офисе. Нужно заметить в новом офисе, моей новой фирмы, и пусть здание, выбранное мной под бдительным взором Ники, Никиты, Яра и их команды юристов, слегка обветшалое, но размеры и расположение выше всяких похвал! Как раз то, что нужно для расширяющегося бизнеса по реставрации мебели, иногда даже антикварной.
— Ну, Марин! — взвыла, уставшая ждать Ника.
Я схватила тест и, не глянув на результат, выскочила из кабинки.
— Давай вместе? А? — я посмотрела на Нику молящими глазами, а та в ответ уверенно, пусть и слегка раздраженно, кивнула.
— Показывай! — скомандовала она.
Я зажмурилась и повернула тест лицевой стороной так, чтобы результат видела только Ника, а сама отвернулась, чтобы даже ее реакцию не видеть. Сердце бешено застучало под ребрами, а на глаза навернулись слезы. Мне так хотелось поскорее узнать и в то же время все внутри заходилось от страха, поэтому я не могла себя заставить взглянуть на то, что может либо разочаровать, либо вознести до небес.
— Ты чего? Ты разве не хочешь ребенка? — сдавлено охнула подруга, удивленная моей реакцией.
Не хочу? Это абсурд! Но учитывая историю Никиты, моя беременность также маловероятна, как перемещение во времени. Особенно после того обследования, которое проходил Ник перед нашей свадьбой: профессор, к которому он обращался подтвердил диагноз и сказал, что если я забеременею, то это станет настоящим чудом.
И вот, когда Ника сегодня утром нагрянула в офис с тестом в руках, как с транспарантом (благо, персонал приходит на час позже) и со знанием дела заявила, что два моих обморока и тошнота, преследовавшая на протяжении всей прошлой недели, явно не от усталости, я поддалась на уговоры и наконец решилась.
— Мари-и-ин! Ну ты чего? — я почувствовала, как руки Ники обвивают меня, укрывая своим теплом и окутывая тонким ароматом цветочно-фруктовых духов, как ни странно, их запах не вызывал отторжения, как остальные, от которых невероятно воротило всю неделю.
— Мне страшно, Ника. — всхлипывая пробубнила я. — Я уже заметила признаки, но никак не решалась узнать точно, а теперь так страшно, что спрятаться хочется от этого знания, вдруг я зря надеюсь?
Подруга не отвечала и повисшая пауза начинала порядком раздражать.
— Ну, что там? — не выдержав выпалила я и, отстранившись, во все глаза уставилась на Нику.
— Ты точно хочешь знать? — она деловито рассматривала тест.
— Ника! — укоряюще буркнула я.
— Тест показал семь-восемь недель! — воскликнула она и вновь притянула меня к себе.
Правда на этот раз Ника сжала меня в объятиях с такой силой, что я с трудом могла вдохнуть воздух, хотя этого и не требовалось — в секунду я забыла как дышать.
* * *
Никита
— Маришка, милая, это очень срочно? — придерживая телефон плечом, я пытался перестроиться в нужную полосу в плотном потоке машин, но и это еще «цветочки»!
«Ягодки» — это воздушные, наполненные гелием, шары на заднем сиденье, которые мало того, что закрывали весь обзор, так еще и норовили при каждом повороте выскользнуть вперед. Зря я вызвался их привезти, когда водитель нашего декоратора сообщил о поломке автомобиля.
— Я в клинике и ты мне очень нужен! Срочно! Сейчас!
Я не смог понять по голосу: Марина то ли сильно расстроена чем-то, то ли наоборот чему-то так рада, что отчаянно нервничает, но выяснить решил на месте. Попросил сбросить адрес и отбил звонок.
Клиника была недалеко, так что добрался я минут за десять. Кабинет, номер которого моя жена предусмотрительно написала во втором сообщении, находился на первом этаже. Марину, в компании семейства Арских, невозможно было не заметить.
— Ну, привет, дружище! — обезумевший Яр подлетел так быстро, что я не успел опомниться, он на радостях сгреб меня в охапку и приподнял, бормоча что-то о том, что поздравляет меня с ребенком.
Я отчаянно не понимал, отчего Арский начал меня поздравлять с днем рождения Дашки так рано — можно было это сделать вечером, на фуршете, куда он, естественно, приглашен.
— Яр! Хорош! Что происходит?
— Ты, что не сказала ему? — друг обернулся к притихшей Марине, которая во все глаза смотрела
